Вячеслав РЫБАКОВ
ВОДА И КОРАБЛИКИ
...В воде ты можешь утонуть -
Но без нее ты плыть не можешь.
Створки люка скользнули в пазы. Белый свет плафонов померк; сияющий,
до боли настоящий простор земного дня рухнул в лицо, лизнул кожу ласковым
душистым жаром, легко смахнув стерильный воздух катера назад, в безлюдные
узости кают и коридоров.
Коль спрыгнул. Рыхло затрещала прокаленная почва, из-под ног
взметнулись облачка тонкого пепла. Коль поспешно миновал выжженную дюзами
плешь, и вот зашелестела, любовно охлестывая икры, безропотная живая
трава. Коль обернулся. В разноцветном, как карнавал, июле катер был жалок
и нелеп - темный, приземистый, с растопыренными тяжкими лапами, варварски
продавившими земную мякоть. Щурясь, Коль прощально махнул ему рукой и
канул в луг. Перекатился на спину, впитывая всем телом хрупкое
сопротивление стеблей.
Небо...
Воздух в легких - не из баллонов скафандра, а из неба...
Где-то совсем рядом осторожно, словно на пробу, прострекотал
кузнечик. Коль благоговейно скосил взгляд и увидел - тот сидел на
стебельке мятлика, покачиваясь вместе с ним; поблескивали черные бусинки
глаз, усы подрагивали от теплого ветра. Один ус торчал вверх, другой вбок.
Из облака выпала темная точка. Не отрывая от нее взгляда и вдруг
словно бы забыв дышать, Коль медленно сел, опираясь на руку, потом
поднялся. Точка стремительно выросла в бескрылый аппарат, с бомбовым
зловещим воем рушащийся на поле. Над самой травой он вдруг
противоестественно резко замер, будто вмерзнув в воздух, и вместо грохота
ударила тишина. Прозрачный колпак неторопливо опрокинулся назад, и три
человека - загорелые, широкоплечие, высокие - сошли вниз.
Одеты, однако, они были, как курортники. Вполне, конечно, элегантные
курортники, не хиппари и не нудисты - но все же Коль мимолетно ощутил
смутную оскорбленность тем, что они как бы не астронавта встречали из
скитаний, а зашли к соседу позвать пройтись на яхте в оставшееся до ужина
время. Совершенно непонятно было, кто из них кто. И Коль, растерянно глядя
то на одного, то на другого, тихо сказал:
- Здравствуйте...
Один из них, бородой и статью похожий на какого-нибудь Добрыню
Никитича, протянул руку Колю, и Коль нерешительно взял его ладонь, пожал.
Тот улыбнулся, и остальные тоже улыбнулись, и в улыбках не было ничего
отчужденного, словно не стояло между Колем и этими тремя двух веков.
- Здравствуй, Коль, - сказал Добрыня. - С возвращением тебя.
Неторжественность встречи размочила-таки ссохшиеся, окаменевшие
нервы. Коль судорожно вцепился обеими руками в руку встречавшего. Тот
сделал то же самое, и тогда Коль не выдержал - всхлипнув, обнял его,
уткнулся лицом в плечо. Встречавший ласково сказал:
- Ну-ну, Коль... Все в порядке. Земля.
- Земля... - Коль выпрямился, опустил руки по швам, снова пытаясь
вести себя со стальным ритуальным достоинством, как подобает пилоту и
майору; снова оглядел всех троих и снова не понял, кто из них старший.
- Все в порядке, Коль, - повторил Добрыня. - Я - Всеволод,
уполномоченный Координационного центра, - он словно мысли Коля читал. -
Это Ясутоки, врач, глава группы адаптации, которая будет заниматься твоей
персоной и ее вхождением в нашу жизнь. Если хочешь сделать ему приятное,
называй Ясутоки-сан, - черноволосый, и весьма длинноволосый, монголоид,
застенчиво улыбнувшись, с изысканностью поклонился. - А это Зденек,
корреспондент, - совсем молодой парень весело оскалился и по-свойски
тряхнул Колю руку. - Все сферы, что ты ожидал, представлены: руководство,
медицина, пресса, - он действительно видел Коля насквозь. Не хватало,
чтобы меня приняли за тщеславного солдафона, подумал Коль, а на лице
Ясутоки едва уловимо мелькнуло беспокойство, и Всеволод вдруг чуть
запнулся, будто услышав некий тревожный звук. - Вот... да. Тебе
понравилось место посадки?
Понравилось... Коль только кивнул. Этот пригорок, тот перелесок,
дальняя излучина, затканная кустарником... Когда-то он все исходил здесь,
здесь был его мир, его бескрайний космос. Правда, до деревни отсюда
километров восемь - но что такое восемь, даже десять километров для
по-летнему свободного, здорового пацана, то с удочкой, то с луком и
стрелами, то с маской для ныряния, устремлявшегося каждый погожий день в
долгие, с утра до вечера, полеты?..
- Ямполица сохранилась? - тихо спросил Коль.
- Поселка давно уже нет, - ответил Зденек. - Хочешь, залетим туда?
Коль чуть пожал плечами.
- Разве только пролететь пониже...
- Есть! - Всеволод вытянулся в струну и браво козырнул при отсутствии
головного убора.
- Послушайте, - проговорил Коль. - Сейчас на "Востоке" уже, наверное,
карантинные команды, или что теперь у вас... Пусть поосторожнее в
рефрижераторе, там... тела.
Все трое кивнули.
- Все будет в порядке, - негромко ответил Всеволод. - Идем?
- Да.
Коль как-то сразу почувствовал себя своим среди своих. Это было
стократ лучше того, чего он ожидал с долей страха и совсем не хуже
триумфальных встреч его времени с трескучими поцелуями перед рядами
выпученных лиловых глаз просветленной оптики.
- Это скорди, - сообщил Ясутоки, когда они подошли к летательному
аппарату. - Куда сядешь?
- Давай ко мне, - предложил Всеволод, - спереди обзор лучше.
- А я вам не помешаю вести? Здесь тесновато, - Коль разглядывал
пульт.
- Ни в малейшей степени. И, кстати, у нас не принято выкать. Разве
лишь хочешь показать, что я тебя чем-то задел, и пока не искуплю, будешь
относиться ко мне с вежливым холодком.
- Не знал, - Коль уселся, покачав головой. - Виноват...
Всеволод коснулся пульта, и скорди пушинкой взлетел над полем. Коль
оглянулся на проваливающийся катер - тот чернел изъеденными тусклыми
бортами посреди выжженного круга, и Колю вдруг стало жалко его. Катер
оставался один.
Все сидели молча, не мешая ему прощаться. Меня хоть встретили, нелепо
подумал Коль, а этот совсем никому здесь не нужен... Отвернулся, и,
стараясь как-то отвлечься, спросил сквозь ком в горле:
- Антигравитация?
Ему никто не ответил. Он нерешительно переспросил:
- Скорди - гравитационная машина?
К его удивлению сидящий слева Всеволод вдруг жгуче покраснел. Даже
мощная русая борода не смогла этого скрыть. Странно было видеть, как с
совершенно девичьей непосредственностью краска заливает его резкое лицо.
- Да, - сказал Всеволод поспешно, - прости, Коль, я... не расслышал.
То есть, как-то задумался и... подумал, а показалось, что уже ответил...
- Естественно, - мягко, но как-то назидательно вставил Ясутоки с
заднего сиденья, - ты сосредоточился на управлении.
- Наверное, - с готовностью согласился Всеволод. - Да, ты прав, Коль.
Гравитаптанная система, - и, будто боясь замолкать, не давая Колю вставить
хоть слово, быстро заговорил: - Очень прост в управлении, попробуй? Крайне
ограниченное число команд, другое дело - разбираться так, чтобы
ремонтировать, это могут только специалисты, но скорди никогда ведь не
ломаются, а управлять - пара пустяков...
- Я, например, глупый, понятия не имею, почему он летает, - Ясутоки
наклонился сзади к плечу Коля. - А вожу его каждый день.
Коль вспомнил, сколько времени его учили водить самолет. Управлять
гравитационной машиной на второй же час - это кое-что!..
- Говорите, просто?
- Ага, - обрадованно подтвердил Всеволод. - Вот смотри.
Оказалось действительно просто, и даже странно было, что Всеволод,
наверняка привыкший к скорди, как, например, к расческе, мог так
сосредоточиться на управлении, что не отреагировал на вопрос. Коль
проделал несколько пробных пируэтов - гравиторы замечательным образом
парировали любые перегрузки, и даже во время мертвой петли пассажиры,
спокойно развалясь, безо всяких ремней сидели на своих местах, только
земля нависала сверху - и плотнее нажал педаль, пришпоривая летуна.
Скорди, разгоняясь с такой легкостью, будто вообще не обладал массой,
брызнул над рекой.
От поселка действительно ничего не осталось. Исчезли дома, исчезла
проходившая мимо линия электропередач, исчез проселок, шедший к заводу.
Исчез завод. Коль повисел в сотне метров над местом, где родился, а потом
очень лихо спросил:
- Ну? Теперь куда править?
- В Коорцентр, если ты не против. На юго-восток.
Коль кивнул, стараясь больше не глядеть вниз, и всем весом надавил на
педаль.
Коль выбрался из бурлящей воды и рухнул на смерзшийся, заиндевелый
песок. Река ревела, гулко звенел лопающийся на порогах лед. Река бесилась,
но это было уже не страшно, пороги были свободны, деревья, что накидал в
воду позавчерашний ураган, валялись на берегу, низина - спасена.
В горле хрипело и клокотало, а сердце судорожно рвалось из душной
груди. Пленка инея медленно протаивала у рта. Зубы колотились от мокрой
стужи, проморозившей тело насквозь, до судорог.
Из-за деревьев, грациозно переступая тонкими ногами, выступила Лена,
подошла к Колю и удивленно уставилась на него, торчком поставив уши -
ветер трепал и мял шерстку. С маленьких ноздрей срывался пар.
- Сейчас, - прохрипел Коль, задыхаясь, и натужно сел, отдирая
примерзшую к песку одежду. - Сейчас, маленькая. Видишь... я тут совсем...
Лена нагнулась и лизнула Коля в лицо. Язык был теплым. Хоть что-то
теплое в жизни. Коль раздернул губы в улыбку, но лишь на миг.
- Да-да. Сейчас. Что у тебя?
Лена отступила на шажок. Коль тяжело встал. Его качало; лес, низкие
тучи, Лена прыгали перед глазами. Штаны заледенели, и теперь трескались,
будто пластмассовые. Ветер гремел в соснах.
- Ну, что? - просипел Коль. - Веди! Или что?
Лена стояла, не шевелясь, и тревожно глядела на него. Потом
повернулась и пошла к деревьям. Он не мог сделать ни шагу. Она замерла,
как это умеют лишь звери, обернулась, призывно крикнула.
- Иду, единственная моя, - выдавил Коль, ковыляя за нею. Она
двинулась дальше, чуть подрагивал короткий хвост.
Коль не соображал, куда она ведет - мозг отказал. Просто ковылял. И
только когда они вышли на поляну, толчком понял, что Лена его спасла. Скит
стоял перед ним - просевший, почерневший, старозаветный. Лена подошла к
крыльцу, оглянулась.
- Маленькая моя, - прошептал Коль. Его даже перестало шатать.
Он одолел последние метры, ввалился в скит. Дверь шумно захлопнулась.
- Что ж ты на морозе? - крикнул он. У него перехватывало голос от
усталости и нежности. - Заходи!
Кабарга не ответила.
Коль медленно выпростался из одежды. Негнущимися, окровавленными
пальцами стал разжигать огонь в печи. Спички ломались. По дому пошел
сквозняк - в дверь заглядывала Лена.
- Заходи, - сказал Коль.
Она осторожно вошла - копытца робко цокали по дощатому полу.
- Жаль, огонь ты разжигать не умеешь...
Хворостинки занялись наконец, из мрака проступили бревенчатые стены.
Лена шевельнула ушами, нагнулась, стала аккуратно обнюхивать разбросанную
одежду.
- Худо, девка, одному, - Коль гладил ладонями разгорающееся пламя.
Лена что-то ответила по-своему. Коль попробовал печку голым плечом. - О
Господи...
Лена подняла голову.
- Заповедные мы с тобой звери, - Коль повернулся к ней, корча над
скачущим, набирающим силу огнем красные ладони, все в лохмотьях изодранной
