в тишину.
Дел вздохнула.
- Кантеада.
- Что?
- Кантеада, - повторила она. - Кажется у тебя есть возможность с ними
встретиться.
- С одним из тех музыкантов?
- Ты слышал его. Или нет?
Я нахмурился.
- Ты хочешь сказать, что музыка прогнала гончих?
- Музыка и магия. Для Кантеада они едины, - улыбаясь, Дел убрала меч.
- Смотри, Тигр. Ты видишь его?
Я посмотрел и ничего не увидел.
А потом увидел и не смог отвести глаз.
- Аиды, Дел! Что это?
- Это он, - сказала Дел. - Кантеада. Мастер песни. Ты бы назвал его
танзиром, он глава клана.
Он... больше походил на оно. Мне не с чем было даже его сравнить,
ничего похожего я и во сне не видел.
Ростом он был меньше Массоу, но что-то подсказывало, что он гораздо
старше мальчика. Он стоял под дождем и я едва различал его, потому что он
сливался с окружающим миром. Бледная, полупрозрачная фигура с отливающей
опалом кожей. Он был безобразен. Он был просто безобразен и другого слова
я подобрать не мог.
Но он заставил меня забыть о своей внешности, когда заговорил.
Кантеада не произносил слова, а пел.
Пришли сюда убить?
Я не мог и рта раскрыть, а только смотрел.
Пришли сюда убить?
Он смотрел мимо Дел на меня. Я медленно покачал головой, не зная, что
делать.
Изящный палец с голубым ногтем приподнялся, мягко показывая на мой
меч.
Песня стали убивает.
Вежливый способ назвать меня лжецом.
- Дел...
- Ты держишь обнаженный меч, - тихо сказала она. - Убери его в ножны,
может Кантеада примет это за опровержение. Сейчас ты не оправдаешься, что
бы ни говорил.
Я убрал меч в ножны и прошептал:
- А что это за штука? Не человек, не животное.
- Кантеада, - спокойно повторила она. - Когда я была маленькой, мне
рассказывали, что они принесли в мир музыку. Но до этого утра я и не
думала, что увижу хотя бы одного. Я даже не была уверена, что они
существуют.
Я взглянул на маленького человечка. Его макушка доходила мне до
пояса. Грудь у него была выпуклая как бочонок, а руки длинные и тонкие, с
изящными выразительными пальцами. Из одежды он носил только кожаный килт.
Смотревшие на меня глаза были бледно-пурпурными, почти такими же как
клинок Терона. Кошачьи зрачки придавали существу таинственный вид.
- Песня стали убивает, - повторил он.
Дел глубоко вздохнула.
- Да, песня стали убивает, - согласилась она, - но и эти звери могут
убивать.
Кантеада поднял голову.
Песня отправления прекращает. Больше не нужна песня стали.
Я нахмурился.
- Что он говорит?
Дел слабо улыбнулась.
- Ну хотя бы теперь у тебя появилось желание получше разобраться в
музыке? Он говорит, что мечи нам больше не понадобятся. Гончих уже
отослали.
- Почему мы должны ему верить?
- Кантеада никогда не лгут.
- Замечательно. Несколько минут назад ты призналась мне, что не
верила в их существование и считала их героями сказок. Теперь ты
предлагаешь мне поверить, что этот человечек - магическое существо,
которое разговаривает песнями и никогда никому не врет.
- Ему нет смысла врать.
- Хм...
Песня спора диссонирует.
Дел рассмеялась.
Я вздохнул. Посмотрел на Кантеада. На странного маленького человечка
с выступающей челюстью, подвижным ртом и горлом, которое раздувалось при
разговоре как лягушачье.
- Нам не хотелось убивать их, - вежливо объяснил я. - Мы не напали
первыми, мы просто приготовились к защите. Если, как ты сказал, твоя песня
отослала гончих, у тебя добрые намерения.
Он по-птичьи кивнул головой. Я рассматривал его огромные заостренные
уши, которые, кажется, могли двигаться, волосы - тонкие и
серебристо-серые, появлявшиеся на верхней части выпуклого лба и гребешком
сбегавшие через макушку до шеи. Хотя волосами эту поросль можно было
назвать с трудом. Она больше напоминала пушок, а сам гребень, как у
настоящей птицы, мог подниматься, выдавая эмоции хозяина.
Расстояние уменьшается. Уменьшение мрачно.
- О чем он?
Дел вздохнула.
- Думаю, он хочет объяснить, что если мы отойдем далеко, песня будет
плохо слышна и сила наговора перестанет действовать, - Дел нахмурилась. -
Ты совсем его не понимаешь?
- Я знаю, баска, он поет... Я могу уловить отдельные слова, но для
меня песня это шум, и она все заглушает, - я помолчал. - А что слышишь ты,
Дел?
Дел улыбнулась с удивительной безмятежностью.
- Все. Все его интонации, все модуляции, все переливы. Их песни
яснее, чем наша речь, потому что говорят не словами, а чувствами.
Я был настроен скептически.
- И этот человечек - то самое существо, которое спасло вас утром?
- Когда мы выбрались из тоннеля, он ждал. Нависшая над нами угроза
смерти заставила его и еще нескольких прийти на помощь. Кантеада презирают
смерть.
- Они не умирают?
- Следовало сказать, они презирают убийство. Независимо оттого, кто
жертва.
Я вздохнул и пошел к жеребцу, чтобы подобрать брошенный повод.
- Мне самому убийство не нравится, особенно когда жертва - я. Ну а
что будем делать теперь? Он отведет нас к остальным?
- По-моему, для этого он и пришел.
- Тогда чего мы ждем?
Дел вздохнула.
- Может проявишь немного учтивости?
- Учтивость это хорошо, - согласился я, - но сейчас важна быстрота.
Меня тянет собрать вместе наш клан, взвесить происходящее и убраться
отсюда в аиды, пока у нас еще не закончилось время, - я помолчал. - Об
этом стоит подумать тебе, Дел. Воки нужна твоя шкура, а не моя.
- Вока, - поправила она.
- Воки, локи и все остальные. Нужно идти баска.
Кантеада прислушивался к нашему разговору и видимо все понял. Не
успела Дел сказать и слова, как он повернулся, вскочил на дерево и
запрыгал по веткам. Он передвигался с дерева на дерево с проворством
обезьяны. Следом за ним тек хрупкий, мелодичный свист.
- Песня сопровождения, - объяснила Дел. - Ну? Кажется ты торопишься?
Я прищелкнул языком жеребцу и пошел.
Не успела погода улучшиться, как стала еще хуже. Одежда на Дел и на
мне промокла насквозь. Реки дождя стекали по моей спине, щекотали
поясницу, хлюпали в ботинках. Волосы прилипли к голове и при каждом
движении с них падали капли. Я был мокрым, замерзшим и несчастным как
кошка, пойманная ливнем.
Так оно и было: и кошка, и пойманная.
Я тяжело вздохнул, около рта ненадолго повисло облачко пара. Такой же
пар обволакивал ноздри жеребца. От дождя гнедой почти почернел, мокрый
хвост при каждом шаге прилипал то к правой, то к левой ноге.
- Аиды, ненавижу сырость. Что бы я не отдал за насколько минут солнца
и тепла...
Дел не улыбнулась.
- И что бы ты отдал?
- Что? - я нахмурился, не сразу сообразив, о чем она. - А-а. Аиды, я
не знаю. Просто так говорят.
- Если тебе действительно так нужно солнце, может быть они вызовут
его для тебя.
- Кто? - я проследил за ее жестом. - Он? Ты хочешь сказать, что этот
малыш может управлять погодой?
- Я думаю, Кантеада могут все.
- Он люди, Дел... или что-то в этом роде. То, что он смог разогнать
зверей, не означает, что он может менять погоду.
- Конечно нет, - объявила Дел необычайно торжественно. - Не больше
чем я делаю это яватмой.
Вот и получил.
- Я разбираюсь в яватмах не больше, чем в Кантеада, баска, но мне
трудно поверить, что даже магия этих человечков может исправить погоду, -
я посмотрел на огромные темные облака, застрявшие на скале слева от нас и
постепенно скатывающиеся к краю, чтобы сорваться с обрыва как куски
смятого, отливающего жемчугом шелка. - Если бы они это умели, разве не
сделали бы? Зачем жить под дождем и в холоде?
- Чтобы не нарушить равновесие, - сообщила Дел пригибаясь, чтобы
пройти пол низко нависшей веткой. - Здесь, на Севере, мы считаем, что
должно соблюдаться равновесие между теплом и холодом, хорошим и плохим,
мужчиной и женщиной. Все это противоположности, но они взаимно важны. Они
могут погибнуть друг без друга.
- Ну, не знаю. Иногда я думаю, что мужчинам было бы лучше без женщин.
Губы Дел слегка изогнулись.
- Какое-то время возможно. Но мужчины не живут вечно. Они слишком
упрямы, слишком яростны, - она смотрела на меня с наигранной невинностью.
- Что останется после того, как вы поубиваете друг друга? Мир без мужчин и
женщин?
- Он останавливается, - вдруг заметил я.
Дел огляделась и кивнула.
- Мы совсем рядом с их каньоном. Сюда, Тигр.
Стволы деревьев стали совсем тонкими, а ветки так перепутались, что я
не мог отличить одну от другой. Кору деревьев разукрашивали дождевые
потеки, влага собиралась в развилинах и дуплах, пока не начинала
переливаться через край. Грязь и листья прилипали к подошвам ботинок. Я
шел в полной тишине, сжимая повод жеребца, и надеялся, что дом Кантеада
окажется достаточно большим для такого крупного мужчины как я.
И вдруг мы оказались на краю мира. Из деревьев в ничто - полоска
земли перед нами была не шире клинка меча, и я балансировал у кромки почти
падая, пока Дел не поймала меня за руку и не оттащила назад.
- Я забыла, - сказала она.
- Забыла что? - закричал я, невольно отступив в деревья. - Забыла,
что здесь мир кончается, хотя я стоял уже на краю?
Дел вздохнула.
- Не преувеличивай, Тигр.
- Аиды, женщина... если бы я тебя не знал, я бы решил, что ты
собираешься от меня избавиться, - я помолчал. - А может я в тебе ошибался.
Ты хотела меня убить?
- Вряд ли, - сухо сообщила она, не глядя на меня, а потом добавила с
тоскливым восхищением. - Тигр, разве это не прекрасно?
Для нее, несомненно. Дел росла в высокогорьях, предгорьях, высотах и
остро изрезанных каньонах. Ее вскормили ветры и дожди.
Но я-то здесь не при чем. Совершенно. Я смотрел в ничто и видел
только пустоту, наполненную облаками.
Мир действительно закончился. То, что лежало перед нами, оказалось
каньоном, заполненным до краев облаками. Сквозь тяжелые пласты я смутно
различал другой край каньона и где-то далеко внизу дно.
Прекрасно ли это? Может быть. Но меня бы больше порадовали несколько
солнечных лучей.
- Как, в аиды, мы спустимся?
- Иди за ним, Тигр. Мастер песни ждет нас.
Дел, как всегда, оказалась права. На фоне облаков, на фоне дождя,
Кантеада был почти невидим. Он слегка махнул рукой и исчез, но я уловил
нить свиста.
- Снова песня следования?
- А ты быстро схватываешь, Южанин.
Я пошел за человечком, сторожась невидимого каньона. Оступиться труда
не составило бы - облака наплывали на края, коварно ползли по земле,
сливаясь с почвой и небом. Они цеплялись за стволы и землю, заполняли мир
и застревали в вершинах деревьев.
- О боги, - прошептала Дел за моей спиной. - Я и забыла, как это
прекрасно.
- Баска, он снова пропал.
- Тебя ведет песня следования.
- Мне это не нравится, Дел.
- Тебе ничего не нравится.
Аиды, нет смысла с ней разговаривать. У нее песчаная болезнь. Или
нет, облачная болезнь. Диагноз изменился.
Я продолжал идти, ведя жеребца и стараясь не смотреть на хранилище
облаков, а они перекатывались, струились, ласкались, тянулись, чтобы
потрогать мое лицо. От этого мне хотелось поежиться, но я сдерживался,
вспоминая о Дел.
Хотя она бы этого и не увидела, пласты облаков вклинивались между
нами.
Мне пришлось признать, что песня следования прекрасно управляла моими
движениями. Я шагал по узкому краю каньона как по широкой дороге, словно я
знал путь так же хорошо, как знал самого себя. Эта мысль заставила меня
