сразу узнал врага: это был он сам, Калинов, но не нынешний, молодой, а
тот, предыдущий, седой и усталый, для которого давно уже было подготовлено
место на кладбище. Из седой шевелюры торчали крохотные рожки. Предыдущий
Калинов держал в руке все Белые Нити Калинова-нынешнего и по очереди -
одну за другой - рвал их. Рвал почти без усилий, с удовольствием и
радостью. И каждая порванная Белая Нить отдавалась удавкой на душе. Потом
предыдущий Калинов подплыл ближе, перестал смеяться и громовым голосом
проорал:
- А ведь у тебе вообще не должно быть Черных Нитей, человече!
- Но все-таки они есть, - с трудом прошептал Калинов уже не
слушающимися губами.
И тогда предыдущий Калинов сверкнул красными глазами, взмахнул
хвостом и одним движением разорвал все Белые Нити. Черная удавка
натянулась и поволокла Калинова назад, все быстрее и быстрее. Движение
представлялось как свободное падение, наступила невесомость, мимо розовыми
струями проносился туман, и сзади летел громовой дьявольский хохот. И не
было рядом никого, кто мог бы помочь, погасить скорость, хоть немножко
освободить душу от черной удавки, спасти и сохранить... И разверзлась
бездна, и розовый туман сменился мраком, холодный ужас объял сердце, и не
осталось ничего в судьбе, кроме конца, и ушла куда-то память о Вите,
провалилась в небытие, обратившись пеплом равнодушия. Дьявольский смех не
отставал, он все время был где-то поблизости и умолк только в то
мгновение, когда окончательно задохнулась удавленная душа...
А под утро ему приснилась Марина. Она что-то возмущенно говорила ему,
грозила маленьким кулачком. Он, снисходительно улыбаясь, слушал ее, время
от времени пытался заглянуть в вырез кумачового платья и никак не мог
понять, почему у этой глупышки рыжие Витины волосы...
4. ИГРА В ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
Утром Калинов, едва проснувшись, сразу связался с Милбери. Тот
выглядел довольно свеже, наверное, воспользовался стимуляторами, потому
что времени на сон у него должно было остаться немного.
- Ты разыскал мать Крылова?
- Да, - сказал Милбери. - Адрес у вас в тейлоре, шеф.
- Спасибо. А оружие?
- Готово. Я воспользовался сетью "Сэплай". Он уже в вашем рисивере.
Можете взять хоть сию секунду.
- Хорошо. Как дела с засадой?
- Ночь прошла совершенно спокойно. К зданию даже никто не
приближался, так что ребята просидели зря.
- Ничего, Рэн. Зато у нас с тобой совесть чиста, не так ли?
Милбери кивнул:
- Вы правы, шеф!.. Кстати, я подключил к расследованию службу
безопасности в аэропортах. Попросил, чтобы их люди подежурили у
автомат-весов.
- Дорогое удовольствие. - Калинов нахмурился. - Надеюсь, ты заручился
поддержкой Рассела?
Милбери усмехнулся:
- Конечно! Ведь налогоплательщикам это дежурство влетит в копеечку...
- Влетит. И думаю, вряд ли даст какие-либо положительные результаты.
После вчерашнего фиаско наш противник должен изменить тактику.
- Вы полагаете? - удивился Милбери. - Но тогда от услуг службы
безопасности следует отказаться.
Калинов с задумчивым видом почесал бровь:
- Нет, думаю, не стоит. В подобном деле лучше перестраховаться. Ведь
более или менее приемлемой версии у тебя так и нет, правда?
Милбери удрученно кивнул:
- А у вас?
- У меня - тоже. Кроме гипотезы дьявола, ничего в голову не лезет...
Но врагом рода человеческого можно объяснить любое преступление!
- И тем не менее...
- И тем не менее я готов к встрече даже с таким противником. -
Калинов рассмеялся. - Вот только справлюсь ли?.. Ладно, продолжайте
дежурить у засады. Может, кто-нибудь все-таки пожалует в гости?
Милбери был абсолютно серьезен.
- А вы не боитесь, шеф, что они после вчерашнего вечера уйдут на дно?
- Нет, - сказал Калинов. - У них на это попросту не осталось времени!
- Кстати, - спохватился Милбери. - Я узнал, когда родился Крылов... В
два часа ночи.
Ночной ребенок, подумал Калинов. Кто-то когда-то сказал, что ночные
дети рождаются в шатре дьявола. Ночь - пророчица несчастья...
Он вспомнил предутренний сон и сказал:
- Подготовь мне список всех питерских экскурсоводов, носящих имя
Марина.
- Экскурсоводов? - удивился Милбери. Но, ничего не спросив,
растворился в глубине потемневшего экрана.
Калинов подошел к рисиверу, поднял шторку и достал из ниши кобуру.
Вытащил пистолет, сжал пальцами холодную рифленую рукоятку, взвесил.
Милбери в очередной раз оказался молодцом. Пистолет был как
новенький, словно и не провалялся где-то несколько веков. Интересно,
откуда Милбери его позаимствовал? Да еще в ночное время! Не иначе как с
нарушением закона! Ладно, семь бед - один ответ!.. Впрочем, наверняка из
Петропавловки. Из закрытого фонда, больше так быстро он никуда проникнуть
не мог...
За завтраком Калинов размышлял о Лидии Крыловой. Кажется, опять
судьба свела его с нею. И кажется, опять в каком-то детективном действе.
Странная женщина, роковая для него, Калинова. Первая встреча с ней
завершилась невероятно - началом новой жизни... Чем же завершится вторая?
После первой встречи он женился на Вите. Наверное, после второй он
женится на Марине... Или на Норе.
Калинов улыбнулся, залпом допил кофе и обратился к тейлору, за
адресом.
Оказалось, Лидия по-прежнему живет здесь, в Петербурге. Странно, ему
представлялось, что после истории с Дримлендом она должна была сменить
место проживания.
Калинов узнал ее с большим трудом. Перед ним стояла совершенно седая
женщина, невероятно худая и бледная, словно неведомый вампир выпил из нее
всю кровь, но до конца умертвить постеснялся и оставил такой, изможденной,
высушенной, но живой. И по-прежнему гордо держащей голову. Впрочем, ведь
ей должно быть не больше шестидесяти.
Кажется, она не узнала его. Или сделала вид, что не узнала. Она
пригласила его в комнату, усадила на диван, а сама отправилась готовить
чай.
Калинов встал и подошел к окну. Квартира Лидии находилась высоко,
отсюда хорошо была видна панорама острова Котлин. Чуть ближе, как
полусгнившие зубы неведомого гигантского животного, торчали из воды
останки дамбы - печально знаменитого детища противоречивого двадцатого
века. То тут, то там на зеркальной глади залива стояли катера и лодки
рыбаков - мода на любительскую рыбную ловлю пару лет назад вновь вернулась
в Россию. Вдоль побережья тянулись желтые песчаные пляжи Северной
Пальмиры, почти пустые сейчас по случаю окончания купального сезона.
Картинка была симпатичная, однако у Калинова вдруг испортилось
настроение. Впрочем, вид залива был ни причем: просто Калинов понятия не
имел, как ему начинать разговор с Лидией. Он чувствовал себя слегка
виноватым перед нею. Будто коварно разбил какие-то ее давние надежды. Он
отвернулся от окна и тут же заметил на противоположной стене два
голографических портрета: молодого мужчины с бородкой и ребенка. Калинов
подошел поближе, присмотрелся. Ребенок скорее всего был Зябликом в нежном
возрасте, а вот мужчина... Мужчина казался знакомым, где-то когда-то
Калинов его уже видел.
- Две главные мои потери, - сказала сзади Крылова. Голос ее дрогнул.
Калинов оглянулся. Она стояла с подносом в руках и с тоской смотрела
на портреты. Печать старости отчетливо проявилась на ее лице.
- Один бросил меня тридцать три года назад, другой - семнадцать, -
продолжала Крылова. - Одного я не смогла удержать как жена, другого - как
мать.
Она вздохнула и принялась расставлять на столе чашки с чаем, вазочку
с печеньем и сахарницу. Аккуратно и целеустремленно, как будто это было
главное дело ее жизни. Расставила, посмотрела несколько секунд и поменяла
местами вазочку и сахарницу: по-видимому, первоначально созданный
натюрморт ей не понравился.
- Садитесь, - сказала она. - В ногах правды нет.
Калинов сел, взял в руки чашку. Ему вдруг показалось, что он
примчался сюда зря. Ничего он здесь не выкопает. Кроме испорченного
настроения.
- Так что вы хотели узнать от меня? - спросила Крылова.
- Видите ли, - начал Калинов. - Я разыскиваю вашего сына...
- А с какой стати вы ищете его у меня? - Крылова была явно удивлена.
- У него свой дом, есть жена. Насколько мне известно, он в настоящее время
на Земле, в отпуске.
- Дело в том, что его жена не знает, где он находится.
- Вот как! - Она всплеснула руками и чуть не разлила чай. - Он сбежал
и от этой вертихвостки? - Она визгливо рассмеялась.
Кажется, мое сообщение доставило ей истинное удовольствие, поразился
Калинов.
- Я всегда считала, что он не будет с нею счастлив, - заявила с
торжеством Крылова. - Хорошо, еще детей не наплодили...
- Вы в самом деле думаете, что это хорошо?
- Конечно, уж я-то своего сынка знаю... Весь в папочку! Недаром
говорят: "Яблочко от яблоньки недалеко катится"!.. Я ему всю свою
молодость отдала, а он даже спасибо не сказал... Да вы пейте чай-то, -
спохватилась она. - Вот печенье.
Она так и не изменилась, думал Калинов, прихлебывая ароматный
напиток. Ничему ее жизнь не научила. Вечная жертва бессердечных
представителей сильного пола... И интонации те же, что семнадцать лет
назад!
Крылова встала и подошла к портретам, постояла, покачиваясь с пяток
на носки и переводя взгляд с одного на другого.
И Калинов вдруг понял: портреты здесь потому и висят, что она хочет
быть укором - если не живым людям, то хотя бы их изображениям. Крылова
постояла немного и снова села за стол, взяла в руки чашку. Словно сыграла
на бис много раз повторенную, заученную до автоматизма сцену и -
наконец-то! - может отдохнуть в гримерной, пока перед зрителями отдуваются
другие члены труппы.
- Кто вы? - спросила она, смерив Калинова равнодушным взглядом, и
вдруг слегка вздрогнула.
- Я его товарищ, - сказал Калинов обреченно.
- Чепуха! - Странная улыбка тронула ее губы. - Вы - Калинов, я вас
узнала... Что он натворил на этот раз?
Калинов вздохнул - спектакль начинал играться не по написанному
заранее сценарию и не он, Калинов, становился сценаристом.
- Насколько мне известно, ничего! Кроме того, что зачем-то ото всех
скрывается...
- Не-е-ет! - протянула она. - Вы для меня как буревестник. Раз вы
пришли, значит, случится несчастье. Обязательно!
- Для того я и пришел, чтобы оно не случилось.
Она не слушала:
- Тогда вы появились, и он в конце концов ушел от меня.
Калинов хотел возразить, что все как раз наоборот, что сначала сын
ушел от нее, а потом уже появился он, Калинов, но понял, что возражения
бесполезны: слова этой дамы всегда будут такими, какими их легче принять
ее исстрадавшемуся сердцу. И потому промолчал.
Молчала и она. Молчала и смотрела на портрет своего бывшего мужа,
беззвучно шевеля губами. Калинов тоже посмотрел на него и вдруг замер: он
понял, где видел это лицо. На портрете был тот самый человек, который
вчера угодил в засаду, тот самый неуязвимый убийца, просивший прощения у
лже-Игоря Крылова. Только более молодой и при наличии бороды.
И как же это я сразу не узнал его, подумал Калинов. И теперь понятно,
почему он мне и вчера показался знакомым!.. Они с Игорем слегка похожи...
- Послушайте, - сказал он. - А не может Игорь скрываться у своего
отца?
Она посмотрела на него с таким возмущением, будто он произнес нечто
абсолютно непотребное. К примеру, предположил, что она до сих пор спит со
