- Я говорил с большинством из них, но мои знания поверхностны. Только
слабое указание на то, что мы можем найти. Многое не имеет значения.
Роботы-исследователи были запрограммированы на посещение только таких
планет, где может возникнуть жизнь. Если их рецепторы не обнаруживают
признаков жизни, они не тратят времени. Но даже на тех планетах, где
возникла жизнь, не всегда есть разум или аналог разума. Впрочем, это не
значит, что на таких планетах нельзя найти что-либо достойное.
- Но на некоторых планетах есть разум?
- Да. И на очень многих. Обычно это странный разум. В некоторых
случаях - пугающий. Например, в пятистах световых годах от нас находится
то, что можно бы назвать галактическим штабом. Впрочем, это чисто
человеческое и потому неверное восприятие. В другом месте, несколько ближе
к нам, живет настолько развитая раса, что человечество восприняло бы ее
как бога. Я думаю, она особенно опасна человечеству - вы склонны верить в
богов.
- Но ты считаешь, что мы могли бы найти факторы, которые помогут
человечеству восстать из праха.
- Я уверен в этом, - сказал Д.и П. - Как я вам сказал, у меня лишь
поверхностное впечатление о том, что принесли исследователи. Да и то не
обо всем. Но вот что я помню: машина счастья, метод, позволяющий
производить счастье и удачу; место смерти огромной конфедерации союзников,
и туда отправляются умирать и оставляют весь свой умственный багаж, его
можно восстановить, если необходимо; уравнение, которое мне непонятно, но
в котором заключен способ путешествия быстрее света; разум, научившийся
жить где угодно, а не только в материи мозга; математика, в которой много
общего с мистикой и которая использует мистику. Может, мы ничего из этого
не сумеем использовать. Но это лишь примеры. Там еще много другого, и я
уверен, что многое будет нам полезно.
Впервые заговорила Элин:
- Мы стоим лишь на краю. И видим все несовершенно. Хватаемся за
частички и не можем представить себе все. Есть такие великие понятия,
которые нам еще недоступны. Мы не замечаем того, чего не можем понять.
Она говорила не с ними, а с собой. Ее ладони на столе, она смотрела
сквозь стены в какой-то другой мир.
Она смотрела во Вселенную.
24
- Ты сошел с ума, - говорила Мэг Кашингу. - Если ты пойдешь к ним,
они убьют тебя. Они разгневаны из-за того, что мы здесь...
- Они люди, - возразил Кашинг. - Варвары. Кочевники. Но люди. С ними
можно говорить. Они разумны. Нам нужны кожухи мозгов, нам нужны
чувствующие, нужны люди с технологическим чутьем. С врожденным
технологическим чутьем. В старину были люди, которые могли взглянуть на
машину и определить, как она работает; инстинктивно, с одного взгляда
понять связь ее частей.
- В старину, но не теперь, - сказал Ролло. - Люди, о которых ты
говоришь, жили в те времена, когда машины были обычным явлением. Они жили
с машинами и среди машин. К тому же то, о чем мы говорим, не обычная
примитивная машина с соединениями и движущимися частями. Это электронная
система, а электроника давно забыта. Нужны специальные знания, годы
обучения...
- Может, и так, - согласился Кашинг, - но у Д.и П. есть техническая
библиотека; а в университете немало людей, умеющих читать и писать и не
утративших способности к обучению. Потребуется немало времени. Может,
несколько поколений. Но со времен Катастрофы мы и так потеряли много
времени. Можем позволить себе роскошь потерять еще чуток. Нам нужна
избранная группа чувствующих, снабженных головными кожухами, и техники...
- Кожухи - ключ ко всему, - сказала Мэг. - В них наша надежда. Они
единственные кто сохранил древнюю традицию логики. И с помощью
чувствительных они смогут добраться до информации. Вероятно, только они
смогут интерпретировать и понять эту информацию.
- Но должны быть и такие, кто сумеет записать результаты, - сказал
Кашинг. - Мы должны все записывать. Без такой тщательной работы ничего не
получится.
- Согласен, что мозг роботов - наша единственная надежда, - сказал
Ролло. - Со времени Катастрофы человечество ни на йоту не продвинулось в
технологическом смысле. Можно было ожидать, что среди всех этих стычек,
грабежей и сумятицы кто-либо заново изобретет порох. Ничего подобного.
Насколько мне известно, никто еще не додумался до этого. Говорю вам,
технология умерла. Оживить ее невозможно. Раса отвергла ее. Чувствующие и
кожухи старых роботов - вот что нам нужно.
- Д.и П. сказал, что здесь есть кожухи, - вмешался Эзра. - Кожух
мозгов погибших роботов.
- С полдюжины, - сказала Мэг. - А нам нужны сотни. Я думаю, они очень
индивидуальны. Из сотни лишь один или два способны достичь информации.
- Хорошо, - сказал Кашинг. - Согласен. Нам нужна группа чувствующих;
нужно много кожухов. Чтобы получить все это, нужно связаться с племенами.
В каждом племени могут быть свои чувствующие; у всех есть пирамиды из
кожухов. Некоторые из племен на равнине, сразу за Деревьями. Не нужно
далеко идти. Я выйду утром.
- Не ты, - сказал Ролло. - Мы.
- Вы останетесь здесь, - возразил Кашинг роботу. - Увидев тебя, они
набросятся и... унесут с собой твой кожух.
- Я не могу оставить тебя, - сказал Ролло. - Мы столько миль прошли
вместе. И ты сражался вместе со мной с медведем. Мы друзья. Я не могу
отпустить тебя одного.
- Нет, черт возьми! - воскликнул Кашинг. - Я пойду один. Вы все
останетесь здесь... Для Ролло идти слишком опасно. Для меня тоже есть
некоторая опасность, но я сумею справиться. А остальными мы не можем
рисковать. Вы чувствующие, а нам необходимы чувствующие.
- Ты забываешь, что ни я, ни Элин не из тех чувствующих, что нужны
тебе, - сказал Эзра. - Я могу лишь говорить с растениями, а Элин...
- Откуда ты знаешь, что можешь говорить лишь с растениями? Ты ведь не
пытался? Но даже если и так, ты можешь говорить с Деревьями, а нам важно
иметь такую возможность. Что касается Элин, то ее способности могут
понадобиться позже, когда мы овладеем информацией. Она может увидеть
связи, которые не видим мы.
- Но здесь может быть и наше племя, - настаивал Эзра. - Это поможет
нам.
- Ты сможешь поговорить со своим племенем позже.
- Сынок, ты сошел с ума, - сказала Мэг.
- Такое дело может свести с ума, - согласился Кашинг.
- А ты уверен, что Деревья пропустят тебя?
- Я поговорю с Д.и П. Он прикажет им.
25
Вблизи стало заметно, что кочевников в степи гораздо больше, чем он
думал. Вигвамы, конические палатки, заимствованные у древних
североамериканских племен, покрывали большое пространство, сверкая на
утреннем солнце. Тут и там под бдительным присмотром паслись табуны
лошадей. Виднелось множество дымных столбов.
Солнце безжалостно жгло прерию. Дышать было тяжело.
Кашинг стоял у Деревьев, стараясь успокоиться. Теперь, оказавшись в
непосредственной близости от племен, он впервые осознал, что его
действительно может ожидать опасность.
Накануне он говорил об этом, но одно дело рассуждать об опасности
отвлеченно, другое - смотреть ей прямо в глаза.
Но ведь это же люди, сказал он себе. Им можно объяснить ситуацию, они
будут слушать. Может, они и впали в варварство после Катастрофы, но за
ними все же столетия цивилизации, а это не так легко уничтожить.
Он пошел, сначала торопливо, потом спокойнее. Лагерь не очень близко,
придется пройти некоторое расстояние. Кашинг не оборачивался. Лишь на
полпути к лагерю он остановился и бросил взгляд на холм. И тут он увидел,
как что-то сверкнуло меж деревьев.
Проклятый дурак Ролло тащился за ним!
Кашинг махнул рукой и крикнул:
- Вернись назад!
Ролло остановился, потом снова двинулся вперед.
- Вернись! - орал Кашинг. - Убирайся!
Ролло остановился, подняв руку.
Кашинг сделал угрожающее движение.
Ролло медленно повернулся и пошел назад к Деревьям. Пройдя несколько
шагов, он вновь остановился. Кашинг смотрел на него.
Тогда Ролло снова пошел, не оборачиваясь. Кашинг смотрел, как он
исчезает среди Деревьев. На горизонте собралась темная туча. Буря, подумал
Кашинг. Возможно. Воздух был тяжел, как перед грозой.
Убедившись, что Ролло не следует за ним, Кашинг снова двинулся к
лагерю. Появились признаки жизни. Лаяли собаки. К нему направлялась
небольшая группа всадников. На краю лагеря стая мальчишек подняла крик.
Кашинг не замедлил хода. Всадники приближались.
Вот они остановились, глядя на него. Он серьезно сказал:
- Доброе утро, джентльмены.
Они не ответили, глядя на него с каменными лицами. Группа
разделилась, пропуская его, а когда он пошел, сомкнулась вокруг.
Он знал, что это плохо, но ничего не мог сделать. Он не должен
выказывать испуга. Нужно сделать вид, что это почетным эскорт,
сопровождающий его к лагерю.
Не торопясь, он шел вперед, глядя перед собой, не обращая внимания на
всадников... Он чувствовал, как по спине его побежал пот. Хотел вытереть
лицо, но усилием воли удержал себя.
Лагерь находился прямо перед ним, и Кашинг увидел, что широкая
полоса, даже полосы, разделяют прямые ряды вигвамов. У вигвамов стояли
женщины и дети с каменными лицами, такими же, как у всадников.
Женщины в большинстве старухи. В бесформенных платьях. Грязные волосы
беспорядочно свисают, лица темные от грязи и загара. Большинство босые,
руки их изуродованы работой. Некоторые открывали беззубые рты и
выкрикивали проклятья. Остальные стояли молча и угрожающе.
В дальнем конце улицы стояла группа мужчин, глядя на него. Один из
них направился к нему. Он был стар и согнут. На нем были кожаные брюки, на
плечи наброшена шкура кугуара. Снежно-белые волосы падали на плечи.
В нескольких футах от него Кашинг остановился. Старик смотрел на него
холодными выцветшими глазами.
- Сюда, - сказал он. - Иди за мной.
Он повернулся и пошел по улице. Кашинг двинулся за ним.
До него донесся запах пищи и зловоние отбросов, слишком долго
пролежавших на солнце. У входа в большие вигвамы стояли оседланные лошади.
Собаки, шнырявшие вокруг, визжали, когда в них швыряли чем-нибудь. Солнце
нещадно палило, уличная пыль стала горячей. Чувствовалось приближение
грозы.
Когда старик подошел к группе мужчин. Они расступились, пропуская
его, и Кашинг прошел следом. Конный эскорт остался позади. Кашинг не
смотрел на лица окружающих, но знал, что на них та же жесткость, что и на
лицах всадников.
Пройдя через рады мужчин, они оказались на свободном пространстве, со
всех сторон окруженном людьми. В тяжелом кресле, на которое была наброшена
бычья шкура, сидел человек. Старик, служивший Кашингу проводником, отошел
в сторону, а Кашинг прошел вперед и остановился перед человеком, сидящим в
кресле.
- Я Бешеный Волк, - сказал этот человек и замолчал. Очевидно, он
считал, что все знают носителя этого имени.
Это был человек огромного роста, но не дикарь. В лице его светился
ум. У него была большая черная борода, а голова обрита наголо. Куртка из
волчьей шкуры, увешанная волчьими хвостами, распахнулась на груди, обнажая
бронзовый мускулистый торс. Мощные руки лежали на ручках кресла.
- Меня зовут Томас Кашинг.
И тут Кашинг увидел, что рядом с креслом стоит человек, который был
предводителем группы стражников.
- Ты пришел с Громового холма, - сказал Бешеный Волк. - Ты из отряда,
который с помощью волшебства прошел сквозь Деревья. Вы разбудили Спящих.
