карманов дверей, но нахожу только полный набор дорожных карт, электрический
фонарик, моток веревки, нож...
В общем, одна ерунда!
Я собираюсь оставить машину, но тут мой взгляд падает на электрический
провод с оголенным концом, привязанный к металлической ручке со стороны
пассажира... Провод проходит за сиденье и возвращается по полу в сторону
мотора...
Я поднимаю капот и нахожу мой провод возле аккумулятора... Он не
подключен, по крайней мере сейчас, но по его расщепленному концу я заключаю,
что он был вырван.
Я смотрю и вижу следы подсоединения к выходному проводу.
Я прикручиваю его... Возвращаюсь к дверце и хватаю ее всей ладонью. Ее
дергает удар тока, поднимающийся по ручке.
Я ощупываю себя, не понимая причины установки этого устройства.
И тут мой маленький чертик, увлекшийся делом, говорит мне, что если
напряжение слишком маленькое, чтобы убить током здорового человека, то его
должно быть достаточно для сердечника!
Глава 8
Последний взгляд на машину с подвохом, прощальный на то, что
журналистишки назовут "трагическим домом", и я поворачиваюсь ко всему этому
спиной...
Я направляюсь к свету, то есть в сторону правды, потому что мой старый
нос меня не обманул: есть правда, которую предстоит открыть. Настоящая
правда! Это будет непросто, но я не поеду к америкашкам, не осветив лучом
прожектора эту мутную воду...
Согласен, тут много напутано, странно - все, что хотите, но в этом
просматривается какая-то логика: Баль-мен, сердечник, убит - теперь я могу с
полной уверенностью употреблять это слово!- в машине Парьо, который,
принимая во внимание проводок на ручке дверцы его машины, не мог не знать,
что замышляется... Самому Парьо угрожала опасность, и он написал: "На
помощь". Он действительно наткнулся на хитреца, придумавшего ему небанальную
смерть... по крайней мере в том, что касается подготовки... Любовница Парьо,
предполагаемая соучастница первого убийства, кажется, замешана и во
второе... Она дочка врача, лечившего Бальмена и знавшего, что того может
убить даже малейшее волнение.
Как видите, тут есть над чем подумать... Я подхожу к гаражу, вхожу в
широкие ворота и оказываюсь нос к носу с типом, измазанным машинным маслом.
- Вы заправиться?- спрашивает он.
- Нет, просветиться.
Он смотрит на меня так, как вы сами смотрели бы на идиота, предложившего
вам купить атомную пушку, чтобы сделать из нее печную трубу.
- Полиция!- добавляю я.
Он вытирает руки о синие штаны и с серьезностью, заставляющей меня
улыбнуться, говорит:
- А!
- Месье Парьо, живущий на этой улице, паркует машину у вас?
- Да, когда он в Париже...
- Он не просил вас установить в его машине какое-нибудь особенное
устройство?
- Нет...
- Пойдемте посмотрим.
Я веду его к машине и показываю необычный провод.
- Нет,- уверяет он меня,- мы никогда не делали этого... Не понимаю, зачем
он нужен...
- Для шутки,- отвечаю я.- Когда берешься за ручку, чтобы закрыть дверцу,
получаешь удар током. Согласен, это не шедевр остроумия, но не хуже кнопки
на стуле или подмены сахара солью!
- Ага,- соглашается он.
Он готов согласиться с чем угодно, если это сказал полицейский.
- Случалось, чтобы он оставлял машину на ночь на улице?
- Нет, никогда. Но он пользовался ей этой ночью, вернулся поздно и не
решился будить меня.
Парень говорит с уверенностью, заставляющей меня нахмуриться.
- Откуда вы знаете, что этой ночью он пользовался своей тачкой?
- Об этом нетрудно догадаться. Увидев ее, я еще подумал: "Скоро приедет
месье Парьо..." А потом забыл об этом думать... Мы с женой ходили в кино, а
когда вернулись, машины на месте уже не было... Я решил, что он ее загнал в
гараж, а ворота ему открыл сторож. Но нет... Сегодня утром, когда мы
открылись, она снова стояла на улице...
Вот...
Я задумчиво повторяю: "Вот...о
Так, значит, машиной пользовались этой ночью? Кто? Парьо?.. Или кто-то
другой?
- Спасибо, вы очень любезны. Поставьте эту машину в гараж и до нового
приказа не прикасайтесь к ней, понятно?
- Ладно...
Я пожимаю ему клешню, чтобы показать, что рука честного труженика никогда
не вызывала у меня отвращения, и сажусь в свою машину.
- Это опять я, доктор...
У него по-прежнему лишенное всяких красок лицо, всклокоченные волосы,
резкий взгляд...
По его бледной физии пробегает вежливое недовольство.
- Добрый день,- говорит он мне. Он снова ведет меня в свою унылую
гостиную, в которой пахнет забвением.
- Чем еще могу быть вам полезен?- спрашивает он, старательно подчеркнув
"еще".
По-моему, он не страдает от избытка пациентов. Странный врач... Врач,
который сам открывает дверь, остается весь день в домашней куртке и живет в
обществе малопривлекательного пса.
- Скажите мне, доктор...
Я говорю мягко, тщательно взвешивая слова, потому что этот тип - малый
решительный...
- Скажите мне, доктор, вы знаете некоего Жана Парьо?
Я ожидал какой угодно реакции, только не этой.
- Я прошу вас!- сухо произносит он. Я жду продолжения, глядя на него
вопрошающим взглядом.
- Почему вы говорите мне об этом субъекте?- спрашивает он, поняв, что я
не собираюсь нарушать установившееся молчание.
- Может быть, потому, что пришло время поговорить о нем... Судя по вашей
реакции, я вижу, что вы его знаете?
-Не будем хитрить,- сухо заявляет он.- Раз вы интересуетесь им, то должны
знать, что он любовник моей дочери.
- Мне это известно,- говорю я, глядя ему прямо в глаза.- Скажите, доктор,
а почему бы нам не поговорить о нем в прошедшем времени?
- То есть?
- Да просто он умер!
Он ошарашен или очень хорошо изображает изумление.
Он садится, потому что у него подгибаются ноги.
- Умер...
- Мертвее быть не может...
- Когда?
- Этой ночью.
Вдруг лицо доктора изменяется: искажается, покрывается морщинами,
становится почти патетическим.
- Как?
Я читаю в его глазах панику. Это паника отца, опасающегося, что у его
ребенка могут быть неприятности.
- Отравление газом,- отвечаю.- Но обстоятельства этого... несчастного
случая мне кажутся... ну, скажем, странными.
- Странными?..
- Да. Ваша дочь здесь? Я бы хотел ее до... поговорить с ней.
- Моя дочь здесь больше не живет,- грустно говорит он.- С тех пор как она
спуталась с этим типом, мы расстались, и она живет в пригороде Руана, где у
меня есть дом...
Я останавливаю его жестом, потому что мне нужно подумать... Пригород
Руана... Где я это уже слышал? Ах да... Вчера, в квартире Бальмена. Парьо...
Он утверждал, что оставил антиквара в своей машине, а сам пошел звонить
клиенту, живущему в пригороде Руана...
- Название места?- спрашиваю.
- Гуссанвиль.
- Как давно ваша дочь поддерживала отношения с Парьо?
- Пять или шесть месяцев...
- Как она с ним познакомилась?
- Как раз у Бальмена, в его магазине. Моя дочь собирает старинные
монеты...
- Ах так?
- Да... Вас это удивляет?
Я едва заметно пожимаю плечами. Мне кажется, в этом деле слишком много
говорят о старинных монетах.
- Продолжайте.
- Поскольку Бальмен был моим пациентом, я посоветовал дочери сходить к
нему в магазин. Он и познакомил ее с Парьо... А... Короче, Парьо ее
соблазнил!
Я смотрю на него:
- Вы жили один с дочерью?
- Моя жена умерла при родах дочери, и я воспитал ее один... Я...
Понятно: отцовская ревность!
- Сколько лет вашей дочери?
- Двадцать шесть.
- Могу я вам задать один... гм... деликатный вопрос?
- Задавайте!
- Вы, доктор, более чем кто-либо другой должны понимать, что молодой
женщине нужен... друг...
- Согласен!
Его лицо нейтрально, как Швейцария.
- Но вы ссоритесь с любимой дочерью только из-за того, что она завела
себе любовника?
- Я поругался с ней не из-за того, что она завела любовника... к тому же
я полагаю, он у нее не первый. Мы поссорились, потому что этим любовником
был Парьо...
- Правда?
- Правда!
Он очень четок!
- В чем вы его упрекаете?
- У него криминальное прошлое, вот и все. В этом вопросе порядочный
человек не может пойти на компромисс!
- Криминальное прошлое...
Я вдруг становлюсь похожим на лопуха. А я-то, наивняк, приперся сюда,
даже не зная, что у Парьо были судимости...
- И богатое у него это самое прошлое?- спрашиваю.
- Слишком богатое, чтобы входить в число моих знакомых.
- Как вы это узнали?
- Это вы, комиссар, задаете мне такой вопрос? Вам разве неизвестно о
существовании частных сыскных агентств, в которые можно обратиться, когда
хочешь получить информацию об интересующем вас человеке?
- Совершенно справедливо,- соглашаюсь я. И добавляю:- Вы ведь не очень
любили Парьо? Пожалуй, даже совсем не любили...
- Скажу прямо: я его ненавидел.
- Эта откровенность делает вам честь, доктор...
И, произнося эти слова, я думаю, что все актеры этой драмы откровенны...
За исключением Джо Педика.
Да, они откровенны: Парьо был откровенен, слишком откровенен... Он сразу
же рассказал историю своих отношений с Бальменом... Эскулап откровенен...
Скажу вам начистоту: я начинаю плавать и никак не могу составить себе
четкое мнение о деле...
- И последний вопрос, доктор: вы не убивали Парьо, не так ли?
- Нет...- отвечает он.- И поверьте мне, комиссар, очень об этом жалею.
Глава 9
Я всегда испытывал слабость к почтаршам и никогда не упускал возможность
прокомпостировать одну из них, когда такая возможность представлялась...
Однако эта отбила бы охоту даже у обезьяны... Длинная, высохшая, как
Сахара, и никакого намека на груди. Выступающие передние зубы препятствуют
любым попыткам поцеловать ее, если у кого-то даже возникло бы такое желание.
Это она занимает окошко междугородных переговоров.
- Привет, красавица,- говорю я ей с неотразимо прекрасной улыбкой.
- Повежливее!- ворчит она.- Кто вам дал право разговаривать со мной таким
тоном? Я вместе с вами коров не пасла!
- Я не думаю, что факт охраны эти милых жвачных предрасполагает к
любезности,- уверяю я.- Вы напрасно обижаетесь, мадам, мои намерения чисты,
как стакан дистиллированной воды.
- Какой номер вы заказываете?- перебивает она.
- Номер стриптиза,- смеюсь я.
- Вы хотите, чтобы я позвала директора?- вопит девица.
- Не стоит. Меня вполне устроит ваше исполнение... Поскольку я вижу, что
она сейчас взорвется, то показываю ей удостоверение. Это ее не успокаивает,
наоборот, вгоняет в черное бешенство.
- Ну и что!- кричит она.- Вы думаете, на кого-то произведет впечатление,
что вы из полиции?! Знайте, что честные люди полиции не боятся, а моя
совесть чиста!
- Ну и прекрасно,- любезно замечаю я.- Хотя она и в чистом виде никому не
нужна, даже по сниженной цене...
- Вы хам!
- Не надо повторяться!- говорю я.- Слово "полицейский" включает в себя
все эпитеты, которые вы можете найти...
Кажется, финиш.
Воспользовавшись затишьем, я заявляю:
- Ну хватит болтать, Мисс Эбонит, речь идет об убийстве.
Она поднимает на меня свою физию и переспрашивает:
- Об убийстве?
- Даже о двух.
- Не может быть.
- Может. А вы можете мне помочь.
- Я?
- Вы!
Мы ведем диалог двух клоунов. Наконец милашка смягчается.
- В субботу,- говорю я,- незадолго до полудня высокий мужчина с костлявым
лицом, одетый в кожаное пальто, заказывал междугородный разговор...
Она размышляет.
- В кожаном пальто,- шепчет она.- Да, помню... В кожаном пальто...
- Какой номер он заказывал? Она изумленно раскрывает глаза.
- Как я могу это запомнить? Каждый день заказывают сотни номеров!
Я признаю, что надо обладать необыкновенной памятью, чтобы это запомнить.
