Русь, заслонил его грудью и пал мертвым на ковер.
Началась сеча.
Ополоница не смог сразу защитить Федора: к нему бросился мулла и
повис на его руках. Ополоница сжал горло старика, под пальцами хрустнули
кости, и отбросил тело погибшего в сторону.
Федору грозила верная гибель. Тогда опытный по шатровому бою
Ополоница мгновенно загасил светильники. Во тьме все перепуталось. Федор
все сбивал ножом противников и рвался в сторону хана. Ополоница обнажил
спрятанный под плащом короткий меч и ударил туда, где, по примете, было
больше всего татар. Раздался вой и хрип. Продолжая разить скучившихся
татар, Ополоница поймал левой рукой локоть Федора и потянул к себе:
- К выходу княжич! Прорубайся в мою сторону!
И понял в ту минуту старый воин, что совершил непоправимую ошибку: по
голосу татары нашли его, и сейчас по плечу косо полоснула сабля. И хоть
сбил Ополоница своего врага, но услышал сзади себя вскрик Федора и его
подавленный стон.
В шатер, впуская острые потоки холода, врывались все новые и новые
толпы татарских воинов. Не различая во тьме своих от русских, татары
рубили и резали всех подряд.
Ополоница сумел отыскать на ковре Федора и оттащить его к стенке
шатра. Федор еще дышал и крепко держался за руку пестуна. Но когда
Ополоница прорубил шатровый войлок и вытащил князя на свежий ветер, Федор
вдруг захрипел и свесил голову на плечо.
Ополоница выбрался из шатра с тыльной его стороны. Сбившиеся здесь
рабы и слуги не знали, почему началась в шатре сеча и кого им надо бить.
Он не обратили внимания на Ополоницу, когда тот, перехватив поперек тело
Федора, проскользнул во тьму.
На тихий зов Ополоницы появился верный своему слову конюший. В руках
у него были поводья двух оседланных коней.
БИТВА НА РАНОВЕ
Орда снялась и перешла на Онуз через два дня после убиения князя
Федора.
Только два дня понадобилось мурзам и военачальникам Батыя на то,
чтобы поднять великое множество людей, свернуть шатры и кибитки, погрузить
запасы и согнать с пастбищ несчитанные стада. Это означало, что Батый,
пируя с послом русских князей и маня его обещаниями мира и дружбы, тайно
продолжал готовиться к походу на Русь.
Рязанское войско пришло в движение на сутки ранее, в первое утро,
которое не суждено было встретить князю Федору.
Старик конюший, что бежал из орды вместе с Ополоницей, на заре
свернул в сторону и попрощался с воином:
- Теки на Русь своим путем, витязь, а мне надо ко князю Юрию. Утром
хлынут татары через реку на стан русский - и быть тогда великой беде.
Ополоница посмотрел через плечо на верного человека:
- Иди, друже Жив будешь, поищи меня. Отблагодарю тебя за верную
службу.
Известие о гибели Федора застало князя Юрия Игоревича врасплох.
Еще с вечера, радуясь за родную Рязань, читал он письмо сына из орды,
приказал даже готовить посольству торжественную встречу...
Печальная весть скоро облетела все концы русского стана. Князья и
сотники съехались к шатру князя Юрия.
Совет князей был недолог. Не успело бледное солнце привстать над
мокрой и неприютной степью, как в примолкшем стане затрубили трубы сбора,
и скороходы-посыльные побежали от княжеского стана во все стороны,
поднимая людей.
Князь Юрий почел за благо увести войско из этих глухих, отдаленные
мест и дать бой татарам в пределах Рязанской земли. "Дома стены помогут" -
думал он, и к тому же не терял еще князь надежды на помощь Чернигова.
Он приказал войску идти новой дорогой, держась лесной стороны
Рясского Поля. Дозорные же и пешие воины-мужики рассыпались по обочью
пути, чтобы не дать татарам обтечь русское войско и зажать его в кольцо.
Орда двинулась на Русь широко развернутыми полками, как ходила она
всегда азиатскими степями и пустынями. Двигаясь так, она захватывала
пастбища для своих стад, опустошала огромное количество городов и селений,
пополняя в них запасы продовольствия и пленяя все живое.
Но скоро батый и его темники отказались от излюбленного приема: перед
татарскими полками встали непроходимые леса. Волей-неволей им пришлось
втягиваться в одну линию и двигаться по следам русских.
К тому же подвижные отряды лихих обитателей Дикого Поля, отважных
ловчих и лучников-мужиков в первые же дни по выступлении орды на лесные
дороги напали на передовые татарские части и нанесли им большой урон.
Князь Юрий навязал татарам свою волю, выигрывая тем время и сохраняя
силы.
Переход от Онуза-реки через Челновую и мелкие Рясы к Верде занял
свыше двух недель.
Дожди и ледяные ветры заставляли татар и русских рано останавливаться
на ночлег и зажигать костры. Иногда с низких волокнистых туч принималась
густо падать колючая крупа, леса становились тогда вовсе непроглядными, и
русские князья высылали на дозорные заставы двойные смены воинов, опасаясь
внезапного нападения врага.
У Рановских Верхов начинались коренные поселения рязанцев. Жители
деревень и лесных починков, лежавших на пути движения войска, бросали дома
и вливались со своими повозками в княжеские обозы. Многие просили
позволения зажечь покидаемые дома, но князь Юрий строго запретил это:
лесной пожар сулил неисчислимые бедствия.
Войско обошло Пронск стороной и встало на берегах петлистой Рановы:
не дать здесь бой татарам заначило впустить врага в родной дом.
Посланные в Пронск гонцы принесли князю вести о том, что ратные силы
с Чернигова не проходили и ни каких посыльных от княжича Ингваря на Рязань
до сих пор не было.
Юрий собрал князей-родичей на совет и решительно сказал им:
- Помощи нам ждать неоткуда. Но и не пристало нам казать врагу спину,
и оставлять на разоренье наши села и города. Будем биться с татарами тут,
на поле за Рановой. Либо ляжем костьми и защитим честь нашу и отчую землю,
либо победим.
Князья Олег Красный, Глеб Коломенский, Давид Муромскийи Всеволод
пронский, еще молодые годами и ненаученные воинскому искусству, во всем
слушались старшего в роде князя Рязанского. Не поперчили они ему и на этот
раз - ответили:
- Твоя воля для нас - воля отеческая. Будем биться с неверными. А там
суди нас бог!
Наутро, не успел еще разгуляться серый рассвет, войско перешло Ранову
и на широком поле начало строиться к бою.
Пешие ратники и лучники-мужики принялись рубить деревья и строить
завалы, чтобы тут не могла пройти татарская конница.
Между лесом, из которого должны были показаться татары, и рекой
лежала круглая излучина с редкими ракитовыми кустами у покрытых тонким
льдом озерков. Здесь, на этой излучине, татарские полки принуждены будут
волей-неволей задержаться, прежде чем обрушиться на русских, ставших на
поле за рекой. Поэтому князь Юрий позвал к себе Давида муромского и указал
тому на заречную излучину:
- Встань со своими стойкими муромчанами там и прими первый удар
татарской орды.
У Давида вспыхнули темные глаза и еле заметно дрогнули ноздри тонкого
орлиного носа.
- Исполню твою волю, брат.
Юрий посмотрел на него и на мгновенье проникла в его сердце щемящая
жалость к этому удалому князю, чей раскатистый смех и зычный голос
украшали всегда праздничные пиршества.
- От твоей храбрости и от упорства муромчан будет зависеть исход боя,
Давид.
Тот поправил соболью шапку, молча тронул коня и тихо поехал к своим
войскам.
Юрий посмотрел ему вслед, вспомнил вдруг сына Федора... Но сейчас же
ударил нетерпеливого коня плеткой и поскакал на другое крыло своих полков,
где стоял князь Коломенский Глеб. Муромчане - удалые, загрубелые в
непрестанных походах, чьи некогда не ржавели мечи - встретили своего князя
сдержанным гулом: люб им был молодой Давид своей безбрежной отвагой,
веселостью сердца и неподкупностью сердца.
Когда Давид передал своим воеводам и сотникам приказ князя Юрия,
многие из этих закаленных воинов опустили буйные головы: принять первый
удар врага было для них большой честью, но вместе с ним и смертным
испытанием.
Полки Глеба Коломенского и Всеволода Пронского помести князь Юрий по
правую свою руку. Ими он хотел прикрыть путь в широкую долину реки, где
татары могли зайти в тыл русским войскам.
Рязанцы и полк Олега Красного, князя на Переяславле-Рязанском, встали
прямо за Рановой, готовясь принять главный удар татарской конницы, если та
сумеет прорваться через Муромский полк.
Среди дня по стану прошли с иконами попы и черноризцы. Они отслужили
молебны и окропили воинов, благославив их на подвиг ратный.
А около сумерек в поле зрения рязанцев появились татары.
На выходе из лесов в долину Рановы татар встретили быстроногие
дубчане и пешие лучники.
В недолгой схватке передовой отряд татар был разбит. К князю Юрию
привели небольшую группу пленных.
Эта первая удача показалась всем добрым признаком.
Долга было ночь для рязанских воинов на поле при реке Рановой. За
время стояния вблизи татарской орды многие воины видели несметную
татарскую силу и теперь понимали, что не для поражения двинулась орда в
русские пределы: сломит сила татарская считанные полка князей - и тогда
плач и стенания разольются потоком по всей земле!
В русском стане не зажгли вечерних костров. В полной тьме группами
сидели ратники, устроив затишье от ветра из дерюг, протянутых меж телег.
Постарше люди, те сидели на возах и вели неспешные разговоры.
К полуночи пошел хлопьями снег, тихий и мокрый. Поле посерело.
Князь Юрий долго объезжал войска. Теплый снег вызвал в нем тревогу:
если оттает земля, трудно будет всадникам биться на некованных конях. Но
ближе к утру небо вдруг очистилось от облаков, проглянули редкие звезды, и
в воздухе ощутимо почувствовался мороз: снег под ногами стал сразу жестким
и сахарно захрустел.
Вернувшись в свой шатер, Юрий позвал отрока-оруженосца и передал ему
свиток, скрепленный восковой княжеской печатью:
- Немедленно седлай коня и гони на Рязань. Передай свиток княгине
Агриппине Ростиславовне. На словах скажи ей - пусть молятся жены и дети
рязанские о даровании нам победы. Коли вслед за тобой не прибежит гонец с
радостной вестью, стало все мы легли здесь, защищая свою землю.
У отрока вытянулось побелевшие лицо. Он принял из рук князя свиток и
с поклоном попятился к выходу из шатра.
Вслед за отроком князь мановением руки отослал слугу и прилег на
жесткую кошму.
Тяжело было на сердце у князя Рязанского. Объезжая полки, он видел,
что все его рати - от князей и до пеших мужиков, - все полны решимости
сразиться с татарами и все верили в свою силу. Когда он мчался по полю,
воины кричали вслед ему "славу", возбуждение напрягало его тело и зажигало
взгляд. Но в глубине души князь таил ясную до жестокости мысль о том, что
не выстоять им перед несметной силой татарской орды.
Угнетало князя и то, что не было с ним в этот час испытаний ни
любимого Федора, ни мудрого Ополоницы, ни Евпатия Коловрата, мужественного
рязанского богатыря...
Перед рассветом князь забылся в коротком сне.
Его разбудил гонец от Давида муромского:
- Пришла в движение орда, княже! Пора поднимать полки.
Кровавая заря горела над темным лесом, когда передовые татарские
полки появились на поле.
На мохнатых и быстрых коньках своих татары шли густыми рядами,
издавая пронзительные, как вой зимней вьюги, крики.
Дубчане и лучники-мужики ударили на татар с двух сторон. Движение
темной лавы замедлилось, но вслед за первым татарским полком появился
второй, третий...
Татары начали обтекать поле, сбивая пешие заслоны русских и сметая их
