простодушие.
-- Пойми, девочка, это мой долг. Ведь этот Блад -- вор, пират и убийца,
от которого необходимо как можно скорее очистить море.
Но девушка еще сильнее разволновалась.
-- Может быть, он в самом деле пират. Об этом я ничего не знаю. Но я
знаю, что он спас тебе жизнь и именно поэтому находится здесь.
-- А вот это неправда, -- возразил Ферфакс. -- Блад находится здесь
потому, что он воспользовался преимуществом моего положения.
Он прибыл на борт "Цапли", чтобы удрать с Мэйна от преследовавшего его
правосудия. Ну, ничего. Завтра он обнаружит, что просчитался.
Побледнев, как смерть, девушка в отчаянии ломала руки, затем, придя в
себя, она устремила на Ферфакса пронизывающий взгляд, и на ее лице появилось
выражение, не слишком ему понравившееся.
Вера в этого человека, которого она знала не так уж давно, иллюзии,
которые она питала в отношении его, заставившие ее бросить все, чтобы
связать с ним свою судьбу, сильно поколебались при виде гнева, обуявшего
его, когда он узнал о потере драгоценностей. Теперь же эти иллюзии готовы
были рассыпаться в прах, так как те свойства, которые только что
продемонстрировал ее возлюбленный, наполнили ее ужасом и отвращением.
Правда, она еще пыталась противиться нахлынувшим на нее чувствам. Ведь если
Джордж Ферфакс оправдает худшие ее подозрения, какая же участь могла ожидать
ее, находящуюся целиком в его власти?
-- Джордж, -- спокойно заговорила донья Исабела, глубокое душевное
волнение которой выдавала только высоко вздымавшаяся грудь. -- Неважно, кто
этот человек. Ты обязан ему жизнью. Не будь его, ты лежал бы сейчас мертвым
на той аллее в Ла-Аче. А ты хочешь решиться на такой позорный поступок.
-- Позорный? Черт возьми! -- И Ферфакс снова разразился отталкивающим
пренебрежительным хохотом.
-- Ты просто ничего не понимаешь. Долг каждого честного джентльмена
выдать властям этого грязного пирата.
1 Боже мой! (исп.).
В черных глазах девушки, в упор устремленных на него, появилось
презрение.
-- И ты еще говоришь о честности! По-твоему, честно продать человека,
который спас тебе жизнь, за пятьдесят тысяч? Тогда честен и Иуда, предавший
Спасителя за тридцать сребренняков!
Сердито глада на девушку, Ферфакс, подобно всем негодяям, тотчас же
нашел аргумент, оправдывающий его поведение.
-- Если тебе это не нравится, то можешь винить себя. Не потеряй ты
своих драгоценностей, мне незачем было бы идти на это. Где еще я возьму
деньги, чтобы заплатить Тиму и его команде, закупить провизию на Ямайке и
подготовить "Цаплю" к плаванию через океан?
-- Так вот оно что! -- В ее голосе послышалась нотка горечи. -- Значит,
всему виной потеря моих драгоцеаностей? Que verguenza![1] -- Рыдания
сотрясли ее. -- Dios mio, que veltad! Ay de mi![2] -- И девушка, несмотря на
свое отчаяние, все еще питавшая слабую надежду, схватила его за руку и
взмолилась: -- Хорхито!..
Но мистер Ферфакс, как вы, должно быть, поняли, не отличался
терпеливостью. Желая прекратить мольбы своей возлюбленной, он отшвырнул ее с
такой силой, что она ударилась о переборку. Его злобный нрав проявился во
всей красе, чему немало способствовало то, что резкое движение вызвало новый
приступ боли в раненом плече.
-- Довольно скулить, девчонка! Черт бы тебя побрал, из-за тебя моя рана
снова начнет кровоточить. Какого дьявола ты суешься в дела, в которых ничего
не смыслишь? Неужели ты до встречи со мной не мала, что мужчины не любят,
когда к ним без толку цепляются? -- И он повелительно закончил свою тираду.
-- Иди спать!
Так как девушка стояла неподвижно, побледневшая, испуганная и не
верящая своим ушам, то Ферфакс, раздраженный молчаливым упреком, светившийся
в ее взгляде, бешено заорал:
-- Ты слышала, что я сказал? Иди в постель, черт побери! Ступай
немедленно!
Девушка сразу же вышла, не произнеся ни слова, что пробудило в Ферфаксе
подозрение. Словно забыв о своей ране, он осторожно слез с койки и, шатаясь,
добрался до двери, успев увидеть донью Исабелу, проскользнувшую в каюту
напротив, и услышать приглушенные рыдания, доносившиеся из-за закрытой
двери.
Ферфакс презрительно скривил губы. Как бы то ни было, ей не пришло в
голову выдать капитану Бладу его намерения. А даже, если бы это и случилось,
то Тим с его шестью матросами легко бы справился с корсаром, вздумай он
сопротивляться. Все же такая мысль могла появиться у девушки, и следовало
предотвратить возможные последствия.
1 Какой позор! (исп.).
2 Боже мой, какая гнусность! Господи, помоги мне! (исп.).
Ферфакс позвал Алькатраса, который дремал, растянувшись на кормовом
рундуке. Разбуженный криком хозяиаа, стюард примчался на зов и получил от
Ферфакса приказ не спать и следить за тем, чтобы донья Исабела не покидала
своей каюты. В противном случае он должен был помешать ей силой.
После этого с помощью Алькатраса Ферфакс вновь улегся на койку. Крен на
правый борт убедил его, что корабль лег на соответствующий курс, и Ферфакс,
считая свое будущее обеспеченным, заснул глубоким сном смертельно уставшего
человека.
IV
Крен на правый борт, так успокоивший мистера Джорджа Ферфакса, в то же
время весьма озадачил капитана Блада, который еще не спал.
Скинув камзол и башмаки, он улегся на койку, подвешенную для него в
узкой душной каюте, тщетно призывая сон. Его тревожили мысли, и причем не
только о себе. Никакие невзгоды и разочарования, которые пришлось пережить
Бладу, не были в состояния уничтожить чувствительность его натуры -- история
юной леди из рода Сотомайор причиняла ему немало огорчений.
В результате сегодняшних события девушка оказалась во власти человека,
который был не только негодяем, но и черствым эгоистом, к тому же не
блиставшим умом. Капитан Блад задумался над горестями и страданиями, столь
часто приходящимися на долю невинных девушек, которые попадаются на удочку
субъектов, пленяющих их своей показной страстью и фанфаронской доблестью.
Донья Исабела казалась корсару голубем в когтях ястреба, и он бы многое дал,
чтобы освободить ее, прежде чем ее разорвут на куски. Но в своем увлечении
девушка едва ли обрадовалась бы избавлению, а даже если бы она прислушалась
к голосу разума, то Блад все равно не смог бы предложить ей помощь, как бы
сильно он этого не хотел.
Вздохнув, он попытался отогнать от себя эти печальные мысли, но они
преследовали его до тех пор, пока внезапный крен судна на правый борт не
направил его размышления по другому руслу. Неужели ветер мог так резко
поменять направления? Во всяком случае, этому факту нельзя было дать
никакого другого разумного объяснения. Тем не менее Блад решил выяснить
причину. Соскочив с койки, он ощупью нашел свой камзол и туфли, надел их и
направился на шкафут.
Несколько матросов, сидя на корточках, что-то тихо напевали, на корме у
штурвала стоял рулевой. Но Блад не обратился с вопросом ни к кому из них.
Ясное звездное небо быстро сообщило ему нужную информацию. Полярная звезда
находилась на траверзе правого борта. Таким образом, Блад понял, что судно
сделало поворот оверштаг.
Всегда относившийся с недоверием к тому, что на первый взгляд не имело
смысла, Блад вскарабкался на корму в поисках Тима. Завидя его силуэт на фоне
света двух высоких кормовых фонарей, он быстро зашагал к нему.
Неожиданное появление капитана Блада привело шкипера в замешательство.
Как раз в этот момент он задал себе вопрос, сколько времени требуется их
пассажиру для того, чтобы заснуть и, таким образом, дать им возможность
связать его на койке без лишних хлопот. Придя в себя, Тим весело
приветствовал капитана.
-- Прекрасная ночь, сэр.
Блад предпочел двигаться к цели окольным путем.
-- Я вижу, ветер переменился, -- заметил он.
-- Ага, -- быстро ответил шкипер. -- Совершенно неожиданно подул с юга.
-- Это помешает нам зайти в Порт-Ройял.
-- Если ветер продержится. Но, может быть, он переменится снова.
-- Возможно, -- сказал Блад. -- Будем надеяться на это.
Опершись на поручни, они молча смотрели на темную воду и белую полосу,
оставшуюся за бортом корабля.
-- У мореплавателей странная жизнь, Тим, -- философски заметил Блад. --
Она целиком зависит от ветра, который несет нас то в одном, то в другом
направлении, иногда помогая нам, иногда мешая, а иногда и вовсе уничтожая. Я
полагаю, вы любите жизнь, Тим?
-- Что за вопрос! Конечно люблю.
-- И, подобно всем нам, испытываете страх перед смертью?
-- Разрази меня гром! Вы говорите, как священник.
-- Возможно. Видите ли, мне представился удобный случай напомнить вам,
что вы смертны, Тим. Все мы иногда забываем об этом и подвергаем себя
совершенно ненужным и притом смертельным опасностям. Например, таким, какая
угрожает вам в данный момент, Тим.
-- Что-что? -- Тим оторвал локти от поручней.
-- Не двигайтесь, -- любезно предложил Блад. Его рука скользнула под
камзол, и оттуда какой-то твердый цилиндрический предмет прижался к ребрам
шкипера.
-- Я держу палец на спусковом крючке, Тим, и, если вы будете дергаться,
я еще чего доброго нажму на него. Поэтому будьте любезны положить локти на
поручни, покуда мы будем беседовать. Вам нечего бояться. Я не намерен
вредить вам, разумеется, если вы будете благоразумны, на что я искренне
надеюсь. Теперь скажите мне, почему мы повернули в сторону Мэйна?
Тим едва не задохнулся от удивления и страха -- главным образом от
страха, так как теперь он точно знал с кем имеет дело. На лбу его выступил
холодный пот.
-- Повернули в сторону Мэйна? -- запинаясь, пробормотал он.
-- Вот именно. Почему вы сделали поворот оверштаг? И почему вы солгали
мне насчет южного ветра? Вы думали, что я настолько неопытный моряк, что
такой ясной ночью не смогу отличить север от юга? Должен заметить, что вы
просто болван. Но если у вас не хватит ума бросить ваши выдумки, то больше
вам уже никому не придется врать. Итак, я спрашиваю у вас снова -- почему мы
повернули назад к Мэйну? Только не говорите мне, что вы решили выдать
Ферфакса.
Последовала пауза, во время которой слышалось тяжелое дыхание Тима. Он
боялся лгать, но еще больше боялся сказать правду.
-- А кого же еще? -- буркнул он.
-- Тим, Тим! Вы снова лжете, несмотря на мое предупреждение. К тому же
ваша ложь меня не обманывает. Если бы вы намеревались выдать Ферфакса, то вы
бы направились в Ла-Ача, а если бы вы направились в Ла-Ача, то никогда бы не
шли западным курсом, разве только вы круглый дурак, а я надеюсь, что это не
совсем так. Я избавлю вас от необходимости продолжать ваше вранье, ибо,
клянусь Богом, при следующей лжи я вас отправлю на тот свет. Вы знаете, кто
я такой? Только говорите правду!
-- Знаю, капитан. Но...
-- Тогда помолчите и не совершайте самоубийства очередным обманом, тем
более что в этом нет нужды. Все остальное мне отлично известно. Вы,
разумеется, идете в Картахену, где найдете рынок для вашего товара и
покупателя в лице маркиза Риконете. Если эта идея пришла в голову вам, то я
могу вам простить, ибо вы мне ничем не обязаны и нет причины, которая могла
бы вам помешать заработать пятьдесят тысяч, продав меня испанцам. Ну, так
это ваша выдумка?
Со всей искренностью, на которую он был способен, Тим призвал небеса в
свидетели, что он только подчинился приказанию Ферфакса, придумавшего в
одиночку этот гнусный план. Он продолжал бурно протестовать до тех пор, пока
Блад не прекратил поток его красноречия, обильно сдобренный богохульствами.
