командир? А тот перевел дух и закончил: "Ну, что мне с тобой делать2
Отлупить, в обоз перевести или наградить?" "Наградить!" -- со смехом
подсказали товарищи. Оказывается, ритуал был такой в савельевском полку...
-- Белов тогда на ледовую разведку летал, а Мишка был у него
бортмехаником. Самолет на корабле, выход в море все откладывается, и Мишка
отправился на берег культурно отдохнуть. Малость перебрал, в каюту идти
побоялся и лег спать в шлюпке. Проснулся-на одной ноге есть ботинок, а на
другой нет, потерял по дороге. Разозлился, выкинул его в море, надел
резиновые сапоги и пошел покупать новую обувку. Только ступил на берег --
видит, торчит из грязи потерянный ботинок. Вытащил его, обложил задушевными
словами и швырнул в набежавшую волну. Возвращается на корабль с обновой, а
один матрос говорит: "Миш, не твой ботинок? В море плавал, выловили". Мишка
сердечно поблагодарил, взял ботинок и с такой силой запустил его в море, что
чуть сам за ним не вылетел...-- Старик идет, братва!
Стряхивая с себя снег, в комнату вошел Белов. Хмуро обвел взглядом
лежащих на койках товарищей.
-- Дым коромыслом, посуда не вымыта Кто дежурный?
-- Жолудев! -- выкрикнул кто-то под общий смех
Белов жестом успокоил возмущенного штурмана, усмехнулся и сел за стол.
Шутка имела старое происхождение. Несколько лет назад Жолудев, яростный
борец за чистоту и самый аккуратный человек и отряде, попал в нелепое
положение. В Амдерме бушевала пурга, и легчики изнывали от скуки в
гостинице. В переполненном номере было накурено, на полу валялись окурки,
постели разбросаны. И тут в гости к экипажам заявился сам начальник полярной
авиации. Вошел, округлил глаза.
-- Грязь! Вертеп! Кто окурки набросал?
-- Жолудев, товарищ начальник!
-- Безобразие! Чья постель перерыта?
-- Жолудева, товарищ начальник!
-- Где Жолудев?
-- Я, товарищ начальник! Только это все...
-- Молчать! Всем покинуть помещение, Жолудеву -- произвести уборку и
выдраить пол! Через час лично проверю,
И взбешенный Жолудев остался выполнять приказ -- нрав у начальника был
крутой.
Белов забарабанил пальцами по столу, и все притихли
-- Леша,-- обратился он к радисту,-- когда последний раз звонил в
радиорубку?
-- Только что.
-- Ничего?
-- Молчат.
Снова барабанная дробь по столу.
-- Так... Анекдоты будем рассказывать или мозгами пошевелим? Дима, план
аэропорта на стол.
Летчики переглянулись: начальник явно что-то задумал.
-- А как думаешь вырулить на полосу? -- недоверчиво спросил Крутилин.
-- Двумя тракторами,-- кивнул Белов.-- Спереди и сзади, как на
растяжках. Первый разворачивается, второй подстраховывай г. Тросы подцепим
на шасси. Становимся против ветра, запускаем двигатели и освобождаемся
сначала от заднего трактора, потом от переднего При таком ветре для разбега
достаточно метров четыреста, ну, пятьсот . Чего молчишь, Ваня?
-- Что-то "ура" кричать не хочется,-- пробормотал Крутилин, почесывая в
затылке.-- Был бы ветер метров пятнадцать...
-- Тогда бы и разговора этого не было,-- усмехнулся Белов -- А ты,
Дима?
-- Ты полетишь, Кузьмич, и я полечу,-- ответил Жолудев.-- Но, скажу
тебе, шансов -- кот наплакал...
-- Ребята на Востоке загибаются, а ты -- шансы... Когда связывался с
"богом погоды"?
-- С полчаса. Двадцать шесть метров, Кузьмич... Может, на полосу и
вырулим, а что толку? И самолет и себя поломаем.
-- Ну, пусть не пятнадцать метров,-- подал голос Крутилин.-- Хотя бы
двадцати дождемся, Коля.
Белов встал, подошел к телефону, набрал номер.
-- Ты, Петрович? Белов. Когда дашь погоду?.. Не знаешь, сукин ты сын? А
знаешь, что Серега третьи сутки на связь не выходит? Не бог ты, а трепло!
Бешено швырнул трубку на рычаги.
-- Докладывать погоду каждые полчаса. Всем ясно?
Пришла беда -- открывай ворота
Проверили, для страховки еще раз зачистили контакты и клеммы.
-- Пуск!
Дугин нажал на кнопку.
-- Не срабатывает,-- упавшим голосом сказал он.
-- Вижу, не слепой.-- Семенов обернулся к Филатову:- Тестор!
Филатов засуетился в поисках прибора. Все молчали.
-- Проверить аккумуляторы!
Филатов склонился над первым аккумулятором, проверил на плюс и на минус
все три банки. Стрелка на шкале тестера прыгала, фиксируясь на цифре 2.
-- Порядок, Сергей Николаич, шесть вольт!
-- Второй аккумулятор!
На этот раз Филатов возился долго, то и дело зачищал провода,
встряхивал тестер.
-- Чего копаешься? -- не выдержал Дугин.-- Давай мне.
-- Копайся не копайся...-- пробурчал Филатов, вставая.-- На трех банках
ноль -- и все дела.
-- Ноль?! -- Семенов изменился в лице.-- Что там, Дугин?
Дугин встал, с ненужной аккуратностью почистился от снега- Ничего
больше не спрашивая, Семенов нагнулся над вторым аккумулятором и сорвал с
него войлочный чехол. Выпрямился, тяжелым взглядом обвел обоих механиков.
-- В Мирном проверяли аккумуляторы?
-- А как же, Сергей Николаич,-- торопливо откликнулся Филатов.-- Не
сомневайтесь, новенькие были, с иголочки.
-- Ты сгружал?
-- Я... Мы вместе с ...
-- Не ронял вот этот?
Филатов вздрогнул и медленно обернулся к Дугину. Тот недвижно стоял,
вперив взгляд в аккумулятор.
-- Ну? -- резко напомнил Семенов.
-- Не ронял я его, Сергей Николаич...
-- Так почему же,-- Семенов говорил тихо, а каждое слово врубалось
хлыстом,-- в его корпусе трещина? Вот она. Через нее из всех трех банок
вытек электролит... Выкинуть эту рухлядь!
Семенов гневно пнул аккумулятор ногой.
-- Погоди, Сергей,-- спокойно и увещевающе произнес Гаранин.-- Мы-то с
Сашей не очень в этом деле... Вышел из строя аккумулятор? Ну и что? Свет на
нем клином сошелся?
"Может, и сошелся",-- взглядом ответил ему Семенов.
"Тем более нужно держаться достойно",-- взглядом сказал Гаранин.
-- Может, это я уронил, когда перетаскивал в дизельную,-- виновато
предположил Бармин.-- Конечно, это, наверное, я.
На слова Бармина никто не обратил внимания.
-- Чего вы на меня все смотрите? -- вдруг взорвался Филатов.-- Не ронял
я его! Не ронял!
-- Что ты Веня, тебя никто и не обвиняет, мягко сказал Гаранин.-- Я
уверен, что трещина могла образоваться от разницы температур. А, Сергей?
Семенов покачал головой, повернулся к дизелю и замер. Рядом стояли
Бармин и Гаранин.
Филатов, которою будто что-то душило, сделал шаг к Дугину, рванул
подшлемник. Дугин отшатнулся.
-- Ах ты, сволочь . -- сорванным шепотом.-- Смолчал, сволочь...
-- Дугин,-- позвал Семенов, не оборачиваясь.-- Готовь дизель к ручному
запуску.
-- Само собой, Ннколаич.-- Дугин торопливо подошел к дизелю.-- Сначала
картер нужно лампой прогреть.
-- Сколько тебе на это понадобится времени?
-- С полчаса, не меньше, масло-то застыло.
-- Какая сволочь!..-- Филатов, шатаясь, побрел к двери. Распахнул ее,
содрогнулся в жестоких спазмах. Бармин быстро подошел, стал гладить его по
спине.
-- Да забудь ты про этот аккумулятор, черт с ним,-- ласково, как
ребенка, начал успокаивать он.-- Идем, разведу тебе сгущенки, чайку
пыпьешь...
-- Наизнанку... всю душу...-- чуть слышно простонал ФилатовСволочь...
вот этими руками...
Бармин с тревогой прислушивался. К ним приблизился Гаранин.
-- Ну, что вы там? -- окликнул Семенов, не заметив предостерегающего
жеста Бармина.-- Слышали? Будем запускать вручную.
-- Вручную? -- Филатов оттолкнул Бармина, порывисто обернулся. Глаза
его, и так покрасневшие, ьалились кровью.-- Вручную? Да ты знаешь, что такое
запускать здесь вручную? Дудки! Лягу и подохну! Пропадите вы пропадом вместе
со своим Востоком!
Филатов рванулся было па свежий воздух, но его силой удержал Гаранин.
-- Ты просто очень устал, Веня,-- сказал он. -- Саша, помоги ему лечь
отдохнуть.
Филатов сбросил с плеча руку Гаранина, всхлипнул. К нему подошел
Семенов.
-- Молод ты еще подыхать, Веня,-- дружески улыбнувшись, сказал он.--
Забыл, что "Москвича" хотел купить и на юг махнуть?
-- К черту? -- все громче всхлипывал Филатов.-- Всех к черту!
Семенов пристально всмотрелся в него, неожиданно схватил одной рукой за
грудь, а другой ударил по лицу, один раз, второй. Филатов отшатнулся, сжал
кулаки и дико расширил глаза.
-- За что, гад?
-- За то, что не хочешь жить, сукин ты сын! -- заорал Семенов.-- А я
заставлю тебя, понял?
-- Не заставишь...
-- Заставлю -- силой!
-- Не имеешь права...
-- Ошибаешься, имею!-- Семенов снова встряхнул Филатова и толкнул его
на покрытую спальным мешком скамью.-- Возомнил о себе, пацанье! Хозяин твоей
жизни на станции -- я! Ты лишь оболочка, в которой она трепыхается, понял?
-- А ты...-- Филатов попытался подняться.
-- Как разговариваешь, мальчишка!-- загремел Семенов, силой удерживая
Филатова на месте.-- Мы с тобой на брудершафт не пили!
-- Хорошо...-- Глаза Филатова постепенно приобретали осмысленное
выражение.-- После зимовки я тебе... я вам... кое-что припомню. Память,
отец-командир, у меня хорошая... Так врежу!
-- Вот это "речь не мальчика, но мужа",-- согласился Семенов.-- После
зимовки. Тогда что -- по рукам?
Филатов растерянно пожал протянутую ему руку. Криво усмехнулся, встал.
-- Так врежу..
-- Подготовился, Женя? -- деловито спросил Семенов -- Одной лампы
хватит или лучше двумя?
-- Еще сожжем друг друга... А можно и двумя.
-- Веня,--окликнул Семенов,--бери вюрую лампу И по-быстрому, время не
ждет.
Пока механики разогревали картер дизеля, Семенов, прикрыв глаза,
отдыхал и приводил в порядок свои мысли.
В то мгновение, когда он понял, что из второго аккумулятора вытек
электролит и стартерный запуск стал невозможен, сознание безысходности
затуманило мозг. Двое суток собирали дизель, не только душу -- плоть свою,
сердце, легкие и кровь вложили в него, и все перечеркнула ничтожная трещина
в корпусе аккумулятора. Вспомнилось чье-то: "Улыбочка, как трещинка, играет
на губах" Нет, не улыбочка -- ехидная усмешка, гримаса пиковой дамы! И не
играет, шипит: "Зря старались, голубчики, дизель еще попьет из вас
кровушки!"
Одна никчемная трещинка -- всю работу!
Сизифов труд -- вручную на Востоке запускать дизель. Израсходовались
люди, разменяли, истратили последний рубль. Тоже чье-то: "Похоронили мы силы
наши под обломками наших надежд". Двое уже так думают, усмехнулся про себя
Семенов,-- ты и Филатов. А может, один ты, погому что Филатов больше ни о
чем думать не станет -- он будет вкалывагь, пока сердце не лопнет.
-- Саша,-- негромко позвал Семенов,-- будь другом, приготовь кофе.
Покрепче.
Был уже такой случай, когда в мгновение рухнули надежды и малодушно
хотелось умеречь. Ну, шурф не в счет, там умирать было стыдно -- из-за
собственной глупости, да еще в одиночку. Случилось это много лет назад на
Льдине, под самый конец полярной ночи. Двое суток торосы давили, крошили
Льдину, ушли под воду кают-компания и дизельная, поломало домики. Двое суток
без сна и отдыха по мосткам, перекинутым через трещины, люди таскали ящики и
мешки с продовольствием, палатки и оборудование -- спасались от вала
торосов. И вот наконец подвижки прекратились, все стихло. Полумертвые от
усталости, кое-как установили палатки и только улеглись кто куда, как снова
толчок и грохот лопающегося льда. И тут Семенов вывихнул руку. Как это
произошло, он не понял, лишь почувствовал удар и дикую, непереносимую боль.
