металлическим или казался таковым; во всяком случае он блестел тусклым
металлическим блеском.
- Ролло, - сказал Кашинг, - это твой родственник.
- Согласен, что он похож на робота, но хоть надежда оживляет мое
сердце, я все же никогда таких не видел, - отозвался Ролло. Кашинг смутно
удивился, почему они так спокойно рассуждают. Ведь они должны были бы
оцепенеть от страха. Хотя в цилиндре и не чувствовалось угрозы: просто в
воздухе висел жирный, толстый и короткий клоун. Кашингу на мгновение
показалось, что он даже видит бессмысленное, тупо улыбающееся лицо.
Впрочем, он знал, что никакого лица там нет.
Эзра забормотал во сне, перевернулся и снова засопел. Элин сидела
неподвижно; она не видела цилиндра или, если и видела, то никак не
реагировала.
- Ты чувствуешь его Мэг? - спросил Кашинг.
- Ничто, сынок, - ответила она, - бормочущее нечто, беспорядочное,
пустое, не уверенное в себе, дружественное, скучающее, как бездомная
собака, ищущая хозяина...
- Человеческое?
- Как это человеческое? Оно не человеческое.
- Похоже на нас. Не чужое.
И тут оно заговорило четким металлическим голосом. Не было никаких
движущихся частей, никаких указаний, откуда доносился голос; но,
несомненно, этот висящий в воздухе бочкообразный предмет говорил с ними.
- Пурпурная жидкость, - произнес он. - Не вода. Жидкость. Тяжелее
воды. Гуще воды. Лежит в низинах и ямах, потом поднимается и заливает
землю. Алая песчаная земля, и стройные бочкообразные тела растут на ней и
существа, похожие на мхи, но больше. Много больше меня. С шипами и иглами,
при помощи которых они видят, слышат и обоняют. И говорят, но я не помню,
о чем они говорят. Я многое знал, когда-то, но теперь не могу вспомнить.
Эти существа приветствовали пурпурную жидкость, катившуюся вверх и вниз по
склонам - она могла течь куда угодно. Она катилась волнами по алому песку,
а бочкообразные существа и другие приветствовали ее песней. Они
радовались, что она пришла. Хотя я не помню, почему они радовались. Трудно
вспомнить, почему они радовались: когда жидкость проходила, все эти
существа погибали. Их иглы и шипы обвисали, они не могли больше говорить,
обвисали и лежали на солнце, разлагаясь. Большое красное солнце заполняло
половину неба, и на него можно было смотреть: оно не яркое, не горячее.
Пурпурная жидкость растекалась по земле, потом снова собиралась в ямах, и
бочкообразные и другие существа, до которых она еще не добралась, мягко
пели, приглашая ее прийти...
Послышался другой голос, более громкий, пытавшийся заглушить первый:
- Звезды вращались, зеленые и синие, и так быстро они двигались, что
были не шарами, а огненными полосками; висело облако, оно было живое и
брало энергию у вращающихся звезд; и я удивлялся, как это облако могло
заставить их вращаться...
Еще один голос:
- Тьма, и во тьме кишение, живущее во тьме и не выносящее света; оно
хватало слабый свет, которых отбрасывал я, и поедало его, оно так истощило
батареи, что больше не осталось света, и я был бессилен, я упал во тьму, и
кишение сомкнулось вокруг меня...
Еще один голос:
- Пурпурность захватила меня и сделала меня своей частью и
рассказывала мне о том, что было до появления вселенной...
- Боже, - воскликнула Мэг, - они вокруг нас.
И верно. В свете костра и за ним висело множество коротких толстых
цилиндров, все они болтали, стараясь перекричать друг друга.
- Я не мог говорить с ними, с ними невозможно было разговаривать; они
думают и действуют совсем не так, как я; у нас не было ничего общего...
Это были машины, но не такие, как мы, как я; это был живой металл и
одушевленный пластик и... Я был муравьем, и они не заметили меня, они не
знали, что я лежу в своем муравейнике и слушаю их, ощущаю часть того же,
что и они, хотя и не все: у меня не было ни их знаний, ни их чувств, они
были как боги, а я как песок под их ногами, и я любил их и ужасался в одно
и то же время... Рак, перебрасывающийся от планеты к планете, поедавший
все, чего он касался, и я услышал голос: "Смотри на нас, мы и есть
жизнь"... Там были люди, не знаю, можно ли их назвать людьми; это были
существа, время для которых ничего не значило, они победили время или
просто поняли его и больше не боялись его тирании; и они были жалки,
потому что, уничтожив время, поняли, что они в нем нуждаются, но вернуть
его не смогли...
"Я истребитель, - сказало оно мне. - Я уничтожаю жизнь, у которой нет
права существовать; я стираю миры, которые пошли по неверному пути. Что ты
скажешь, если я уничтожу тебя?.." Это была раса смеющихся; они только и
могли смеяться, это была их единственная реакция на все, хотя это не тот
смех, что я знал. Может, это вообще был не смех...
Слова, слова, слова. Болтовня, болтовня, болтовня. Фрагменты
разговоров, обрывки фраз. Может, если бы слушать только одного, в этом был
бы смысл. Но слушать одного невозможно, все говорят одновременно и
настаивают, чтобы слушали именно их.
Их было так много, что слова их совершенно смешивались, и лишь
изредка с трудом можно было разобрать отрывок фразы. Кашинг обнаружил, что
бессознательно прижимается к земле, как будто все усиливающаяся болтовня
представляет собой физическую угрозу.
Эзра зашевелился и сел, протирая глаза кулаками. Рот его задвигался,
но слов не было слышно совершенно.
Кашинг взглянул на Элин. Она сидела, как и раньше, совершенно
неподвижно, глядя в ночь. Эзра сказал о ней в ту ночь, когда они впервые
встретились: "Она из другого мира", - и Кашинг подумал, что такое
объяснение не совсем точно. Она живет в двух мирах, и тот, другой, более
важен для нее, чем этот.
Ролло стоял по другую сторону костра. Что-то в нем было не то.
Неожиданно Кашинг понял, в чем дело: Ролло был один, с ним больше не было
Дрожащей Змеи. Кашинг попытался вспомнить, когда он в последний раз видел
Змею, и не смог.
Мы здесь, сказал себе Кашинг, наконец-то мы здесь. Нас пытались
задержать стражники, нас теснили камни и нас пропустили деревья. Но прежде
чем пропустить, они испытывали нас, расспрашивали, искали в нас ересь и
грех. Впрочем, может, испытывали не их, а только его. Конечно, не Мэг -
она помогала ему, когда ноги у него были ватными. Не Эзру: он утверждал,
что разговаривал с деревьями. Элин? Что можно знать об Элин? Она
исключение, в ее тайну невозможно проникнуть. Энди? Да, да, Энди, искатель
воды, убийца гремучих змей и боец с медведями. Кашинг рассмеялся про себя,
думая об Энди.
Неужели расспрашивали только его? И что же они нашли? Должно быть,
что-то такое, что убедило Деревья пропустить их. Он мельком подумал, что
бы это могло быть, но ничего не мог предположить.
Болтовня мгновенно смолкла, и цилиндры исчезли. Где то в ночи
слышался треск сверчка.
Кашинг встряхнулся, чувствуя себя одуревшим. Он испытывал физическую
боль, болело все тело.
- Кто-то отозвал их, - сказала Мэг. - Тот кто-то рассердился на них.
Элин четким голосом ментора произнесла:
- Мы пришли в пограничное место, куда нас не звали, куда не зовут
ничто живущее и где мысль и логика несовместимы, мы испуганы, но мы пришли
сюда, потому что Вселенная лежит перед нами, и если мы хотим узнать себя,
мы должны узнать Вселенную.
19
В полдень они остановились на краю небольшой рощи Кашинг подстрелил
оленя, которого Энди утащил вверх по склону. Кашинг и Ролло освежевали
оленя, и у них теперь было много мяса.
Подъем был трудным, путь преграждали скалы, которые приходилось
обходить; приходилось менять курс и из-за глубоких оврагов. Ноги скользили
по высохшей траве, и путники часто падали.
Деревья внизу темно-зеленым кольцом окружали подножье холма.
Коричневатая равнина, затянутая кое-где тенями, у горизонта закрывалась
серебристой дымкой. В бинокль Кашинг видел на равнине множество
стражников. Видны были, по крайней мере, три больших лагеря. Должно быть,
племена или делегации племен, извещенные стражниками о происходящем. Это
означало, что стражники - не маленькое сообщество фанатиков, как казалось
раньше, но что его поддерживают западные племена. Эта мысль обеспокоила
его, и он решил, убирая бинокль в футляр, ничего не говорить остальным.
По-прежнему не видно было зданий, которые он разглядел несколько дней
назад в бинокль и о которых говорили стражники. Впереди был лишь подъем.
- Может, к концу дня мы увидим здания, - сказал Ролло.
- Надеюсь, - ответила Мэг. - Я уже все ноги сбила.
Единственными живыми существами, которых они встретили, было
небольшое стадо оленей, одного из которых убил Кашинг, несколько
длинноухих кроликов, одинокий сурок, свистнувший им с края скалы, и орел,
круживший высоко в синем небе. Цилиндры не возвращались.
Позже, преодолевая необычно крутой и опасный подъем, они увидели над
собой сферы. Их было две, они походили на радужные мыльные пузыри,
осторожно катящиеся им навстречу.
Шары находились довольно далеко и, когда маленький отрад остановился,
тоже остановились на небольшой ровной площадке.
Кашинг пытался их рассмотреть. Размер их он оценил приблизительно в
шесть футов. Они казались гладкими и полированными, совершенно круглыми и
без всякого ощущения тяжести; безмозглые на вид существа - существа,
потому что, несомненно, они были живые. Мэг смотрела на них в бинокль,
потом отняла его от глаз.
- У них есть глаза, - сказала она, - плывущие глаза. По крайней мере,
это походит на глаза, двигающиеся по поверхности тела.
Она протянула ему бинокль, но он покачал головой:
- Пойдем посмотрим, что это такое.
Сферы ждали, пока они поднимутся. Добравшись до ровной площадки,
путники увидели неожиданных посетителей не более чем в двадцати футах от
себя.
Как и сказала Мэг, по всей поверхности сфер были разбросаны глаза,
время от времени перемещающиеся.
Кашинг пошел вперед, Мэг рядом с ним, остальные держались сзади. Он
понял, что верно оценил размер сфер. Помимо глаз, никаких других органов
не было видно.
В шести футах от них Кашинг и Мэг остановились. Сначала ничего не
произошло. Потом одна из сфер издала звук - нечто среднее между мычанием и
хрипом. Как будто она прочищала горло.
Звук повторился и сменился гулкими словами. Так говорил бы барабан,
если бы он получил возможность говорить.
- Вы люди? - спросила сфера. - Под людьми мы имеем в виду...
- Я знаю, что вы имеете ввиду, - ответил Кашинг. - Да, мы
человеческие существа.
- Вы разумная раса этой планеты?
- Верно.
- Вы господствующая форма жизни?
- Тоже верно.
- Тогда позвольте мне представиться. Мы Группа или, если хотите.
Отряд исследователей и прибыли с расстояния во много световых лет. Я номер
Один, а стоящий рядом со мной называется N_2. И это не означает, что один
из нас первый - просто так мы различаем друг друга.
- Прекрасно, - ответил Кашинг, - мы рады встрече с вами. Не
расскажете ли, что вы исследуете.
- Мы счастливы сделать это, - сказал N_1, - потому что надеемся, что
вы прольете свет на крайне затрудняющие нас вопросы. Область наших
исследований - технологические цивилизации. Ни одна из таких цивилизаций
не выдерживает определенного промежутка существования. Они несут в себе
семя собственного уничтожения. На других планетах, которые мы посещали,
конец технологии означал конец всего. Технология гибнет, а с нею гибнет и
раса, развившая эту технологию. Она впадает в варварство и, никогда уже не
