как хотят, лишь бы с пользой для интеллекта. Хотя бы своего... Вот только
детей с туристами почему-то крайне мало. Не любит почему-то турист своего
отпрыска, с некоторых пор он стал ему в тяготу... И это тоже проблема,
достойная специального исследования. Не мешало бы заняться... Как члену
Социологической комиссии.
Он вдруг пожалел, что согласился помочь этой Лидии. Тоже мне,
детектив на старости лет! Шерлок Холмс нашего времени... Делать ему
нечего, кроме как искать великовозрастных детишек, сбежавших от
любвеобильных мамаш!.. Но ведь Крылова так просила!.. Ладно. Можно хоть
раз в жизни отвлечься от глобальных проблем. Скажем, в качестве отдыха...
Только бы определить место, куда исчезает этот парень. Остальное - дело
техники! Уж для него-то, Калинова, проблем нет. Пришел, увидел, победил -
и никаких гвоздей!
Паркер вернулся через четверть часа. Он плюхнулся на скамейку рядом с
Калиновым и с трудом перевел дыхание.
- Действительно, чудеса, коллега... Вашего индекса я не обнаружил.
- Как это? - удивился Калинов.
- А вот так!.. В памяти компьютеров Транспортной Системы такого
индекса нет.
- Странно! Ведь я же своими глазами...
- Это еще не все! - перебил Паркер. - Дело в том, что с таким
вопросом к нам уже обращались... Несколько месяцев назад в Бирмингемский
Сектор явилась некая Фейбия Салливан и попросила дать ей адрес по индексу,
который она нашла у своей дочери. Тамошний наш представитель сказал ей,
что она что-то перепутала. Впрочем, он и сам был в этом уверен.
- Вы мне дадите адрес этой Фейбии? - спросил Калинов.
- Разумеется, коллега... Салливан наш ответ вполне удовлетворил.
Похоже, с вами будет иначе, не так ли?
- Да уж конечно, Дин... Я ведь не по чужой информации работаю. Как
этим индексом пользовались, я своими собственными глазами видел. Так что,
сами понимаете...
Паркер тяжело вздохнул.
- Все очень просто, Алекс, - тихо сказал он. - На одном из уровней
Транспортной Системы возникли неполадки. - Он поморщился. - Когда они
возникли, я просто не знаю... Вероятность появления сбоев такого характера
близка к нулю, и поэтому охранные автоматы на них запрограммированы не
были... Одним словом, при наборе вашего индекса происходит виртуальный
прокол нуль-пространства. Реального адреса у вашего индекса нет.
- Вы хотите сказать, что индекс фиктивный?
- О! - Паркер обрадовался. - Очень удачный термин! Фиктивный...
Именно так - фиктивный.
- По-моему, коллега, вы упрощаете. Куда же тогда этот парень бегает
по вашему фиктивному индексу?
Паркер промолчал. Замолк и Калинов, уставившись в пространство.
Паркер посмотрел на него. Калинов думал.
- Контроль над ситуацией ни в коем случае не потерян, - сказал
Паркер. - И пусть вас не беспокоит то, что не известно, где находится
адресат... Хотя, это, конечно, для нашей обжитой, исхоженной вдоль и
поперек планеты звучит несколько фантастично.
Было видно, что Паркеру не по себе от того, что в его любимом детище
произошло нечто ему непонятное.
- Все это не главное! - сказал он и тронул Калинова за локоть.
Калинов вздрогнул:
- А что тогда главное?
- А главное - то, что в наших силах закрыть этот несуществующий
индекс. И ни одна живая душа никогда не сможет им воспользоваться.
- Да, - сказал Калинов. - Это в наших силах. Это всегда в наших
силах. Этому мы хорошо научились!
Как просто, подумал он. Взять и закрыть!.. Ни думать, ни беспокоиться
не надо... Меры приняты и, заметим, меры очень своевременные и энергичные,
требующие смелых решений!.. А потом вдруг выясняется, что надо было не
спешить, что надо было подумать, осмыслить проблему - да не раз - и только
после этого... Видимое безделье всегда дается нам труднее, чем видимое
действие: могут не так понять... И потому мы сначала делаем, а потом
думаем... А потом напускаем на свои физиономии глубокомысленный туман и с
утробным удовлетворением заявляем: "Не ошибается тот, кто ничего не
делает!"
- Нет, Дин, - сказал он. - Закрыть - это слишком просто и слишком
глупо. И уж во всяком случае, преждевременно!.. Надо сначала разобраться,
что это такое и с чем его едят, а то как бы снова открывать не пришлось. В
еще больших масштабах и с гораздо большим расходом энергии.
Паркер молчал. Калинов почесал кончик носа.
- Судя по вашей первой новости, этим индексом пользуется не один мой
беглец, - произнес он. - А там, где человек не один, всегда есть
возможность наличия организации.
- Разобраться? - Паркер словно не слышал. - А как разберешься?
Разведчика внедрить?
Калинов усмехнулся и встал со скамейки.
- И внедрю, - сказал он. - Мелькнула у меня одна мысль... Дисивер
использовать надо.
Паркер посмотрел на него с тревогой:
- Дисивер?!. Но ведь его можно применять только со специального
разрешения!.. А если вам откажут?
Калинов еще раз усмехнулся и сказал:
- Мне не откажут!
Фейбия Салливан оказалась сотрудницей Оксфордского университета.
Работала она вместе с мужем, супруги занимались селекцией растений для
создания марсианской флоры и, судя по имеющейся информации, довольно часто
пропадали на четвертой планете. Сейчас оба, к счастью, находились на
Земле.
Калинов встретился с Фейбией в одном из университетских кафе. Миссис
Салливан оказалась миловидной сорокалетней особой, очень живой и
непосредственной, по-видимому, с удовольствием знакомящейся с людьми.
Однако когда она узнала о цели предстоящего разговора, энтузиазма у нее
поубавилось.
- Да, я действительно интересовалась этим индексом. По возможности я
стараюсь узнавать, с кем проводит время моя дочь. Правда, возможностей
этих не слишком много. Мы с Вэлом так заняты!.. Вэл - это мой муж.
Калинов изобразил на физиономии заинтересованность, и Фейбия
продолжала:
- Все дело в том, что мы не можем уделять нашей дочери столько
внимания, сколько бы ей хотелось. Да и нам тоже... Вот и получается, что
ее воспитывают, в основном, бабушки и дедушки. Видите ли, работа требует
нашего систематического присутствия на Марсе... Но когда мы здесь, дочь
живет с нами и мы стараемся уделять ей всяческое внимание. Правда, Вэл
очень занят, да и у меня времени не так много... Но Флой всегда была очень
хорошей девочкой и не доставляла нам никаких хлопот... Вот и тогда...
Оказалось, я ошиблась с этим индексом...
- Простите, миссис Салливан, - перебил ее Калинов. - А как часто вы
работаете на Марсе?
- Ну... - Миссис Салливан подняла глаза к потолку. - В общей
сложности, наверное, месяцев пять-шесть ежегодно.
Калинов мысленно присвистнул:
- А почему бы, в таком случае, вам не переселиться туда совсем? Раз
ваша работа так сильно связана с необходимостью бывать там...
Фейбия покачала головой:
- Ну что вы, сэр... Мы не хотим, чтобы наша Флой выросла марсианкой.
Мы люди Земли... И потом: ведь на Марсе живут только те семьи, которые
непосредственно заняты на тамошних производствах, а мы-то научные
работники. Нам обязательно надо бывать на Земле, иначе мы потеряем
квалификацию... Люди нашей профессии постоянно должны общаться с себе
подобными - в противном случае, как говорит Вэл, "мозги разжижаются"...
Знаете, обстановка, знакомства, живые контакты и все прочее...
В ее словах был свой резон, и Калинов предложил:
- А почему бы тогда вам не летать на Марс по очереди?
- О, сэр! Вэл просто не сможет без меня там работать: ведь он такой
рассеянный.
Им принесли заказанный кофе. Фейбия помахала рукой какой-то дамочке,
та с любопытством посмотрела на Калинова. Когда официантка удалилась,
миссис Салливан произнесла, виновато глядя на собеседника:
- Я понимаю, сэр, я совершила ошибку, родив Флой. Наша с Вэлом жизнь
- это наука, наука и еще раз наука... На этом поприще можно чего-либо
добиться, лишь отдавая всего себя работе. Нам не стоило заводить
ребенка... Но ведь я женщина, так хотелось испытать радость материнства. И
потом, мы никогда дочке ни в чем не отказывали. А мои отец с матерью и
родители Вэла во внучке и вовсе души не чают... Так что ей не в чем нас
упрекнуть, она получила прекрасное воспитание. Образование тоже получит по
полной программе... А не захочет заниматься наукой, пусть занимается
чем-нибудь другим, образование в любом случае не помешает.
Не помешает, подумал Калинов. Вот только если бы образованность
гарантировала счастье и если бы образование заменяло материнскую любовь.
- А в чем, собственно, дело? - спохватилась вдруг миссис Салливан. -
Моя дочь что-нибудь натворила? Флой - очень воспитанная девочка...
- Нет, все в порядке. - Калинов окрасил реплику маленькой толикой
равнодушия - так, чтобы не было нарочитости. - Просто я интересуюсь этим
индексом... В джамп-связи были кое-какие неполадки - ничего опасного, но
на всякий случай мы проверяем.
Его тон сыграл свою роль: Фейбия тут же успокоилась.
- Я пыталась тогда воспользоваться этим индексом, но никуда не
попала. Загоралось предупреждение о неправильном наборе индекса и все. Я
обратилась в местное бюро Транспортной Комиссии. Они заявили, что такого
индекса не существует. На этом все и закончилось.
Калинов решил не продолжать дальнейших расспросов, рассыпался в
благодарностях и попрощался. Все равно эта горе-мамаша больше ничего не
знает. Во всяком случае, такое складывается впечатление. Можно, конечно,
попытаться побеседовать с самой Флоренс Салливан... Но если Флоренс не
дура, беседа вряд ли принесет ему дополнительные сведения. Ясно пока вот
что: двое подростков из тех семей, которые называют "дисгармоничными",
имеют отношение к одному и тому же индексу джамп-связи. Под этот индекс и
нужно копать.
А вот портрет Флоренс надо будет в ГИБе запросить. Чем черт не шутит,
вдруг пригодится?
Честно говоря, нынешнее поколение молодых Калинову нравилось не
очень. Какие-то они были ненормальные, равнодушные, словно и не жили в
этом мире, а наблюдали за ним со стороны.
Он попытался вспомнить, каков сам был в их годы. Внешность того
Калинова он, слава Богу, помнил, да и на видеокристаллах она увековечена.
А вот внутреннее, так сказать, содержание... Нельзя утверждать, что это
для него темный лес, нет, события, происходившие с ним в те годы, он
помнил хорошо, но вот настроение, с которым он тогда переживал эти
события, состояние души Калинова-подростка, этакий "аромат жизни", как его
называл Калинов-сегодняшний, был давно уже заслонен более поздними
страницами биографии. Хотя нет, "аромат" одного события - встречи с
Наташкой - он помнил и сейчас, как будто и не прошло с тех пор восемь
десятков лет. Наташка-то была бой-девка, и ему немало сил пришлось
затратить, чтобы привлечь к себе ее внимание, тем более что сам он в те
годы был "мальчик нежный кудрявый", наедине с девчонками чувствовал себя,
как в открытом космосе без скафандра, и поведение его в таких случаях
соответствовало принципу "и хочется, и колется"... Но вот в отношения с
Наташкой он нашел в себе силы нырнуть, как в ледяную воду - зажмурившись и
не раздумывая. И не проиграл... Впрочем, ладно, зачем бередить душу?
Прошлого не вернешь!
Он побродил немного по полуторатысячелетнему городу и вернулся в
Питер.
Сделав шаг вперед, Калинов зажмурился. После серого тумана, только
что плотной пеленой висевшего вокруг, солнечный свет был резок и
неприятен. Когда глаза привыкли, Калинов огляделся.
Он стоял посреди огромного луга, усыпанного яркими цветами. Цветы
