Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Parry combat in Swordsman VR!
Brutal combat in Swordsman VR!
Swords, Blood in VR: EPIC BATTLES in Swordsman!
Demon's Souls |#15| Dragon God

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
История - Михаил Садовяну Весь текст 691.36 Kb

Никоаре подкова

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 30 31 32 33 34 35 36  37 38 39 40 41 42 43 ... 59
преследовавший его по пятам.  Старик  обогнул  дом  и  вышел  к  отвесному
обрыву. По степи с востока к скалам Черной Стены несся смерч,  рождающийся
в полуденный зной среди поемных лугов; он был похож на  воронку  с  широко
открытой к небу чашей и с хоботом, нащупывавшим то  воду,  то  пыль.  Змий
этот, извергавший через верхний край воронки то, что  он  втягивал  снизу,
мчался к Черной Стене, но вдруг, изменив свой  извилистый  путь,  двинулся
вверх по Днепру и, сбросив у берега потоки воды и грязи, затих.
     Обе старицы-вдовицы испуганно крестились и громко читали  молитвы  об
избавлении мира от подобного бедствия. Но черные  тучи,  что  громоздились
горой и неслись по следам змия,  не  посчитались  ни  с  молитвами,  ни  с
крестным знамением, ни с восковыми свечами, затепленными перед киотом. Они
боднули небесную твердь громадными рогами, закрыли солнце,  и,  посыпались
из них вместе с коротким ливнем градины величиной с голубиное яйцо.  Потом
град прекратился, как будто еще не наступил для него  урочный  час,  и  на
жаждущие поля обрушился ливень. Поначалу с неба низверглись бурные потоки,
а затем остановились ветры и полил чистый  дождь,  по  которому  тосковали
гречиха, бобы и ячмень.
     - Жаль, что недолго быть дождю, - тонкими голосами заверещали  вдовые
старухи-козачки. - Что же, после обеда можно на реке белье полоскать.
     - Рой-то я уж завтра словлю, - сказал дед  Симеон  Бугский.  -  После
обеда пойду бобы собирать.
     - А я? - рассмеялся дед Петря. - Столько у меня забот, что просто ума
не приложу, с чего начать и где кончать.
     Но, как это часто бывает, стихии нарушили расчеты людей: дождь, почти
не переставая, лил шесть дней подряд  и  был,  по  мнению  многих  жителей
Черной Стены, безмерной напастью, немыслимой  потерей  времени  и  великим
горем. И все же ливень не мог остановить в пути старого  друга  гетмана  и
Петри Гынжа. Дождь лил и в Запорожье, и в Крыму, и в Молдове, и в Польше -
во всем этом уголке мира. Другу гетмана и деда Петри встречались  на  пути
то деревни, то постоялые дворы, то города. Нигде он не задерживался более,
чем нужно  для  подкрепления  сил  сном  и  пищей.  Затем,  закутавшись  в
бурку-вильчуру,  вновь  садился  в  седло  и,  пустив  коня   неторопливой
иноходью, продолжал свой долгий путь.
     Если на короткое время потоп  прекращался,  путник  останавливался  в
дороге где-нибудь  у  колодца,  сбрасывал  с  плеч  косматую  вильчуру  и,
стряхнув с нее воду, спешил хоть на четверть часа раскинуть  ее  на  кусты
могучего репейника. Затем снимал шапку, обнажая высокий лысеющий лоб;  нос
у него был маленький,  как  у  младенца,  но  вострый  и  румяный,  борода
расчесана на две стороны; глаза большие,  навыкате.  Это  был  дед  Елисей
Покотило.



                         25. ДЕД ЕЛИСЕЙ ПОКОТИЛО

     Тук! Тук! Тук! - раздается в полночь.
     Спущенные на ночь цепные псы с истошным лаем кидаются  к  воротам.  С
башенки того дома, где живут ратники, стража воспрошает:
     - Кто там?
     - Добрый человек и друг! - отвечает кто-то.
     - А мы желаем узнать имя сего доброго человека и друга  да  взглянуть
ему в лицо.
     - Так зажгите факел и полюбуйтесь, что я за красавец в  такой  дождь.
Да крикните вашему деду Петре, что Елисей Покотило стучится в ворота.
     Великое волнение! Засветились огни в хоромах, где живут дед  Петря  и
дьяк Раду со служителями, и в той  избе,  где  почивают  два  друга-усача,
любители  палиц,  и  смуглолицый  Иле,  неразлучный   со   своей   кобзой;
засветились свечи и в покоях гетмана, а в горнице вдовых козачек лампада у
образов никогда не гаснет; они в этот поздний час творят  молитвы,  кладут
поклоны и просят у бога помощи  страждущему  православному  люду.  Услышав
шум, обе тотчас показались на пороге.
     - Да ведь стучится старый друг - и наш и деда Петри.  Кликните  псов,
сажайте их на цепь, отодвиньте засовы, отоприте ворота.  Повыше  поднимете
факел, чтобы всадник видел, куда направить коня.
     - А дождь-то! Словно разверзлись небеса и низринулся на землю потоп.
     - Таких ливней не бывало со времен Балкаш-хана, когда наши  запорожцы
швырнули его в днепровскую пучину.
     - А помнишь, сестра Нимфодора,  как  показался  на  вершине  скалы  у
Кривой сосны Пафнутий-безумец и накликал на землю потоки?
     - Нынче еще хуже того, сестра Митродора! Тогда мы были юными  девами,
а теперь у нас куриная слепота и мы ничего во тьме не различаем.
     Раздался оглушительный вопль:
     - Елисей!
     Это крикнул дед Петря. При красноватом свете факела увидел он друга и
распростер объятия, чтобы прижать его к груди.
     - Аха-хо! - вздрагивает и ежится старик Петря от  дружеских  объятий,
ибо вода, стекая с бурки, бежит у него по щекам и забирается за  ворот.  -
Скинь с себя этот водопад, не то утопишь меня, брат Елисей.
     Дрожат на воде багровые отблески факелов -  люди  шагают,  словно  по
лужам крови. Коня отводят  на  конюшню  и  вносят  в  дом  поклажу  Елисея
Покотило.
     - Погодите, погодите! - кричит старый воитель. - Своего пегого я  сам
должен  устроить:  протереть  хорошенько  спину  и  холку  пучком  соломы,
набросить попону, потянуть за уши и погладить по глазам, а затем и  надеть
ему на морду торбу с ячменем...  Когда  хлопаю  его  ладонью  по  шее,  он
тихонько ржет, ему, видишь ли, это приятно.
     На дворе глубокая ночь, а дед Петря, отдавая распоряжения, кричит так
громко, что на его голос откликаются петухи в курятнике, хрипло кукарекая,
как бывает это в сырую погоду...
     - Люди добрые! - вопит дед Петря. - Разведите огонь в печи! Снимите с
оного путника вильчуру, стащите с него сапоги, осторожно, чтоб не  уронить
гостя, несите его к печи да закутайте в старую медвежью шубу! Митродора  и
Нимфодора! Тащите горилки, хлеба и сала. Ну и радость же выпала нам! Нынче
пятница, наложить бы пост на себя от такой радости, да жаль мне  голодного
и жаждущего Елисея.
     - А более всего жажду я услышать ваши вести да  рассказы,  -  смеется
дед Покотило, показывая крепкие зубы. - С того  часу,  как  отъехал  я  от
Днестра, не пришлось ни с кем  словечком  перемолвиться.  Смотрел  во  все
глаза, слушал, но в разговоры не встревал. Все еду,  еду,  а  дождь  мочит
меня; слезу с коня, заночую под чьей-нибудь крышей, а то попросту обсушусь
у костра и опять -  в  путь-дорогу.  Довелось  мне  услышать,  что  гетман
побывал проездом в Могилеве,  Вроцлаве  и  в  Умани.  Ну,  думаю,  значит,
поехали к Черной Стене.  И  вот  я  в  Черной  Стене  и  кланяюсь  гетману
Никоарэ...
     Среди  собравшихся  неожиданно  показался  гетман.  Он  тоже  схватил
друга-бородача в объятия.
     - Ну, я радуюсь за десятерых, дед Покотило, - проговорил Никоарэ.
     Дед Елисей Покотило посмотрел на него долгим  взглядом.  Гетман,  его
ученик и товарищ многих ратных дел, ныне что-то  не  похож  на  себя.  Очи
печальны и брови нахмурены. Обнимая Никоарэ, запорожец  глядит  через  его
плечо на деда Петрю, просит разъяснений. Завтра, конечно, все узнает.
     - Только ночь пройдет, явлюсь к твоей милости, гетман,  побеседуем  с
тобой и с дедом Петрей.
     - Непременно, дед Покотило, - отвечает Никоарэ.
     Он стоит меж двух  своих  наставников,  похлопывает  по  спине  обоих
стариков и поворачивает голову то к  одному,  то  к  другому.  Взгляд  его
загорелся и стал острым, как  стрела.  Дед  Покотило  знал  и  любил  этот
взгляд.
     Вот и Александру приближается к запорожцу с распростертыми объятиями.
Он уже не мальчик, на лбу, некогда гладком, легла страдальческая  складка.
"Ох, умножаются годы и заботы", - печально думает дед Покотило.
     А кто же еще появился среди друзей, собравшихся в Черной  Стене,  кто
тот муж с седыми висками и открытым спокойным взором? И откуда взялся  тут
черноволосый юноша, прижимающий к сердцу восьмиструнную кобзу?
     - Вон тот, что постарше, - дьяк  Раду,  а  молодой  -  Иле  Карайман,
бывшие служители Иона Водэ,  -  пояснил  дед  Петря...  -  Пришли  сюда  с
гетманом после черных дней, проведенных в Молдове. Коли не заметил  ты  их
тогда, - добавил старик, - так оцени же теперь за святую их дружбу.
     Алексу и сорокских воинов -  Стынгачу  и  Штефана,  сына  Марии,  дед
Покотило  знал  еще  во  времена  княжения  Иона  Водэ,  когда  в   стране
пробудились сила и надежда. Ничего, пока еще можем держать в  руке  саблю,
мы не сдадимся.
     Иле  пощипывает  струны.  Кубок  переходит  из  рук  в  руки.  Вдовые
старухи-козачки разыскали в дальнем углу каморы два  больших  запечатанных
кувшина, наполненных солнечным, золотистым медом.
     - Хорошо, когда встречаются друзья, - вздыхает дед Елисей Покотило. -
На дворе льет дождь - потоп всемирный; а тут жарко топится печь, шипит  на
огне жареное  мясо,  а  чад  убегает  в  трубу.  Мы  беседуем,  печалимся,
вспоминая усопших, и радуемся победам молодых, которые сменят нас и увидят
торжество правды и наших старинных дедовских вольностей.  Садись,  брат  с
кобзой, рядом со мной и спой мне, тихонько спой - на  ухо.  После  радости
что-то мне взгрустнулось; пролью слезу и легче станет на душе!
     Иле Карайман перебирает струны и поет старинную молдавскую песню. Дед
Елисей плачет.
     - Ослабел я, - говорит он смущенно.
     Гетман и дед Петря  видят,  что  утомился  Елисей  Покотило,  хочется
старику спать. Голова его клонится, и  глаза  закрываются.  Струнный  звон
кобзы  глухо  доносится  до  него   из   бесконечной   дали   времен,   из
беспредельного пространства, пройденного им на коне.
     Вдовицы-козачки быстро постелили для него постель на широкой лежанке,
а на скамье - деду Петре. А потом обитатели  Черной  Стены  -  и  воины  и
старухи-богомолки, - ступая на цыпочках, направляются  к  выходу.  Никоарэ
дружески кивает деду Петре и выходит первым. На дворе льет пуще  прежнего,
светильник вырывает из дымной мглы за окном перевитые ветром  нити  дождя.
Петухи возвещают поздний час; мокрые псы вылезли на мгновение из закоулков
и усердно встряхиваются. Сквозь завыванье ветра и  отдаленный  гул  бурных
волн доносятся жалобные крики  красных  коршунов,  прозванных  "вестниками
потопов", - они предсказывают половодье.
     Дед Петря прислушивается к затихающим голосам и  шагам,  подбрасывает
поленья в огонь, затем развязывает кисет, набивает трубку, прикуривает  от
уголька и удобно располагается в своем углу, натянув на плечи вильчуру.  А
деду Елисею он старается не мешать.
     Каждый человек,  особенно  в  зрелом  возрасте,  засыпает  по-своему,
впадая в глубокий и короткий первый сон. Одни  засыпают,  лежа  на  спине,
раскинув руки и слегка повернув  голову;  другие,  как  дьяк  Раду,  лежат
ничком, уронив  голову  на  скрещенные  руки,  вытягиваются,  недвижные  и
прямые, будто срубленные  сосны;  иные  свертываются  калачиком,  как  дед
Петря, подложив под щеку ладонь и подтянув колени  к  локтям;  только  дед
Покотило даже во  сне  как  будто  сидит  в  седле;  слегка  опершись  обо
что-нибудь, он спит, подняв голову и спокойно опустив руки. Глаза  у  него
закрыты, но кажется, что он внимательно смотрит вдаль.
     Дед Петря мгновенье искоса глядит  на  него.  Этот  сон  деда  Елисея
всегда  смущал  его  -  совсем  не  слышно  дыхания.  Старый  воин  словно
погрузился в воду.
     "Будто душа оставила его, - с тревогой  размышляет  дед  Петря,  -  а
тело, охваченное мертвой неподвижностью, дожидается ее возвращения".
     В эту минуту запорожец глубоко вздыхает и,  раскрыв  выпуклые  глаза,
устремляет их на Петрю и на огонь.
     - Аха-ха! - бормочет он.
     Дед Петря молчит.
     - Аха! Вот теперь, хлопче, мы можем и потолковать.
     Дед Петря на пять лет лет моложе деда Елисея.
     - Ждал я тебя, Покотило, - отвечает капитан Петря. - Никого о тебе не
спрашивал, страшась дурных вестей.
     - Думал, небось, пропал Покотило? - говорит  запорожец,  показывая  в
улыбке крепкие, как кремень, зубы.
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 30 31 32 33 34 35 36  37 38 39 40 41 42 43 ... 59
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама