Убийца старался не оставлять следов, но все же несколько раз ошибся.
Наконец, он нашел тайник и открыл его, вероятно, ножом. Ничего не увидев в
нем, инсценировал ограбление: вывернул у Пруся карманы, снял часы, забрал
деньги (в тот день Прусь получил зарплату, вряд ли успел много потратить)
и исчез.
Убийство произошло, как установила экспертиза, между одиннадцатью и
двенадцатью часами ночи. Перед этим Прусь распил с кем-то бутылку вина: на
журнальном столике возле тахты стояли два стакана - один пустой, в другом
было немного вина. На этом стакане еще во время первого обыска работники
милиции обнаружили отпечатки пальцев. Настораживало то, что человек,
убивший Пруся и шаривший потом в погребе, почти не оставил там следов, не
было и отпечатков пальцев - очевидно, действовал в перчатках. И вдруг
такой недосмотр. Хотя его могло что-то испугать, и у него уже не было
времени, чтобы подняться в мансарду и обтереть стакан.
Следы на стакане оставил не Якубовский. Вообще у него с Прусем были
не такие отношения, чтобы по-приятельски распивать в мансарде портвейн. Но
ведь гость Пруся мог уйти, не заперев дверь, и Якубовский воспользовался
этим. Только навряд ли он полез бы в погреб и искал тайник, а тем более -
картины...
Тут могли быть десятки вариантов, версий, ходов, и Козюренко не ломал
над ними голову. Считал, что прежде всего его задача - найти человека,
пившего в тот вечер с Прусем портвейн, а также человека, которого заметила
дежурная заготконторы и с которым Прусь обедал в чайной.
А может, это одно и то же лицо?
Начальник райотдела доложил Козюренко, что среди тех, кто жил в
гостинице "Красная звезда", дежурная не опознала "печеного яблока".
Восемнадцатого вечером из гостиницы выписались трое: двое львовян и один
житель Ковеля. Несколько часов назад спецпочта доставила их фотографии, и
теперь участковый уполномоченный вместе с работником областного управления
внутренних дел старшим лейтенантом Владовым, которого выделили в помощь
Козюренко, разыскивали тетку Марусю - вахтера заготконторы, которая
отдежурила свою смену и куда-то ушла.
Роман Панасович, пересев к столу, начал перелистывать материалы о
партизанском отряде, в котором воевал Прусь.
Отряд был небольшой, и масштабы его деятельности не очень впечатляли.
Положение отряда осложняло то, что приходилось отбиваться и от
гитлеровских карательных частей, и от местных бандеровцев. Партизаны все
время маневрировали, иногда перебазировались в карпатские леса, где
отсиживались в особенно опасные зимние месяцы.
Организовал отряд и руководил им односельчанин Пруся - бывший
председатель сельсовета Войтюк. Он погиб во время нападения на
гитлеровский обоз. Пока партизаны нагружали возы, к гитлеровцам подоспело
подкрепление. Завязался бой, Войтюк с группой бойцов задерживал врага,
чтобы дать возможность партизанским подводам отъехать как можно дальше.
Потом партизаны разделились на группы и стали отходить к базе. Войтюк на
сборный пункт уже не вернулся. Последним, кто его видел, был Прусь. В
архиве сохранилось свидетельство Пруся: гитлеровцы подстрелили его коня, и
он начал разгружать подводу, чтобы спрятать ящики. В это время на него
наткнулись Войтюк с Ивасютой - бойцом их отряда. Командир уже был ранен и
приказал отступать: враги были совсем близко.
Партизаны перебежали поляну, гитлеровцы убили Ивасюту, а Войтюк был
еще раз ранен. Однако Прусь не оставил его, нес на плечах почти полтора
десятка километров, но, к сожалению, спасти командира не удалось: Войтюк
умер у него на руках, и Прусь сам похоронил его.
Рассказ был настолько правдоподобен, что никто в нем не усомнился.
Новый командир отряда представил Пруся к награде, и после освобождения
Львова тот получил медаль "За отвагу".
Роман Панасович заварил себе еще полстакана кофе. Представил, как все
это могло произойти на самом деле. Поставив на подводу ящики с ценными
трофеями, Прусь погнал коня не к месту сбора партизанского отряда, а
хорошо знакомыми ему лесными дорогами в свое село. Козюренко проверял по
карте: село в восемнадцати километрах от дороги, где отряд напал на
гитлеровский обоз. Оставил трофеи у родных или знакомых, а может, просто
спрятал где-нибудь и уже потом двинулся на базу. Тут его встретили Войтюк
с Ивасютой. Возможно, командир и правда был ранен. Конечно, он не мог не
спросить у Пруся, почему тот едет от села да еще на пустом возу. И тогда
Прусь уничтожил их - предательски скосил автоматной очередью. Командира
похоронил, а труп Ивасюты просто бросил в лесу. Рассказывая в отряде о
гибели Войтюка, изобразил свои действия как геройские...
Козюренко вздохнул: конечно, это лишь его догадка. Но, скорее всего,
так оно и было, хотя доказать преступление Пруся теперь уже невозможно.
Зазвонил телефон: Владов сообщил, что дежурную наконец разыскали и
привезли в райотдел милиции.
Роман Панасович разложил на столе с десяток фотографий. Женщина,
которую привел старший лейтенант, с любопытством посмотрела на него,
сознавая, что нужна милиции: сам участковый привез ее на машине. Она
подошла к Козюренко и таинственно зашептала:
- Я, товарищ, прямо скажу: он, и больше никто... Лицо у него, что у
того ворюги, а глаза так и бегают, так и бегают. Я сразу хотела позвонить
в милицию, да взяло меня сомнение: товарищ Прусь такой солидный человек,
что не станет водиться с ворами.
Роман Панасович попросил позвать понятых и пригласил женщину к столу.
- Посмотрите, нет ли его здесь?
Дежурная сразу ткнула в одну из фотографий.
- Вот он, голубчик. Точно он. Я его узнала, ворюгу. Теперь не
выкрутится... Немножко помоложе тут. Убийца проклятый!
Козюренко подчеркнуто официально сказал:
- Гражданка Коцюба, прошу вас еще раз внимательно посмотреть на это
фото. Вы утверждаете, что на снимке человек, с которым вы видели
восемнадцатого мая Василя Корнеевича Пруся?
- А то как же, утверждаю. Да я его и средь тысячи узнала б.
- Ну что ж, тогда благодарю вас. - Роман Панасович подал ей руку. -
До свидания.
Видно, тетка Маруся не ожидала такого финала, надеялась, что ее
станут подробно расспрашивать, составлять протоколы, наконец,
советоваться, как задержать убийцу, а тут - до свидания.
Сделала шаг к Козюренко, хотела что-то сказать, но Владов хорошо знал
службу - открыл дверь и велел:
- Пройдите, гражданка!
Коцюба крепко сжала губы и обиженно посмотрела на Романа Панасовича:
вот какое уважение за раскрытие преступления. Но Козюренко уже снова
погрузился в дела и не заметил ее взгляда. Он достал из папки
сопроводительную записку и фотографии.
Яков Григорьевич Семенишин. Рабочий Ковельского кирпичного завода.
1917 года рождения. Адрес...
Взглянул на часы. Только половина одиннадцатого, и если сейчас
выехать, можно после обеда быть в Ковеле. Бросил в портфель бумагу, зубную
щетку и приказал Владову подать машину...
...На Ковельский кирпичный завод они приехали вместе с инспектором
уголовного розыска местной городской милиции. Заведующему отделом кадров
объяснили, что расследуют заявление, которое пришло в милицию, - что-то
связанное с продажей краденых вещей. Попросили вызвать начальника цеха,
где работает Семенишин. Ожидая его, Козюренко углубился в личное дело,
принесенное заведующим. Чуть не свистнул от неожиданности: Яков
Григорьевич Семенишин воевал в одном партизанском отряде с Прусем. Но
ничем не обнаружил своего удивления. Профессиональная привычка -
обуздывать эмоции, скрывать их. И все же сознание того, что, возможно,
наконец, напал на настоящий след, всегда возбуждало и приносило
удовлетворение. Ведь Прусь с Семенишиным могли быть сообщниками еще во
время войны, а может, Семенишин в чем-то подозревал Пруся и шантажировал
его...
Пришел начальник цеха - солидный, седеющий мужчина с хитрыми глазами.
Роман Панасович спросил у него, что тот думает о Семенишине.
- Выходит, вы из прокуратуры... - то ли удивился, то ли одобрил
начальник цеха и разгладил свои пышные усы. - И интересуетесь Яшком? Что
же он, разрешите спросить, натворил?
Козюренко увидел, как вспыхнул инспектор уголовного розыска, и
остановил его незаметным движением руки. Знал: таких людей, как этот
начальник цеха, лучше не раздражать и не кичиться перед ними своим
положением. Видно, вышел из рабочих и знает себе цену.
Роман Панасович придвинул начальнику цеха стул и откровенно сказал:
- Поверьте нам, уважаемый товарищ: дело это, может, и не такое
простое. Но вы, вероятно, понимаете, что работа у нас специфическая -
должны держать язык за зубами. Поэтому, если можно, не расспрашивайте нас.
Начальник цеха покосился на него хитрым глазом.
- Хорошо, - согласился он. - Стало быть, что я думаю про Яшка? План
он выполняет, инициативный. Работник неплохой, не сачок, если надо, со
своим временем и выгодой не считается.
- Сейчас он на заводе?
- Рабочий день еще не кончился...
- И на этой неделе каждый день работал?
- В понедельник брал отгул... - Начальник цеха только на мгновение
запнулся и сказал твердо: - Но не вышел на работу и во вторник. Я ему,
правда, прогул не записал. Яшко - работник добросовестный и обещал
отработать сверхурочно.
Роман Панасович невольно переглянулся с Владовым.
- Скажите, пожалуйста, - спросил быстро, - вы видели Семенишина во
вторник?
- Видел. После работы Яшко заходил ко мне. Он живет неподалеку, -
счел нужным пояснить, - извинился: мол, в поезде встретилась компания и
хорошо хлебнули. Приехал и лег отсыпаться.
- В котором часу он был у вас?
- Около пяти.
- Вы знаете, по какому делу отлучался Семенишин?
- Как не знать? Все знают. Очередь у него на "Запорожец" подходит -
ездил к какому-то своему старому знакомому занять деньги.
- И занял?
- Кажется.
- И последнее. Вы говорили, что живете поблизости от Семенишина.
Бывали вы у него? Какой он семьянин?
Начальник цеха развел руками.
- Семья как семья... Живут... Ну, случается, когда Яшко поддаст
лишнего, так и разговоры, конечно, ведутся нежелательные.
- Говорите уж прямо: скандалы, - вмешался местный инспектор.
- Можно и так назвать, - согласился начальник цеха. - Но Семенишин
порядочный человек. Дети у него хорошие, и жену свою он уважает.
- К вам просьба, - доверительно нагнулся к нему Козюренко. - Не могли
бы вы задержать Семенишина после работы, скажем, на полчасика? Но о нашем
разговоре... - прижал палец к губам. - Это в интересах самого Семенишина.
Начальник цеха недовольно хмыкнул, но спорить не стал. Когда он
вышел, Роман Панасович приказал Владову:
- Немедленно свяжитесь с вокзалом. Уточните расписание движения
поездов в Желеховском направлении. И автобусов. А вас, - обратимся он к
инспектору, - прошу позвонить в милицию, чтобы опергруппа была наготове.
Роман Панасович устало откинулся на спинку стула.
Владов украдкой поглядывал на него, стараясь угадать, о чем думает
следователь по особо важным делам: наверно, составляет план допроса
преступника...
В это время Роману Панасовичу просто хотелось спать: жаркий день и не
очень хорошая дорога давали себя знать... Незаметно потер виски, отхлебнул
из стакана тепловатой воды и нетерпеливо спросим у старшего лейтенанта:
- Ну, что там у вас, Петр?
Тот, дописав несколько цифр в блокноте, положил трубку.
- Поезда из Желехова на Ковель ходят трижды в сутки. Прямой из Львова
