все нормальные французы!
- Не шутите. Вы немного валяетесь в постели, чтобы восстановить свои
силы, так?
- Да.
- Мечтаете, да?
- Да.
- Чувствуете животную грусть, о которой говорит знаменитая латинская
пословица, да?
- Да.
- Все мужчины таковы.
- Неужели?
- Так вот. Нет никаких причин считать, что Парьо был устроен иначе.
- Никаких.
- Предположим, что Парьо позанимался любовью и отдыхает. Его партнерша
встает, включает тихо радио и идет на кухню, где открывает все газовые
конфорки. Радио не дает Парьо услышать тихий свист газа.
- А девица тем временем...
- Девица? Она нарочно шумит на кухне, в ванной комнате. Время от времени
она показывается, создавая обычную, нормальную атмосферу. Парьо не чувствует
газа. Он немного оглушен любовью.
Я киваю.
- Ваша теория очень оригинальна, док. Снимаю шляпу. Но скажите, а как же
девушка? Она не наглоталась газа?
- Нет,- отвечает Андрэ,- потому что запаслась противогазом. Противогазы
можно найти где угодно. Она дожидается, пока Парьо потеряет сознание, после
чего ставит кипятить пол-литра молока.
Я усмехаюсь.
- И зажигает спичку в квартире, полной газа? Получился бы миленький
взрывчик.
Мне доставляет удовольствие поймать его на ошибке.
- Это верно,- соглашается он.- Значит, она поставила кипятить молоко до
того, как открыла все конфорки. Она дождалась, пока оно выльется на плиту,
после чего погасила огонь. Затем сделала все то, о чем я вам рассказал.
Прежде чем уйти, она закрыла все конфорки, кроме той, на которой стояла
кастрюлька с молоком.
Я чувствую, что Андрэ прав. По мере того как он рассказывает, в моем
мозгу идет цветное кино.
- Браво,- кричу я,- вы новый Шерлок Холмс. Он довольно улыбается.
- Нет никаких доказательств, что я прав, это только гипотеза, и я лучше
кого бы то ни было понимаю, что она очень хрупка!
- Но тем не менее все могло произойти именно так... Ну ладно, а дальше?
Раз уж вы здесь, доктор, расскажите мне продолжение. Очень захватывающая
история.
- Продолжение?- переспрашивает он.
- Да. Девушка возвращается ночью сюда, в Гуссанвиль, только не одна, а с
кем-то... Вероятно, это был Джо...
- Но вы мне только что сказали, что Джо не выходил из дома?
- Возможно, он нашел способ смыться! ~ Очевидно. Значит, он приехал сюда
с девушкой, убил ее и сжег?
- Это вас шокирует?
- Да, из-за барана. Баран отличная идея, но она предполагает подготовку.
- Неизбежно.
- Но городской житель не покупает себе барана, как галстук. Если Джо
вынашивал такие планы, то он должен был заранее обзавестись бараном...
- Разумеется.
- Ну а под каким предлогом он заманил сюда девушку ночью? Я знаю, они
были сообщниками, но это не объясняет этой поездки.
- А может быть, им было нужно что-нибудь спрятать?
- Или с кем-нибудь встретиться.
- Да, или с кем-нибудь встретиться.
- С доктором, например?
- Почему бы нет?
- К тому же совать тело в топку удобнее, предварительно расчленив его. А
кто лучше справится с этой отвратительной задачей, чем мясник или врач?
- Вы хотите сказать, что Бужон участвовал в убийстве своей дочери?
- Бывали и более удивительные вещи.
- И расчленил ее?
- А как иначе он узнал, что вы копаетесь именно в ее пепле? Андрэ надолго
задумывается.
- И какова цель всего этого, комиссар? Вы применили старое правило: ищи,
кому выгодно преступление. Кому же могла быть выгодна эта серия
преступлений?
- Доктору.
- Доктору? То, что он убивает Парьо, еще понятно, он, кажется, его
ненавидел... Но зачем Бальмена... Причем с помощью Парьо! Зачем свою дочь?
- Ой, стойте!- прошу я.- А то моя печка точно взорвется, если я продолжу
кружить над этими вопросами, как ворон над падалью.
- Вы разберетесь с этим по возвращении из Соединенных Штатов, если,
конечно, ваши коллеги не поймают педераста и он не расколется.
Мы встаем из-за стола. Хозяин ресторана складывается пополам и
эскортирует нас до двери.
- На здоровье, господа,- говорит он нам. Когда я сажусь в машину,
раздается крик:
- Комиссар! Комиссар!
Я оборачиваюсь и вижу старое парижское такси, в нем сидит Шардон. Он
возбужденно машет руками, роняя орехи и слюну.
Такси останавливается.
- Вы здесь?- спрашивает толстый полицейский.- А я слежу за доктором. Едва
я начал дежурство перед его домом, как он вышел, сел в свою машину и поехал.
Такси поблизости не было, и я поднялся к нему. Домработница мне сказала, что
он убежал как сумасшедший, сказав ей, что едет в свой дом в Гуссанвиле... Я
реквизировал такси, но эти драндулеты еле двигаются.
- Не утомляйся,- говорю я.- Я видел эскулапа, он мертв. Он пустил себе
пулю в лоб... Сделай все необходимое. Никого не пускай в дом. Особенно
жандармов.
- Застрелился!- бормочет Шардон.
- Да,- говорю я, трогаясь с места.- Как видишь, еще одна естественная
смерть!
Глава 16
Когда я выхожу из кабинета патрона, на часах чуть больше четырех часов
(для моих читателей начальников вокзалов поясняю: шестнадцать). Признаюсь,
что я несколько оглушен заданием, которое он мне поручил. Я выполнял разную
работу, но такую еще ни разу. Хотя надо же когда-то начинать... Я расскажу
вам о ней как-нибудь в другой раз.
Мой девиз: "Живи моментом". Я начну думать о предстоящей миссии, когда
буду сидеть в самолете.
Положив паспорт, доллары и рекомендательное письмо в карман, я снова
ступаю на тропу войны.
До вылета осталось несколько часов, а опыт меня учит, что с толком
использованные несколько часов стоят без толку проведенной жизни.
Немного помедлив, выйдя на улицу, я направляюсь на улицу Шапталь, которую
следовало бы переименовать в улицу Жмуров...
Для начала наношу визит соседке Парьо - старой деве.
Увидев меня, она издает писк напуганной мышки.
- Ой,- вскрикивает она,- полицейский!
- Он самый,- отвечаю.- Никогда бы не подумал, что вы боитесь полиции,
мадемуазель.
- Я боюсь не полиции, а мужчин,- жеманничает эта старая сушеная вобла.
Я бросаю на нее красноречивый взгляд.
Чтобы покуситься на ее добродетель, надо запастись отбойным молотком, это
я вам говорю!
- Ну, ну, дорогая мадемуазель, не все же мужчины грубияны. Попадаются и
джентльмены.- И добавляю:- В полиции они встречаются редко, тут я с вами
согласен, но Я, так сказать, редкая птица.- И я возвращаюсь к моему барану:-
Скажите, в тот вечер, когда бедный месье Парьо протянул ноги...
- Нельзя поприличнее?- перебивает она.
- Пардон, в тот вечер, когда он отбросил копыта, у него работало радио?
- Да... Он слушал музыкальную программу. Это был воскресный вечер, да?
- Совершенно верно. А потом, когда... подружка Парьо ушла, радио
замолчало?
- Да... Незадолго до ее ухода.
Так-так, неужели доктор Андрэ попал в "десятку"?
Изабель выключила перед уходом радио... А Парьо спал... вечным сном!
Я смотрю на старую деву, не сводящую с меня глаз.
- Какая жалость, что вы не вышли замуж,- говорю я.
- Это почему?- возмущается она.
- Потому что я уверен, что вы составили бы счастье любого мужчины.
- Это судьба,- говорит она, и в ее голосе слышится сожаление.
- Ну да... Но вам, должно быть, одиноко?
- Я привыкла...
- Конечно... Вы смотрите на улицу и, спорю, долго остаетесь у окна...
- На этой улице почти никакого движения...
- Это верно. Скажите, когда в тот вечер ушла девушка, вы стояли у окна?
- Я не помню.
Эта старая калоша пудрит мне мозги!
- Но,- уверяю я,- владелец ресторана напротив сказал мне, что вы стояли у
окна и видели, как малышка вышла из дома.
Я, конечно, блефую, но она заглатывает крючок всей челюстью.
- Куда он лезет, этот свин!- возмущается она.- Я что, уж и не имею права
подойти к окну?
- Речь не об этом, мадемуазель... Вы имеете полное право проводить у окна
всю жизнь, только не нагишом...
- Какой ужас!- стонет она. Ее челюсть вываливается изо рта, но она
втягивает ее обратно.
- Девушка села в машину Парьо?
- Да,- отвечает она.
- Она была одна?
- Да... Но она вышла из дома не сразу.
- Как это?
- Я слышала, как она открыла дверь, но на улицу вышла Не сразу. По
крайней мере минут на пять позже, чем нужно, чтобы спуститься на первый
этаж... Правда, она несла груз, но все-таки...
- Груз?
- Да, она несла на плече сумку.
- Сумку? Какого рода сумку?
- Холщовую, вроде мешка для картошки.
- Она была полной?
- Да, но имела странную форму... Я подумала, что она выносит старые вещи,
может быть канделябры.
- Почему именно канделябры?
- Просто так...
- Мысли никогда не приходят просто так, мадемуазель. Если вы подумали о
канделябрах, значит, что-то в форме сумки навело вас на эту мысль.
- Это правда,- соглашается она.- У нее были острые углы...
Подумав, я решаю, что из нее больше ничего не вытянешь.
- Всего хорошего, мадемуазель. Она кивает мне и провожает до двери. Не
заходя в квартиру покойного, я быстро сбегаю по лестнице.
Консьерж там. Надраивает медные перила лестницы.
- Это снова я,- говорю я вместо приветствия.
- О! Добрый день, господин инспектор.
- Комиссар, и этим все сказано! Он отвешивает мне поклон, полный скрытого
почтения.
- Скажите,- спрашиваю,- все жильцы этого дома пользуются подвалом?
- Разумеется.
- Номер бокса Парьо?
- Восьмой.
- Ладно, спасибо... Сюда, да?- добавляю я, показывая на низкую дверь в
глубине лестницы.
- Да... Хотите ключ?
- Нет, у меня есть все, что нужно.
- Я хоть включу свет в подвале.
- Отличная мысль!
В десять прыжков я оказываюсь перед дверцей бокса номер восемь. Открыть
ее моей отмычкой - детская игра. Замок открывается чуть ли не в ту же
секунду, когда вставляю отмычку в скважину.
- Хорошая штука природа,- начинаю напевать я, потому что, едва открыл
дверь, мне в ноздри бьет противный запах. Жуткая вонища...
Включив свет, осматриваю узкое помещение. Кавардак редкий...
Металлическая каминная решетка, деревянная лошадка, костюмы древних
времен... Короче, я сразу понимаю, что Парьо использовал подвал как склад
для старья.
Я смотрю по сторонам и сразу нахожу то, что искал: клочки грубой черной
шерсти, воняющие салом.
Здесь точно держали барана. Тут даже есть засохшие какашки... Те самые
последние какашки, которые животное выбрасывает после смерти.
Те штуки, что топорщились в сумке Изабель, были окоченевшими ногами
барана.
Следовательно, Изабель притащила барана... Значит, она знала, как будет
использовать животное...
Однако ее же и сожгли.
Клянусь вам, что нужны крепкие нервы, чтобы заниматься этой чертовой
работой.
- Нашли, что искали?- спрашивает наблюдающий консьерж.
- Да.
Я делаю три шага вперед, и тут его любопытство выплескивается наружу.
- А что это было?- спрашивает он.
- Какашки!- отвечаю я и выхожу.
Глава 17
Взгляд на наручные часы: пять сорок! Теперь я веду борьбу со временем.
Еще несколько часов, и придется все бросать. Захожу в бистро напротив.
- Есть что-то новое?- спрашивает меня толстый хозяин.
- Да так...
Он видит, что я злой как черт, и не настаивает. Он из тактичных.
Издав "ахх!" борца классического стиля, он достает свою бутылку белого.
- Как обычно?- спрашивает он.
- У вас легко обзаводишься привычками. Два больших стакана белого. Мы
чокаемся.
- Скажите, патрон, вы не видели со вчерашнего дня мадемуазель Бужон?
- Это киску Парьо, что ли?
- Да.
- Нет.
Отличный диалог. Я шмыгаю носом от нетерпения.
- А вы не замечали, были ли у этой девушки золотые зубы?
Вопрос медленно погружается в глубины его интеллекта, как поплавок вашей
