Это объетивный закон, данный нам в ощущении. Моя собственная мысль:
только мужеложество может даровать человеку вечную жизнь. План спасения
человечества: всех мужчин выстроить по экватору цепочкой, один в хвост
другому. Замкнуть цепь! Женщины неминуемо погибнут, поскольку у них нет
Х. Их безумно жалко, ведь они все как на подбор умницы и красавицы.
Шел по улице Рио-Рио. Вглядывался в лица товарищей по полу. Уроды.
Нет уже мужчин в заморских городах. Придется смириться со смертью.
Опять заглядывают в окна космонавты. Дует холодом межзвездной пустоты
и еще какой-то гнилью. Замазал щели пластелином.
1967 Поймал авоськой маленького космонавта. Оторвал ему лапки и от-
пустил. Он улетел, но в ухе жужжит еще хуже. Звуковая галлюцинация.
Гулял по луне. Обеспокоился, не стал ли лунатиком? У Босоэ вычитал,
что лунатики ходят по ночам, а я был днем. Успокоился.
1968 Весь день писал.
Писал всю ночь.
И день, и ночь писал. Космонавты больше не беспокоят.
Ай, да сукин кот!
Под седьмоя Ноября произошля трагедия. Случайно разлил все написанное
за год. Конец всему.
1969 Снились космонавты в черных скафандрах, со свастикой на рукаве.
Я им ничего не скажу.
Мне в рот залили ракетное топливо. Фашисты!
На всякий случай готовлюсь к пуску.
Пуск отменили. Отправили в отпуск.
1970 Приходил добродушный бородатый парень в интеллигентских наколках
типа "не забуду Мандельштама". Расспрашивал про фашистов. Я ему наврал с
три коробочки.
Целый день бодался с луноходом. Вечером в новостях передали о непо-
ладках в "несущей тележке". Почему ничего не сказали о моей набухшей
простате?!
Людей не ценят.
1971 Главный космонавт империи узнал, что я был женат на марсианке.
Меня отправили на Восточный Рот-фронт. Французы прут и прут из всех ще-
лей.
Они все рыжие и с длинными усами. Есть одноглазые, но мало. Беззубых
практически нет. Зубатых тоже. Мистика.
Саран, но не па!
1972 Видел себя по телевизору в роли Тихонова. Черная форма мне идет.
Радистка тоже. Но она беременна оружием космического возмездия.
Еще одно наблюдение фенолога. На северо-восточной окраине неба висит
багровый немецкий крест с надписью "Южный". Радировал в Центральную кли-
ническую больницу. Обещали выслать людей с электрическими носилками.
1973 Приехали люди в черных халатах при галстуках. Отвезли меня в ЦК.
Долго пытали. Зацеловали до крови. Когда я был уже в бреду, из-за шторы
выпрыгнул некто Леонид Ильич и представился Гобсеком. Долго и нудно вну-
шал мне, что я секретный космонавт. Я скрипя зубами терпел и со всем
соглашался, боясь, что он меня поцелует. Так продолжалось четыре дня без
перерыва. Ужасно хотелось есть, спать и любить смольных гимназисток-пу-
бертаток. Когда я задремал и мне снился кубический сон про голубой пери-
од предпоследней жены Пикассо, Л.И. извернулся по-обезьяньи и повесил
мне на грудь Звезду с Березовыми Листьями и Леденцами. Дело было проиг-
рано. Меня связали, запихнули в межконтинентальную ракету и отправили
послом мира в Коломбию.
1973-1984 Здесь много интересных людей и не только. Каждый день рауты
и просто тет-а-тетики. Вчера забегали на огонек Владимир, Ильич и Ленин.
Владимир молод, статен, красив. Балагур и душка. При этом чертовски эру-
дирован.
Декламировал наизусть письма Чайковского к брату, изображал в лицах
восстание масонов на Сенатской площади и отплясывал гопака с саблей в
зубах. Ильич - мерзкий лысый сифилитик с окаменелым мозгом и носом, про-
давленным от неумеренного сувания в ноздрю указательного пальца, даже
говорить про него не хочется. Ленин - человек-Мавзолей. Этим все сказа-
но. Очень разные люди. Даже не верится, что близнецы и братья.
Поздними вечерами, когда начинается комендантский час, становится ар-
хискучно. Пишу большой роман по заказу МВД, под псевдонимом Марков.
Рабочее название "Сто лет в одиночке". Персонажи размножаются на каж-
дой странице со скоростью кроликов. "Одиночка" всех не вмещает. Придется
расстреливать.
По галактическому радио передали, что Л.И. умер, засосав самого себя.
Что будет? Кто делать?
Надо было Чернышевского, но назначили Андроида. Он выкинул коленце:
умер раньше, чем получил сигнал по межпланетной голубиной почте.
Наконец, Чернышевский! Ура! Он знает, кто виноват.
1985 Млечный путь в трауре: Чернышевского зарезал мелкий сутенер,
горбун и выжига по кличке Пятнистый. Все кончено.
Пятнистый устроил людЯм пересрачку. Я отозван в станицу Белокаменную.
Catastroff.
1986 Пишу роман-пособие по оживлению покойников. Надо срочно успоко-
ить пособников.
Критики обозвали мою книгу "мерзким пасквилем на Великого Хилера из
Назарета".
Некий Мартынов спрашивает, почему я не спас человечество от свинки,
чумки и волчанки.
Приступил к разработке вакцины.
Испробовал на себе. Показалось мало.
Добавил.
Утром добавил еще.
Залакировал.
Свинка отступила.
1987 Свинка перешла в наступление.
Натравил на нее волчанку.
Полегчало.
1988 Что-то было.
Что-то будет.
Ничего нет.
1989 Исчезло даже то, чего не было.
1990 Жизнь вернулась на круги своя: наступило то самое, что было до
того, как исчезло то, чего не было. Опять ничего нет.
1991 Меня назначили комендантом Белого Дома. Не пойми за какие заслу-
ги. Вчера подобрал в коридоре Ельцина в объятьях Буша. Поставил на мес-
то.
Нашел под половицей пыльную медаль. Протер и прицепил к лацкану тан-
ка.
Ты не поверишь мне, My Dear Diary: то, что было до того, как наступи-
ло то самое, что было до того, как исчезло то, чего не было, РАЗВАЛИ-
ЛОСЬ!
1992 Пируем победу. Все пуще и пуще.
1993 В моде снова джаз-банды. Но джаз никто играть уже не умеет.
Джаз окончательно умер. Джаза нет. Банды остались.
1994 В БД бесплатно раздавали коньяк с шоколадом. Кому не хватило -
давали компьютеры. Я получил именной, с золотым дисководом.
На всех не хватило. Появились недовольные. Кажется, будет драка.
Приехала милиция на танках. Драку разняли.
1995 Много DOOMаю. Ни на что больше времени не остается.
1996 Кажется, пора просыпаться. Неохота... Дайте поспать, звери!
Сетелог (глава двенадцатая, последняя, в которой рассказывается про
мое знакомство с Интернетом, про гусарские маневры в Колумбии, про
встречу с Александром Ромадановым, Житинским, Делицыным, Линор Гора-
лик
и многими другими ) Что обычно сослуживцы дарят людям, которые выхо-
дят на пенсию? Спиннинг или мармышку (в зависимости от сезона), поварен-
ную книгу, набор садовых инструментов, кресло-качалку или теплый плед.
Но это когда речь идет о людях с обычной судьбой, тихо-мирно просидевших
в КБ за аккуратно прибранным столиком со стаканом чая и горкой маковых
сушек. Мне как легендарной личности с извилистой линией жизни, не раз
выделывавшей мертвые петли на карте Родины и земном глобусе, щедрое ру-
ководство преподнесло именной компьютер и пожизненную подписку на Интер-
нет.
Только оказавшись в Интернете, в 90 лет, я начал жить по-настоящему.
Долгие годы я блуждал во тьме, как слепой котенок тычась в разные
уголки мира. Я менял имена, адреса и явки, заметал следы, убегая от "бе-
лых", от "красных", от Гестапо, от НКВД и от психушки, получал награды и
сроки, новые сроки и новые награды, таскался за женщинами и скрывался от
алиментов, рожал детей, женил внуков, воспитывал "смену" - и все для то-
го, чтобы в один прекрасный день осознать, что вся накопленная мной за
прожитые десятилетия "житейская мудрость" - пустой звук по сравнению с
волшебной трелью подсоединяющегося к сети модема. Киберпространство -
вот мой истинно родной дом, моя стихия, альфа и омега, начало начал и
конец концов. Здесь не нужно играть в себя, потому что только здесь я -
это я и никто другой. Потому что кроме меня здесь никого нет. Здесь не
нужно бороться за жизненное пространство, потому что оно у каждого свое
и пересекается с другими только на несколько мимолетных минут эфемерного
чата. Здесь никто не дышит тебе в затылок и не наступает на пятки, здесь
не нужно убивать своего обидчика - достаточно поставить на него фильтр,
чтобы он навсегда перестал для тебя существовать. Здесь воля, свобода и
разум. А Землю отдайте крестьянам.
О, как я был счастлив, оказавшись вдали от остальных биологических
существ, наедине со своим верным кремниевым другом, которому я мог дове-
рить свои самые сокровенные мысли. Я творил, творил и творил. День пере-
путался с ночью, свет с тьмой, зима с летом, лед с огнем, лема с ремой и
метафора с мета-тэгом - и я выплеснул этот перекисший коктейль из сгуст-
ков действительности в лицо остолбеневшей реальности. Я ЗДЕСЬ ДЕМИУРГ!
Только я могу определять, в какую сторону пойдет вдоль горизонта солнце
и кого посадить в его огненную коляску - Феба, Архангела Гавриила или
Васю Протопопсикова. Когда я слышал, что Интернет ведет к отрыву от ре-
альности, я в нервном возбуждении потирал руки:
"Скорее, скорее, пока я жив, оторваться и улететь к такой-то ки-
бер-матери!" Но внезапно созданный мной уютный литературный мирок ма-
ло-помалу стал наполняться все новыми и новыми РЕАЛЬНЫМИ людьми... Все
они представлялись одним смутным именем "читатель" и вели себя крайне
бесцеремонно: могли запросто завалиться днем и ночью, во время завтрака
и туалета, в час отдыха и - что самое страшное - в минуту вдохновения.
Они входили в гостиную через дверь и сквозь окно, процеживались на
кухню из водопроводного крана и из сопел газовой комфорки, влетали в
спальню на загривке безобидной мошки и продавливались через щели в пар-
кетных досках. Развязные прыщавые парни не снимая ботинок разваливались
с папироской в зубах на моем диване, грузные критики с тяжелой одышкой
нашептывали мне на ухо последние сплетни, егозливые пубертатки скакали
по моей кровати, кидаясь пуфиками, а более зрелые, понимающие толк в
жизни мадемуазели, клали невесомую кисть мне на плечо и, отставив острое
бедро в тесной юбке, утонченно заглядывали в глаза, по-свойски вопрошая:
"Ну что, брат Алексрома, шумим?" Бежать, бежать из этого дурдома! Я
ушел с гусарами на войну. Формально гусары были ненастоящими: они не но-
сили форму и не соблюдали субординацию. Но по духу - по духу это были...
это были... О-ГО-ГО!
Отмочить каламбур, выпить с локтя, насрать в рояль - нет проблем.
Предводителем гусар был Валера Колпаков - двухметрового роста детина
с по-чапаевски закрученными до ушей усами и с покладистой бородой по по-
яс.
Говорил он громовым голосом, таким густым и громким басом, что у всех
женщин в радиусе двадцати метров от вибрации вываливались в трусы тампо-
ны. Каждое его слово было афоризмом, два слова - шуткой, три - анекдо-
том.
И вот мы отправились на Маневры в Колумбию. Там в это время обитал
Старик Полигамов. Жил он отшельником высоко в горах, выращивая странные
пахучие растения под названием Маточкин шар. По осени он косил эти безо-
бидные злаки деревянной косой, высушивал их в лунном свете, толок в мед-
ной ступке и набивал ими самокрутки из листов собрания сочинений Габриэ-
ля Гарсиа Маркеса. По отзывам знатоков получившийся табак сильно напоми-
нал пропавшие из продажи болгарские сигареты "ТУ-134". Ритуал курения
был такой: лечь на спину, подложив под ноги подушку, чтобы голова была
ниже гениталий, медленно затягиваться самокруткой и тихо напевать себе
под нос с болгарским акцентом "Стюардесса по имени Ванга, обнажаема ты и
желанга..." Через какое-то время на самодельном вертолете из бензопилы
"Дружба" с приваренным древком от знамени Кантемировской дивизии приле-
тала сама баба Ванга и показывала мультфильмы из серии "Чебурашка и кли-
ника любви".
Так вот, Колпаков принял решение провести маневры в Колумбии по той
