Погоня.
***
Риенс еще раз тряхнул серебряной коробочкой, выругался, в бешенстве
ударил ею по луке седла. Но ксеноглоз молчал. Как заколдованный.
- Магическое дерьмо, - холодно отметил Бонарт. - Заело побрякушку с
ярмарки.
- Или же Вильгефорц демонстрирует нам свое к нам отношение, - добавил
Стефан Скеллен. Риенс поднял голову, окинул обоих злым взглядом. -
Благодаря побрякушке с ярмарки, - ядовито заметил он, - мы напали на
след и его уже не потеряем. Благодаря господину Вильгефорцу мы знаем,
куда направляется девушка. Мы знаем, куда идем и что нам предстоит
сделать. Я считаю, что это много. По сравнению с вашими действиями
месячной давности.
- Не болтай лишнего. Эй, Бореас? Что говорят следы? Бореас Мун
выпрямился, закашлялся. - Она была здесь за час до нас. Когда может,
старается ехать быстро. Но это местность сложная. Даже на своей
сказочной кобыле она опередила нас не больше чем на пять-шесть миль.
- Значит, все-таки она лезет между озерами, - буркнул Скеллен. -
Вильгефорц был прав. А ведь я не верил ему...
- Я тоже, - признался Бонарт. - Но только до того момента, когда
вчера кметы подтвердили, что около озера Тарн Мира действительно есть
какое-то магическое сооружение.
Кони фыркали, из ноздрей валил пар. Филин кинул взгляд через левое
плечо на Жоанну Сельборн. Вот уже несколько дней не нравилось ему
выражение лица телепатки. "Я становлюсь нервным, - подумал он. - Эта
гонка всех нас измочалила и физически, и психически. Пора кончать. Самое
время!" Холодная дрожь пробежала у него по спине. Он вспомнил сон,
который посетил его предыдущей ночью.
- Ладно! - встряхнулся он. - Довольно рассуждений. По коням!
***
Бореас Мун свешивался с седла, высматривал следы. Дело шло с трудом.
Землю сковало как железом, образовались замерзшие комья, и быстро
сдуваемый с них ветром снег удерживался только в бороздках и впадинах.
Именно там-то Бореас и выискивал отпечатки подков вороной кобылы.
Требовалась большая внимательность, чтобы не потерять след, особенно
теперь, когда шедший из серебряной коробочки голос перестал давать
советы и указания.
Он зверски устал. И волновался. Они преследовали девушку уже почти
три недели, с самой Саовины, после резни в Дун Даре. Почти три недели в
седлах, все время в погоне. И все это время ни вороная кобыла, ни едущая
на ней девушка не слабели, не снижали темпа. Бореас Мун высматривал
следы.
И не мог перестать думать о сне, который посетил его в последнюю
ночь. В этом сне он тонул, захлебываясь водой. Черная топь замкнулась у
него над головой, а он шел ко дну, в горло и легкие врывалась ледяная
вода. Он проснулся вспотевший, мокрый, горячий - хотя кругом стоял
прямо-таки собачий холод.
"Довольно уж, - думал он, свешиваясь с седла и высматривая следы, -
самое время с этим кончать".
***
- Мэтр! Вы меня слышите? Мэтр?! Ксеноглоз молчал, как проклятый.
Риенс энергично подвигал руками, дунул на замерзшие пальцы. Шею и
спину кусал мороз, крестец и поясница болели, каждое резкое движение
коня напоминало об этой боли. Даже ругаться уже не хотелось.
Почти три недели в седлах, в постоянной погоне. В пронизывающем
холоде, а последние несколько дней - трескучем морозе. А Вильгефорц
молчит.
"Мы тоже молчим и глядим друг на друга волками!" Риенс растер руки,
натянул перчатки. "Когда Скеллен на меня смотрит, - подумал он, - у него
такой странный взгляд. Неужели хочет предать? Что-то слишком уж быстро и
чересчур легко он тогда согласился с Вильгефорцем... А этот отряд,
варнаки, ведь они ему верны, выполняют его приказы. Когда мы схватим
девушку, он, несмотря на уговор, либо убьет ее, либо отвезет к своим
заговорщикам, чтобы воплощать в жизнь идиотские идеи о демократии и
гражданском правлении.
А может, Скеллен уже отказался от заговора? Родившийся конформистом и
конъюнктурщиком, он сейчас, возможно, уже подумывает о том, чтобы
доставить девчонку императору Эмгыру?
Нет, странно он как-то на меня поглядывает, этот Филин. Да и вся его
банда. И Веда Сельборн...
А Бонарт? Бонарт - непредсказуемый садист. Когда он говорит о Цири,
голос у него дрожит от ярости. В зависимости от минутного каприза он
готов прикончить девушку либо украсть, чтобы заставить драться на
аренах. Договор с Вильгефорцем? Плевал он на этот договор. Тем более
теперь, когда Вильгефорц..." Риенс вытащил ксеноглоз из-за пазухи. -
Мэтр? Вы меня слышите? Это Риенс... Прибор молчал. Риенсу даже
расхотелось злиться. "Вильгефорц молчит. Скеллен и Бонарт заключили с
ним пакт. А через день-другой, как только догоним девчонку, может
оказаться, что пакт-то пшик? И тогда я могу получить ножом по горлу. Или
отправиться в путах в Нильфгаард в качестве доказательства Филиновой
лояльности... Дьявольщина!
Вильгефорц молчит. Ничего не советует. Пути не указывает. Не
рассеивает сомнения своим спокойным, логичным, проникающим до глубины
души голосом. Молчит. Ксеноглоз испортился. Может, из-за холода? А
может... Может, Скеллен был прав? Может, Вильгефорц действительно
занялся чем-то другим и его не интересуем ни мы, ни наша судьба?
К чертовой матери, вот уж не думал, что так может случиться. Если б
предполагал, не ухватился бы как последний дурак за это задание...
Поехал бы прикончить ведьмака. Вместо Ширру. К чертям собачьим! Я тут
мерзну, а Ширру, наверно, гнется в тепле...
Подумать только, ведь я сам напросился на то, чтобы именно мне
поручили Цири, а Ширру - ведьмака. Сам ведь просил. Тогда, в сентябре,
когда нам в руки попала Йеннифэр".
***
Мир, который еще минуту назад был нереальной, мягкой и тягучей тьмой,
вдруг обрел твердые поверхности и контуры. Посветлел. Стал реальным.
Сотрясаемая конвульсиями Йеннифэр вскрыла глаза. Она лежала на
камнях, среди трупов и закопченных досок, приваленная остатками такелажа
драккара "Алкиона". Кругом нее виднелись ноги. Ноги в тяжелых сапогах.
Один из сапог только что ударил ее, заставил очнуться. - Вставай,
ведьма!
Снова удар, отозвавшийся болью в корнях зубов. Она увидела
склонившееся над нею лицо. - Вставай, сказал! На ноги! Ты меня не
узнаешь? Она заморгала. И узнала. Это был тип, которого она однажды
припалила, когда он сбегал от нее по телепорту. Риенс.
- Посчитаемся, - пообещал он. - Рассчитаемся за все, девка! Я покажу
тебе, что такое боль. Этими вот руками и этими вот пальцами покажу.
Она напряглась, сжала и разжала кулаки, готовая бросить заклинание. И
тут же свернулась в клубок, давясь, хрипя и дергаясь. Риенс захохотал.
- Не получается, да? - услышала она. - В тебе не осталось ни крупицы
Силы! Тебе с Вильгефорцем не тягаться! Он выдавил из тебя все до
последней капельки, как молочную сыворотку из творога. Ты не сумеешь
даже...
Он не докончил. Йеннифэр выхватила кинжал из ножен, пристегнутых с
внутренней стороны бедер, вскочила как кошка и ткнула вслепую. Но не
попала. Лезвие лишь царапнуло цель, разорвало материал брюк. Риенс
отскочил и повернулся.
Тут же на нее посыпался град ударов и пинков. Она взвыла, когда
тяжелый сапог ударил в низ живота. Чародейка свернулась, хрипя. Ее
сорвали с земли, заломив руки за спину, она увидела летящий в ее сторону
кулак. Мир вдруг разгорелся искрами, лицо прямо-таки взорвалось от боли.
Боль волной спустилась вниз, до живота и промежности, извратила колени в
кисель. Она повисла в удерживающих ее руках. Кто-то схватил ее сзади за
волосы, поднял голову. Она получила еще удар. В глаз. Снова все исчезло
и расплылось в ослепительном блеске.
Сознания она не потеряла. Чувствовала все. Ее били сильно, жестоко,
как бьют мужчину. Ударами, которые должны не только принести боль и
сломить, но выбить из нее все силы, всю волю к сопротивлению. Ее били,
дергающуюся в стальных тисках рук.
Она рада была бы потерять сознание, но не могла. Она чувствовала все.
- Достаточно, - вдруг услышала она издалека, из-за завесы боли. - Ты
спятил, Риенс. Хочешь ее убить? Она нужна мне живая.
- Я обещал ей, мэтр, - буркнула маячившая перед ней тень, постепенно
принимавшая очертания тела и лица Риенса. - Я обещал ей отплатить...
Этими вот руками...
- Меня не интересует, что ты ей обещал. Повторяю, она нужна мне живая
и способная к членораздельной речи.
- Из кошки и ведьмы не так-то просто выбить жизнь, - засмеялся тот,
кто держал ее за волосы.
- Не умничай, Ширру. Я сказал: прекратить избиение. Поднимите ее. Как
ты себя чувствуешь, Йеннифэр ?
Чародейка сплюнула красным, подняла распухшее лицо. В первый момент
не узнала его. На нем было что-то вроде маски, закрывавшей всю левую
часть головы. Но она знала, кто это.
- Иди к дьяволу, Вильгефорц, - с трудом выговорила она, осторожно
прикасаясь языком к передним зубам и искалеченным губам.
- Как расцениваешь мое заклинание? Тебе понравилось, как я поднял
тебя с моря вместе с лодчонкой? Понравился полет? Какими заклинаниями ты
защитилась, что сумела выжить при падении? - Иди к дьяволу.
- Сорвите с нее звезду. И в лабораторию ее. Не теряйте времени.
Ее тащили, тянули, иногда несли. Каменистая равнина, на ней разбитая
"Алкиона". И еще многочисленные остовы, торчащими ребрами шпангоутов
напоминающие скелеты морских чудовищ. "Крах был прав, - подумала она. -
Корабли, которые без вести пропадали на Бездне Седны, не попали в
естественные катастрофы. О боги... Паветта и Дани..." Над равниной,
далеко, врезались в затянутое тучами небо горные вершины.
Потом были стены, ворота, галереи, паркет, лестница. Все какое-то
странное, неестественно большое... и слишком мало деталей, чтобы можно
было понять, где находишься, куда попал, куда занесло тебя заклинание.
Лицо распухало, дополнительно затрудняя наблюдения. Единственным
поставщиком информации было обоняние - она моментально почувствовала
запах формалина, эфира, спирта. И магии. Запахи лаборатории.
Ее грубо усадили на стальное кресло, на запястьях и щиколотках
защелкнулись тесные захваты. Прежде чем стальные челюсти держателя сжали
виски и зафиксировали голову, она успела осмотреть обширный, ярко
освещенный зал. Увидела еще одно кресло, странную стальную конструкцию
на каменном подиуме.
- Верно-верно, - услышала она голос стоявшего позади Вильгефорца. -
Это креслице для твоей Цири. Давно уже ждет, все дождаться не может. Я
тоже.
Она слышала его близко, почти чувствовала его дыхание. Он вводил ей
иглы в кожу головы, пристегивал что-то к ушным раковинам. Потом встал
перед ней и снял маску. Йеннифэр невольно вздохнула.
- Работа твоей Цири, - сказал он, открыв некогда классически
прекрасное, а теперь жутко изувеченное лицо, усеянное золотыми клеммами
и зажимами, поддерживавшими многофасеточный кристалл в левой глазной
впадине.
- Я пытался ее схватить, когда она вбегала в телепорт Башни Чайки, -
спокойно пояснил чародей. - Хотел спасти ей жизнь, будучи уверен, что
телепорт убьет ее. Наивный! Она прошла гладко, с такой силой, что портал
взорвался и все обломки полетели мне прямо в лицо. Я потерял глаз и
левую щеку, а также много кожи на лице, шее и груди. Очень печально,
очень неприятно, очень усложняет жизнь. И очень некрасиво, верно? Да,
надо было видеть меня до того, как я начал магическую регенерацию.
Если б я верил в такие штуки, - продолжал он, засовывая ей в нос
загнутую медную трубку, - то подумал бы, что это месть Лидии ван
Бреденвоорт. Из могилы. Я регенерируюсь, но постепенно. Это требует
массу времени и идет с трудом. Особые сложности с регенерацией глазного
