спрашивал сколько раз! - проглотил. - Коммунизм, что ли, у вас все-таки?
Гийом только шрамом дернул да тряхнул бокалом. Но не расплескал, уже
отпил порядочно.
- Денег ты не видел? Нет. Значит, не капитализм. Партбилеты и кумачи
видел? Нет. Значит, не коммунизм. И оставь это! Жизнь у нас. И в этой
жизни все стараются говорить друг другу все, что думают. Не обманывая. Не
умалчивая даже.
- То-то шум стоит! - скривился Коль.
- Зачем шум? Все бережно говорят, тихонько. Шум ведь никому не нужен.
А если шума не хочет никто - тогда в ноль секунд можно договориться о том,
чтобы не шуметь.
- Вкручиваешь ты мне, - Коль покачал головой. - Вот, скажем, встречаю
я урода. Нет, чтобы отвернуться тактично - я подхожу старательно, контакты
ведь нужны, и сразу бабахаю от души: ну и рыло у тебя, братец, ну и
фигурка!
- Не так, - остановил его Гийом. - Неправда. Разве ты это чувствуешь?
Физиологическая неприязнь естественна, но и духовное сострадание
естественно. То, что ты сказал - сказано со злобой, с издевкой. Но почему
вдруг ты начал испытывать злобу к только что встреченному незнакомому
человеку, жертве болезни или катастрофы? Психологически недостоверно. Ты,
да и кто угодно, сказал бы примерно следующее: я, животное Коль Кречмар,
испытываю некоторое отвращение - это прорывается в мысли подсознательный
страх, что я мог бы быть таким же. Но я, человек Коль Кречмар, очень
сочувствую тебе, очень хочу поделиться с тобой тем, чего у тебя мало, и,
если ты не против, могу, например, помочь перейти улицу.
- Мудрено...
- У амебы все просто. Человек - не амеба.
Коль вдруг вспомнил про бутерброд. Осторожно положил его на блюдце.
Почему-то стало страшно.
- Зачем ты говоришь все это? - тихо спросил он.
Гийом допил сок.
- Просто рассказываю, - он вдруг улыбнулся, и улыбка была
обезоруживающей. - Ты делал доклад, теперь я сделал тебе доклад. Цели
едины. Но люди сложнее, а значит, интереснее, а значит, лучше, чем то, на
что они долго старались походить. Не надо ничего стесняться... Ладно, я
должен встретиться с планетологами и сказать то, что тебе говорил. Насчет
дилетантизма. А ты подумай над моим предложением... я имею в виду прогулку
к морю. Здесь минут двадцать на скорди. Вечерний заплыв в теплой бухте, на
закат... - он мечтательно закатил глаза и встал. - Там, в умиротворяющей
обстановке, могли бы продолжить наши доклады... - снова улыбнулся и быстро
пошел к эскалатору. - Если надумаешь - позвони Ясутоки или мне через
часик!
Коль уставился на свои руки - руки дрожали.
Серьезный разговор, очевидно, все-таки произошел. Теперь еще понять
бы, что он значит.
Он так и сидел двадцать минут спустя, не притрагиваясь больше ни к
еде, ни к питью, глядя на то, как вечерняя дымка окутывает степную гладь
внизу и становится тепло-розовым недавно еще голубое небо над манящим
горизонтом. Сзади раздались быстрые, легкие шаги. Обернулся. В горле
мгновенно пересохло, и тревога забылась, только подспудно давила душу.
Дембель-синдром. Женщина лет двадцати пяти, красивая, как все, стройная,
как все, поспешно подошла от эскалатора к его столику, глядя на него
неожиданно радостными глазами.
- Здравствуй, Коль. - сказала она. Черноволосая. Смуглая. Открытые
плечи. И Южный вечер за окном. Ну, что ей, ведь это же мука... что ей?..
- Здравствуй, - ответил Коль.
- Извини, если помешала, - проговорила она и запнулась. - Мне
сказали, Гийом здесь... - неуверенно прибавила она.
- Ах, Гийом...
Конечно, не к нему.
- Был, - стараясь не поникнуть хотя бы с виду, ответил Коль. - Мы с
ним удрали с дискуссии. Откровенно говоря, я устал там торчать и понимать
с пятого на десятое.
У нее вдруг потеплели глаза, будто он сказал нечто очень ей приятное.
- Посиди со мной, - вырвалось у него. - Что-то мне не по себе, - она
тут же села напротив него, но он для верности дожал: - Гийом обещал
вернуться, поговорив с планетологами...
А у нее вдруг задрожали губы. Словно он ни за что, ни про что назвал
ее шлюхой. Но она тут же храбро улыбнулась.
- Хорошо, буду ждать.
В голове идиотски вертелся стандартный до анекдотности зачин:
девушка, мы с вами встречались. Девушка, я вас где-то видел. И вы самая
красивая из всех, кого я здесь до сих пор видел...
Разговор с Гийомом давил.
- Первый раз тебя вижу. Жаль.
Она опять чему-то обрадовалась.
- Мелькала бы каждый день поблизости, хоть бы глаза порадовались...
- Почему?
- Ты очень красивая.
Действительно, красивая. Что-то итальянское, наверное. Только села
отвратительно: ног не видно, стол.
- Ты итальянка?
- Иллирийка.
- Тоже здорово. Ядран...
- Любишь море?
- До озверения. Гийом звал сегодня, но как-то... Я - и все врачи.
Наверное, со всей аппаратурой. Унизительно.
- Не надо так думать, Коль. Разве забота унизительна? Ты столько
перенес...
- На ногах.
Она только через секунду поняла игру слов. Засмеялась.
Как бы это пересесть, чтобы видеть ее всю.
- Хочешь, я возьму тебе соку? - спросил он.
- Нет, спасибо, Коль.
И стол, собака, просторный, коленками не стукнешься...
- Гийом не обещал вернуться, - вдруг сказал он. - Я соврал. Боялся,
ты уйдешь.
Нет, что-то не так было между ним и ими. Ничего не возможно понять.
Она расцвела, словно он сделал ей невероятный подарок.
- А я не ушла.
У Коля опять пересохло в горле.
- Как тебя зовут-то хоть?
- Светка.
- Светка... - со вкусом повторил он. - Ты извини, Светка, я сейчас
действительно малость прибабахнутый. Пошутить толком не в состоянии. С
Гийомом мы сейчас поговорили очень умно, очень серьезно и абсолютно
непонятно.
- О чем? - тихо спросила она. Он только рукой махнул.
- Я восхищаюсь тобой, Коль, - сказала она. - Нет, не тем, что такой
пилот, что водил машины в самых бешеных атмосферах, что крейсер в одиночку
дотянул до Земли, это все тоже прекрасно, но это ремесло, рефлексы... Я -
ассистирующий психолог... знаю, что говорю, мы занимались
психографированием экипажа по засечкам ежедневных осмотров и тестов,
которые вы делали так пунктуально... Это же кошмар, на утлом звездолетике
вы столкнулись с такими силами... А ты вернулся добрее, чем был.
Вот это поехали за орехами, подумал Коль. Добрее... Да я бы тебя
прямо здесь изнасиловал! Если аритмия позволит... и конвергенция эта, как
ее... Нет, не позволит. И уважение не позволит - к женственности твоей и к
чистым глазам... На языке завертелось жалкое, козлоногое, голозадое:
"Тогда сжалься, давай переспим!"
Она покраснела, как маков цвет.
Учуяла что-то.
- Спасибо на добром слове, - сказал Коль мягко. - Знаешь, Светка, ты
ужасно похожа на одну замечательную женщину, которую я очень любил. В той
жизни. Просто вылитая.
Она вздрогнула крупно, трижды, словно кто-то невидимый отстегал ее
кнутом. Но его уже понесло:
- Я улетел, а она осталась. Мы, наверное, еще до Тау не добрались, а
она уже стала старушкой... а может, и умерла. Я ее до сих пор люблю... а
ты просто вылитая. Я как ошалел, когда ты вошла. Поэтому извини, если я
иногда... ну, смотрю слишком...
У нее, кажется, даже слезы навернулись. Ей нездоровится, может? Тьфу,
какое теперь нездоровье. Неужели так сочувствует? Добрый знак...
В Кишиневе у Коля действительно была регулярная подружка, по выходным
он мотался к ней с авиабазы. После второго аборта она что-то расклеилась,
а тут как раз кликнули добровольцев для Аральской операции; Коль
воспользовался случаем, подал заявление и, оказавшись героем, так и не
вернулся. Получил два преданных письма уже в Звездном - и откуда узнала
про Звездный? - но ни на одно не ответил, открылись другие горизонты... Да
и совестно было перед нею.
Что, Гийом? Это ей сейчас рассказать? Это?!
- У вас были дети? - едва не плача, спросила Светка.
- У нее - наверное, - печально улыбнулся Коль. - Хорошо бы, если так.
А я не успел.
Свечерело. В буфете стало сумрачно, затекала снизу, от степи, синева.
- Полетишь со мной к морю? - спросил Коль тихо. - Соглашусь и не
врачей, и на их инвентарь. Мужская компания просто поперек горла встала.
У Светки было лицо обиженного ребенка.
- Коль, - позвала она, уже словно превозмогая себя. - О чем вы
говорили с Гийомом? Расскажи мне, пожалуйста.
- О хищных гейзерах, - нетерпеливо ответил он. - Полетишь?
И тут она вдруг встала. Так резко, что, толкнув висящий столик, чуть
не опрокинула пустой Гийомов бокал.
- Я должна подумать, Коль, - проговорила она, и голос был совсем
чужой, без малейшего намека на недавнее тепло. - До свидания, - и она
почти бегом вылетела из буфета. Он наконец вновь увидел ее ноги, но от
этого только сердце закрутило мясорубочным винтом. Кажется, она бежала
вниз и по эскалатору.
Коль остался сидеть, ошалев. Как оплеванный.
Нет, что-то не так было между ним и ими всеми, что-то не так. Что-то
не так.
...Утреннее солнце захлестывало комнату, как в первый день. Словно
ничего не произошло. Всеволод вошел, широко улыбаясь, и сказал голосом
командора:
- Я на зов явился! - сменил тон. - Что случилось такое срочное?
Его улыбка умерла, а потом стекла с лица, как вода.
И это было все. Можно ни о чем не спрашивать.
- Да, Коль. Ты правильно понял.
Добрыня сгорбился и как-то сразу усох.
Даже удобно. Коль еще не успевал огранить вопрос словами, а Всеволод
отвечал.
- Обычно пять - семь метров. Только гениально одаренные люди
принимают на километры, изредка на десятки - но таких по пальцам
перечесть.
- Садись, маршал, - сказал Коль вслух. - В ногах правды нет.
Всеволод послушно сел.
- На что же вы надеялись? - негромко спросил Коль.
- Решено было обеспечить постепенное вхождение... а пока ты не
адаптируешься, не начнешь правильно относиться к миру в целом, потом не
начнешь правильно относиться к тому, что тебя слышат... всем выглядеть,
как ты. Но... - Он помолчал. Молчал и Коль. - Случайные проколы пошли
сразу. А твое отношение к себе... к своим воспоминаниям и своим же
собственным мыслям... такой разрыв...
- О чем ты?
- Подожди, - Всеволод, сам теряясь, с силой провел пальцами по
вискам. - Дай собраться с мыслями. Так неожиданно...
- Значит, все это время я как голый ходил перед вами? Перед всеми?!
- Подожди, Коль. По порядку...
- Чихал я на порядок! Да, скажи? Да?!
- Да, - невнятно выговорил Всеволод.
- Так... - Коль сцепил пальцы рук, глядя в пол. - Так.
Мертвым голосом, спрятав глаза, Всеволод начал по порядку.
- Вскоре после вашего отлета разразилась жуткая эпидемия. Занесли с
Луны... Чудом удалось быстро найти методику лечения, иначе... ты рисковал
застать пустую Землю. Методика была сложной, комплексной - химия,
облучения... и плюс всем детям следующего поколения делали прививки, тоже
комплексные. И вот такой побочный эффект. Дети этих детей оказались
телепатами. Представляешь, сколько страшных коллизий возникало, когда они
начали подрастать? Ведь родители даже не понимали сразу, это не замечалось
несколько лет... а детишки с рождения с этим, иного не представляли.
Самоубийства были, детоубийства были, потом планету разделили на зоны...
Твое по сравнению с этим, прости, Коль - тьфу! Ты пришел уже в стабильный
мир! И мы все понимали, как тебе может оказаться... - он помедлил,
подбирая слово, видимо, избегая сказать "тяжело". Сказал: - Неуютно. Но,
