в пируэте, засыпав Бореаса Муна градом колких крошек льда. Скеллен
отскочил, поскользнулся, ухватил за рукав Риенса. Оба упали. Коньки
заскрипели совсем рядом с ними, острые холодные осколки покусали им
лица. Один из геммерийцев вскрикнул, вопль оборвался диким всхлипом.
Филин знал, что случилось. Он слышал многих людей, которым перерезали
глотки. Оль Харшейм кричал, дергаясь на льду. Скрип. Скрип. Скрип.
Тишина.
- Господин Скеллен, - выдавил Дакре Силифант. - На тебя вся
надежда... Спасай... Не дай пропасть...
- Ногу мне подсекла, курва-а-а-а! - выл Оль Харшейм. - Помогите, мать
вашу... Помогите вста-а-а-ать-то!
- Бонарт! - заорал в туман Скеллен. - Бонарт! На помощь! Где ты,
сукин ты сын! Бонарт!!!
- Она обходит нас, - выдохнул Бореас Мун, разворачиваясь и
прислушиваясь. - Ездит по кругу в тумане... Ударит неведомо откуда...
Смерть! Эта девка - сама смерть! Все подохнем тут! Будет резня, как в
Дун Даре в ночь Саовины...
- Держитесь вместе, - простонал Скеллен. - Держитесь кучей, она
охотится за одиночками... Как только увидите, что приближается, не
теряйте головы... Бросайте ей под ноги мечи, пояса, мешки... Что угодно,
лишь бы ее...
Он не докончил. На этот раз они даже не услышали скрипа коньков.
Дакре Силифант и Риенс спасли себе жизнь, упав плашмя на лед. Бореас Мун
успел отскочить, поскользнулся, упал, перевернул Берта Бригдена. Когда
девушка проносилась мимо, Скеллен размахнулся и запустил Орион. И попал.
Но не в того, в кого собирался. Оль Харшейм, которому в этот момент
только-только удалось подняться, рухнул в судорогах на окровавленный
лед, его широко раскрытые глаза, казалось, косили на стальную звезду,
торчащую из основания носа.
Последний из геммерийцев бросил меч и принялся коротко, отрывисто
всхлипывать. Скеллен подлетел к нему и изо всей силы ударил по лицу.
- Возьми себя в руки! - зарычал он. - Возьми себя в руки, парень! Это
всего-навсего одна девчонка! Одна девчонка!
- Как в Дун Даре в ночь Саовины, - тихо сказал Бореас Мун. - Нам уже
не уйти с этого льда, с этого озера. Слушайте! Слушайте! И вы услышите,
как надвигается на нас смерть!
Скеллен поднял меч геммерийца и попробовал сунуть всхлипывающему
мужчине оружие в руку, но напрасно. Сотрясаемый конвульсиями геммериец
глядел на него невидящим взором. Филин бросил меч, подскочил к Риенсу.
- Сделай же что-нибудь, чародей! - рявкнул он, рванув того за руки.
Ужас удвоил его силы, и Риенс, хоть был выше, тяжелее и мощнее, дергался
в хватке Филина как тряпичная кукла. - Сделай что-нибудь! Вызывай своего
могущественного Вильгефорца! Иди чародейничай сам! Чародейничай,
выкрикивай заклинания, вызывай духов, созывай демонов! Делай что угодно,
ты, паршивый поскребыш, ты, дерьмо поганое! Сделай что-нибудь, пока
упыриха всех нас не поубивала!
Эхо его крика прокатилось по покрытым лесом склонам. Прежде чем оно
умолкло, заскрипели коньки. Всхлипывающий геммериец упал на колени и
закрыл лицо руками. Берт Бригден завыл, бросил меч и кинулся бежать.
Поскользнулся, перевернулся, какое-то время карабкался на четвереньках,
словно пес. - Ну, Риенс!
Чародей выругался, поднял руку. Когда произносил заклинание, рука у
него дрожала, голос тоже. Но получилось. Правда, не все.
Вырвавшаяся из пальцев тоненькая огненная молния прорезала лед.
Ледяная плита лопнула. Но не поперек, как должна была бы, чтобы
загородить приближающейся девушке дорогу. Лопнула вдоль. Ледяная
скорлупа с громким хрустом раскрылась, вырвалась и загудела черная вода,
быстро расширяющаяся щель помчалась в сторону тупо глядевшего на нее
Дакре Силифанта.
- Бегите! - взвизгнул Скеллен. - Бегите-е-е-е! Поздно. Щель прошла
между ногами Силифанта и резко расширилась, лед изломался как стекло,
образовав большие куски. Дакре потерял равновесие, вода приглушила его
крик. В образовавшуюся полынью свалился Бореас Мун, исчез под водой
ползавший на четвереньках геммериец, исчез труп Оля Харшейма. За ними
плюхнулся в черную глубь Риенс, а тут же следом Скеллен, в последний
момент успевший уцепиться за край льдины... А девушка, сильно
оттолкнувшись, перелетела над образовавшейся щелью, опустилась так, что
брызнул тающий лед, помчалась за убегающим Бригденом. Через секунду до
слуха висевшего на краю разлома Филина долетел дикий, свинячий визг.
Догнала.
- Господи... - простонал Бореас Мун, которому неведомо как удалось
выкарабкаться на лед. - Дайте руку... Господин коронер...
Вытянутый из воды Скеллен посинел. Его била дрожь. Под пытавшимся
вылезти Силифантом обломился край льдины. Дакре снова ушел под воду. Но
тут же вынырнул, кашляя и отплевываясь, нечеловеческим усилием выбрался
на лед. Выкарабкался и упал, совершенно выбившись из сил. Рядом с ним
образовалась лужа.
Бореас стонал, прикрыв глаза. Скеллен дрожал. - Спасите... Мун...
Помогите...
На краю ледяного поля, погрузившись по пах, висел Риенс. Мокрые
волосы облепили череп. Зубы стучали не хуже кастаньет. Это походило на
призрачную увертюру к какой-то инфернальной dunce macabre <пляска смерти
(фр.).>.
Cаскрипели коньки. Бореас не шелохнулся. Ждал. Скеллен дрожал.
Она приближалась. Медленно. С ее меча стекала кровь, помечая лед
пунктиром капель. Бореас сглотнул слюну. Хоть он до последней нитки
промок в ледяной воде, ему вдруг сделалось чудовищно жарко.
Но девушка не смотрела па него. Она смотрела на Риенса, напрасно
пытавшегося выбраться на лед. - Помоги... - Риенс пересилил стук зубов.
- Спаси... Девушка притормозила, развернувшись на коньках с грацией
танцовщицы. Остановилась, слегка расставив ноги и держа меч низко,
поперек бедер.
- Спаси меня, - заскулил Риенс, впиваясь в лед деревенеющими
пальцами. - Спаси... Я скажу тебе... Где сейчас Йеннифэр ... Клянусь.
Девушка медленно стянула шарф с лица. И улыбнулась. Бореас Мун увидел
жуткий шрам и с трудом сдержал крик. - Риенс, - сказала Цири, продолжая
улыбаться. - Ведь ты собирался научить меня боли. Помнишь? Этими вот
руками. Этими вот пальцами. Этими. Теми, которыми сейчас вцепился в лед.
Риенс ответил. Бореас не разобрал, что, так как зубы чародея стучали
и клацали, существенно затрудняя членораздельную речь. Цири развернулась
на коньках и подняла руку с мечом. Бореас стиснул зубы, убежденный, что
она сейчас зарубит Риенса, но девушка только приготовилась, к бегу. К
величайшему изумлению следопыта, она отъехала, быстро разгоняясь резкими
взмахами рук. Исчезла в тумане, через мгновение утих и ритмичный скрип
коньков. - Мун... Вы-вы-вы... выта-а-а-ащи... ме-е-еня... - прогавкал
Риенс, лежа подбородком на льду. Он выбросил обе руки на лед, пытаясь
уцепиться ногтями, но все ногти уже были сорваны. Он растопырил пальцы,
пытаясь ухватиться за окровавленный лед ладонями и подушечками пальцев.
Бореас Мун смотрел на него и чувствовал уверенность, ужасающую
уверенность...
Скрип коньков они услышали в последний момент. Девушка приближалась с
невероятной быстротой, прямо-таки расплываясь в глазах. Она подъезжала
по самому краю льда, мчалась уже по обрезу трещины.
Риенс вскрикнул. И захлебнулся плотной, свинцовой водой. И исчез.
На льду, точно на ровненьком следу коньков, осталась кровь. И пальцы.
Восемь пальцев. Бореаса Муна с потрохами вывернуло на лед.
***
Бонарт мчался галопом по краю приозерного склона, гнал как
сумасшедший, не думая о том, что конь в любой момент может переломать
ноги на припорошенных снегом расщелинах. Покрытые инеем ветви елей
хлестали его по лицу, били по рукам, сыпали за воротник ледяную пыль.
Озера он не видел - всю котловину, будто кипящий ведьмин котел,
заполняла белая мгла. Но Бонарт знал, что девушка - там. Чувствовал.
***
Подо льдом, глубоко, стайка полосатых окуньков с интересом провожала
на дно озера мерцающую серебряную коробочку, выскользнувшую из кармана
плавающего в пучине трупа. Прежде чем коробочка, подняв облачко ныли,
упала на дно, самые смелые из окуньков попытались ее даже тронуть
мордочками. Но вдруг отшмыгнули, испуганные.
Коробочка излучала странные, пугающие колебания. - Риенс? Ты меня
слышишь? Что с вами? Почему два дня не отвечали? Докладывай. Что с
девушкой? Нельзя допустить, чтобы она вошла в Башню Ласточки... Риенс?
Отвечай, дьявол тебя побери? Риенс! Риенс, естественно, ответить не мог.
***
Откос кончился, берег сделался плоским. "Конец озера, - подумал
Бонарт, - я на конце. Обошел девку. Где она? И где эта чертова башня?"
Завеса тумана неожиданно лопнула, поднялась. И тогда он увидел ее. Она
была прямо перед ним на своей вороной кобыле. "Чародейка, - подумал он,
- общается со своей зверюгой. Послала ее на конец озера и велела ожидать
себя. Но ничто ей не поможет.
Я должен ее убить. Пусть провалится к черту в ад Вильгефорц. Я должен
ее убить. Для начала заставлю молить о пощаде, о жизни... А потом убью".
Он крикнул, пришпорил лошадь и послал ее в галоп. И вдруг понял, что
проиграл. Что все-таки она обвела его. Его отделяло от нее не больше
полстае - но по тонкому льду. Она была по другую сторону озера. Больше
того, полумесяц плеса теперь изгибался в противоположную сторону -
девушка, едущая по тетиве лука, была гораздо ближе к краю озера.
Бонарт выругался, рванул поводья и направил лошадь на лед.
***
- Гони, Кэльпи!
Из-под копыт вороной кобылы задробила замерзшая земля. Цири прижалась
к лошадиной шее. Вид последующего ее Бонарта пронзил ее ужасом. Она
боялась этого человека. При мысли о возможности сопротивления невидимая
рука стиснула ей желудок.
Нет, бороться с ним она не могла. Пока еще не могла. Башня. Спасти ее
могла только Башня. И портал. Как на Танедде, когда чародей Вильгефорц
был уже совсем рядом, уже протянул к ней руку... Единственное спасение -
Башня Ласточки. Туман поднялся.
Цири натянула поводья, чувствуя, как ее здруг охватывает чудовищный
жар. Она не могла поверить в то, что видела. Что было перед ней.
***
Бонарт тоже увидел. И торжествующе крикнул. На краю озера башни не
было. Не было даже ее развалин, не было попросту ничего. Только едва
заметный, едва различимый холмик, только покрытая голыми промерзшими
стеблями травы кучка камней.
- Вот она, твоя башня! - рявкнул он. - Вот твоя волшебная башня! Вот
оно - твое спасение! Куча камней!
Девушка, казалось, не слышит и не видит. Она подвела кобылу ближе к
холмику, на каменную насыпь. Воздела обе руки к небу, словно проклинала
небеса за все то, что ее здесь встретило.
- Я говорил тебе, - рычал Бонарт, пришпоривая гнедого, - что ты моя!
Что я сделаю с тобой все, что захочу! Что никто мне не помешает! Ни
люди, ни боги, ни дьяволы, ни демоны! Ни волшебные башни! Ты моя,
ведьмачка! Подковы гнедой лошади зацокали по ледяной глади. Туман вдруг
заклубился, закипел под ударами вихря, свалившегося неведомо откуда.
Гнедой заржал и заплясал, оскалив зубы. Бонарт откинулся в седле,
натянул поводья изо всей силы, потому что лошадь прямо-таки сбесилась,
мотала головой, топала, скользила по льду.
Впереди, между ним и берегом, на котором стояла Цири, танцевал на
льду снежно-белый единорог, вставал на дыбы, принимая позу, знакомую по
гербовым щитам.
- Со мной такие фокусы не проходят! - рявкнул охотник, сдерживая
лощадь. - Меня чарами не возьмешь! Я догоню тебя, Цирилла! На этот раз я
тебя убью! Ведьмачка! Ты - моя!
Туман снова пошел клубами. Закипел, принял странные очертания. Эти
очертания становились все более четкими. Наездники! Кошмарные фигуры
