все идет так хорошо.
Чтобы полностью изменить свою замечательную физиономию, утром следующего
дня я подстригаю волосы бобриком у цирюльника в Пуасси и надеваю очки,
которые мне дал Ренар. В этом виде я похож на голландского учителя. Линзы
мне немного мешают, потому что они настоящие и занятно увеличивают все
вокруг. Так, я принимаю домашнюю кошку за бенгальского тигра, а сам дом за
Лувр. Надо быть повнимательнее, чтобы не наткнуться на что-нибудь.
Я говорю хозяевам "до свидания" и вскакиваю в первый же поезд на Париж.
Два часа спустя я сижу в кабинете Гийома и рассказываю ему часть моих
приключений, не упоминая ни о любви, ни о моем скором отъезде в Англию. Я
хочу иметь побольше шансов, чтобы все прошло гладко, следовательно, надо
поменьше болтать.
- Мне звонила ваша малышка,- сообщает мой коллега.- Все хорошо. Как и
обещал, я поставил перед ее дверью моего мамонта, и он передал ей ваши
инструкции. Через час она позвонила мне и попросила передать, что находится
в "Руаяль-Бретань", улица Гете.
Не слушая дальше, я отваливаю, останавливаю такси и несусь в комиссариат
на Этуаль. Мне повезло: капрал, которому я оставил лампу, там.
Уф! Я чувствую себя спокойнее, потому что опасался, что не найду мой
драгоценный клад. При этой проклятой оккупации ни в ком нельзя быть
уверенным. Бывают моменты, когда я сомневаюсь в самом себе... Однако себя я
знаю достаточно давно и могу дать себе рекомендацию...
Я велю шоферу взять курс на Монпарнас.
Какая радость найти мою маленькую медсестренку! Не надо думать, что если
я увлекся Флоранс, то потерял интерес к Жизель. Наоборот, немного обманув
ее, я оценил малышку по-настоящему... А потом, зачем искать себе извинения -
я устроен так и не иначе. Я живу по девизу парня, изрекшего: "Пользуйся
моментом". Кажется, я вам об этом уже говорил. Этот малый разбирался в
данном вопросе и знал, что те, кто портят себе кровь из-за верности,
угрызений совести и "я твой навеки", просто придурки и серость немытая.
В жизни главное - не размякать из-за девок! Чем больше вы с ними
носитесь, тем чаще они смотрят на вас как на обглоданный скелет цыпленка.
Так что лучше пользоваться представляющимися случаями, чтобы не жалеть об
упущенных возможностях, достигнув возраста, когда уже ни на что не
годишься...
- Это ты, это ты,- бормочет она сквозь слезы.- Ты выкрутился! О любимый,
ты неподражаем!
Я возвращаю ей часть ласк, потому что оставлять все себе нехорошо.
- Как ты и говоришь,- отвечаю,- между мною и Арсеном Люпеном нет никакой
разницы. Если бы меня заперли в печь крематория, я бы и оттуда выбрался.
Плевое дело...
Расспрашиваю о ее приключениях.
Все прошло неплохо. Когда я оставил ее на дороге, она вернулась в
Сен-Жермен, где в больнице работает одна ее знакомая, заняла у нее немного
денег и приехала в Париж. Как видите, все просто.
- А как выкрутился ты?- спрашивает она меня.
Я ввожу ее в курс моих передряг, а закончив, не даю ей времени издать
обычные восклицания и задаю главный вопрос:
- Слушай, ты не против совершить маленькую прогулку на самолете?
- Понимаю!
- Под прогулкой я подразумеваю не просто воздушное крещение, а настоящее
путешествие.
Ее глаза округляются.
- А куда ты хочешь лететь? В Швейцарию?
- Нет, в Англию.
- Ты серьезно?
- Еще как!
Не томя ее дальше, рассказываю о планируемом мною отъезде в Лондон. Она в
восторге.
- Мы дождемся там конца войны. У меня там есть друзья, которые найдут
тебе работу... Прежде всего я хочу, чтобы ты была в безопасности. Мне
надоело подвергать тебя опасностям из-за моих дел. Девушки созданы, чтобы
вязать и доставлять радость воинам, а не играть в Жанну д'Арк. Жанны нам
хватает одной. Если они пойдут косяком, мужчины скоро будут выглядеть
полными лопухами.
Она соглашается. Она не может думать ни о чем, кроме нашего вечернего
побега на самолете, и готова слушать о двуногих своего пола все, что угодно.
Нет необходимости говорить, что день мы проводим в ее комнате. Я звоню в
свой банк, директора которого хорошо знаю, чтобы он прислал мне все деньги с
моего счета. Не хочу, чтобы фрицы заполучили мои бабки и покупали на них
аперитив Адольфу. Служащий банка приносит мои хрусты. Я делю их на две
части. Одну, большую, отправляю матери, приложив длинное письмо. Другую
оставляю себе, чтобы погулять в Лондоне.
Мы готовы. Остается только дождаться часа отправления поезда на Пуасси.
Мы стараемся занять время. Если у вас в черепушке не гнилые помидоры, вы
должны догадаться, в какую игру мы играем.
Глава 13
Мы приезжаем к Ренарам уже в темноте. Нас задержала бомбардировка
парижского района, и я боюсь, что мы можем опоздать.
Перед дверью стоит машина.
- Садитесь быстрее!- говорит нам Ренар.- Все готово, можем ехать.
Я несколько смущен необходимостью представлять Жизель Флоранс. Я опасаюсь
неуместного замечания или жеста, но дочка моего спасителя первоклассная
девчонка. Она даже не моргает и держит свой хорошенький ротик на замке.
Жизель я представляю как свою сотрудницу.
- Мы вас проводим все вчетвером,- заявляет Ренар.- Соседи могут
удивиться, что мы отвозим по ночам незнакомых. Надо соблюдать большую
осторожность.
Я полностью с ним согласен. Мы набиваемся в старый "рено" и отправляемся
в путь.
Ведет старший сын. Ренар и младший сидят спереди. Ваш Сан-Антонио, как
паша, восседает на заднем, между двумя кисками. Я с облегчением вздыхаю.
Поскольку в машине темно, беру обеих малышек за руку. Таким образом, не
будет никакой ревности. Я бы даже начал с ними сеанс лизания, но боюсь, это
коллективное развлечение придется им не по вкусу и они устроят шухер, как на
четырнадцатое июля.
Три четверти часа спустя мы останавливаемся.
- Конечная!-объявляет Ренар.
Только тут я смотрю на пейзаж и вздрагиваю: мы находимся в широком
мощеном дворе, окруженном высокими стенами.
Темные фигуры подходят к машине и окружают ее.
Мне кажется, я сплю: это немецкие солдаты, да еще вооруженные до зубов.
Я молчу, потому что бывают моменты, когда язык надо придавить чем-нибудь
тяжелым. Жизель тоже даже не моргнула. Я смотрю на семейство Ренар и вижу,
что все они веселятся как ненормальные.
Если бы сейчас, зимой, грянул гром, я бы и тогда не удивился до такой
степени.
Пытаюсь выхватить пушку, но Флоранс говорит своим волшебным голоском:
- Если ты ищешь свой пистолет, то он в кармане моего пальто. Я его
вытащила, пока ты меня лапал.
Согласитесь, что сработано отлично... Мастерски! Меня еще никогда так не
проводили. Это сразу опрокидывает мои представления о доверии, любви и
прочей бредятине!
Есть от чего сравнить себя с тушеным бараном! Уйти в монахи! Раздолбать
себе башку и все остальное! Тереться задницей об лед до тех пор, пока она не
начнет искриться.
- Выходите!- сурово приказывает Ренар.
У меня в голове осталась всего одна мысль: лампа! Надо спасти лампу.
Наплевать на меня и на девчонку, но нельзя, чтобы фрицы заполучили свое
изобретение. В сотую долю секунды я придумываю сто с лишним планов, и все
крепкие, как кефир.
Я погорел, Жизель тоже и лампа вместе с нами. Эти сволочи сожрут нас с
луком. У меня такое ощущение, что, когда они закончат с нами заниматься, мы
будем на удивление похожи на яблочный компот.
- Выходите!- повторяет Ренар.
Флоранс уже вышла и держит для меня дверцу открытой.
Солдаты подходят с автоматами наизготовку. Они понимают, что имеют дело
не с фраером, и это мне льстит. Я выхожу с поднятыми руками, Жижи следует за
мной. Нас сразу окружают.
Ренар - или, по крайней мере, сволочь, называющая себя так,- что-то
говорит солдатам по-немецки. Они щелкают каблуками и уводят нас к строениям.
Подгоняя нас, они не церемонятся! Пинки сыплются градом. Я-то привык к
этому настолько, что моя задница напоминает шагреневую кожу, но мне больно
смотреть, что также обходятся с моей бедной малышкой... Не будь здесь целого
полка, стерегущего нас, я бы провел маленький сеанс смертельных мулине...
Знаете, что такое смертельное мулине? Сейчас объясню. Этот рецепт может быть
вам так же полезен, как рецепт приготовления рагу под белым соусом. Когда
несколько придурков окружают вас с недобрыми намерениями, изобразите нечто
вроде эпилептического припадка, но вместо того, чтобы упасть на пол,
присядьте на корточки и лупите в животы, находящиеся перед вами. Это застает
противников врасплох, потому что вся сцена происходит внизу и они не знают,
за что вас ухватить...
Очень веселое занятие, клянусь!
Но в данный момент в наши почки наставлен целый лес автоматов и лучше
подождать развития событий. Немцы вводят нас в мрачное здание и ведут в
помещение, похожее на классную комнату. Может, до войны здесь и правда был
класс.
Мы ждем в разных углах комнаты под присмотром полудюжины солдат. В
комнате стоит собачий холод, но мы не мерзнем. Страх включает в заднице
маленький обогреватель.
Вдруг слышатся шаги, и дверь открывается перед псевдо-Ренаром. Этот гад
входит в сопровождении своей так называемой дочечки и двух немецких
офицеров.
Милая компания садится за стол и начинает тихо разговаривать, потом
Ренар, кажется председательствующий на совещании, поворачивается к солдатам
и приказывает обыскать меня. Длинный блондин, похожий на клизму, опустошает
мои карманы. Их содержимое он относит своим начальникам. Ренар быстро
хватает драгоценный сверток, лихорадочно срывает обертку и открывает
картонную коробку. С его губ срывается восклицание. В коробке лежит
стекляшка, служащая для того, чтобы ставить банки.
Запомните, что больше всех ошарашен я.
Я видел номера лучших иллюзионистов, но банка в коробке, куда я сам
положил лампу... до такого фокуса им далеко! Если вы умнее пары штиблет,
попытайтесь дать мне разумное объяснение! Я только полицейский, и если в
дело влезает черная магия, то предпочитаю записаться в ряды чистильщиков
туалетов...
А пока у Ренара полностью обалдевшая физия. Он весь бледный и смотрит на
меня белыми глазами.
- Подойдите,- говорит он мне.
Я делаю несколько шагов к ареопагу.
- Решили нас одурачить?- скрипит он.
Тут я начинаю возмущенно орать:
- Нет, каково! Кто кого одурачил?! Кто прикидывался спасителем, отцом
семейства и таким патриотом, что затмевал Жанну д'Арк? Кто себя вел, как
последняя мразь? Кто гнусными комедиями заманивает доверчивых людей в
ловушки?
Знаешь, гнида, я понимаю, что на войне допустимо применение разных
средств, разрешены разные подлости, но чтобы сделать эту, надо иметь вместо
сердца кусок камня и быть сыном волка и красной гадюки... Я тебе скажу одну
вещь: страна, развлекающаяся таким образом, должна приготовиться к худшим
неприятностям. Ее песенка спета.
Пока я говорил, Ренар меня ни разу не перебил. Его лицо невозмутимо, как
консервный нож.
- Карл,- говорит Флоранс,- вам не кажется, что этот малый нуждается в
уроке?
Я ей мило улыбаюсь.
- А тебе, шлюха дешевая, я так надеру задницу...
Она краснеет, подходит ко мне с горящими глазами и со всего маху влепляет
мне пощечину.
Солдатам приходится удерживать меня силой, иначе я превратил бы эту
подстилку в отбивную.
- Успокойся, Грета,- приказывает Ренар.
Он тоже подходит ко мне и говорит совершенно спокойным голосом:
- Мой дорогой комиссар, я понимаю ваше возмущение. Оно совершенно
естественно... Признаюсь, что с вами мы использовали очень необычный метод.
Когда мы нашли вас той ночью у моста Пуасси прицепившимся к лодке, вы были
