Элионор Рис
Медовый месяц с похитителем
Пер с англ. И. Цветковой.
Издательство "Радуга", 1997.
OCR Палек, 1999 г.
Анонс
С замиранием сердца ждет Эмбср церемонии венчания - той минуты, когда
перед лицом всех собравшихся она должна будет произнести слова брачного
обета. Ведь в глубине души девушка знает, что любит другого мужчину,
которого, она думает, нет сейчас ряком. Но как, оказывается, ошибалась
Эмбер...
ГЛАВА ПЕРВАЯ
- Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь! - Где-то там, в деревне,
церковный колокол пробил полночь. Тридцать девять часов оставалось до
венчания... Но в это мгновение Эмбер мучила лишь одна забота: если она сию
же минуту не выйдет из маленького душного автомобиля, то упадет в обморок
или, что еще хуже, ее стошнит. А может, произойдет и то и другое.
К счастью, шофер расслышал ее бормотание сквозь стиснутые зубы, и машина
остановилась у края дороги. Эмбер с трудом выбралась на свежий воздух и
жадно вдыхала ночную прохладу. Тошнота отступила. Словно из другого мира,
доносились до нее выкрики коллег из бюро путешествий, чересчур откровенные в
силу выпитого.
- Ладно, дорогуша, тебе не следует устраивать спектакль. А пренебрегать
сладким сном - тем более, и сама знаешь почему. Так что поехали! - Это
замечание исходило от Мэй, которая весь вечер рассказывала такие подробности
своего замужества, что Эмбер не знала, сможет ли она смотреть в глаза ее
супругу. - Ты ведь теперь только последние две ночи будешь носить свое
девичье имя - Эмбер Эшли, а завтра вообще не будешь спать...
- А послезавтра, уже как Эмбер Фаррелл, и совсем не уснешь! - прозвучал
другой голос - восемнадцатилетнего Беверли, который, будучи на пять лет
моложе Эмбер, был наглым, самоуверенным не по возрасту. - Сколько недель
длится медовый месяц? Сегодня у тебя последний шанс выспаться!
Компания смачно захихикала. Настроены все были доброжелательно, но
хмельной юмор коллег показался Эмбер неуместным. Она еще не привыкла к мысли
о замужестве на таком земном уровне.
Но если не теперь, то когда же? - услышала она свой внутренний голос. Они
с Саймоном были обручены уже три года. И даже до обручения она знала, что
рано или поздно выйдет замуж за своего двоюродного брата. Росли они вместе,
и вот наступил этот час...
Она сжала руки от охватившей ее паники; обручальное кольцо больно
вдавилось в ладонь. За последние несколько месяцев она похудела, и фамильное
кольцо свободно болталось на среднем пальце - под тяжестью бриллиантов в
старинной золотой оправе. Досадуя на себя, она вспомнила, что не отнесла
своевременно кольцо к ювелиру, с тем чтобы уменьшить его, а теперь уже
слишком поздно: работа не будет выполнена ко дню венчания.
Саймон рассердится, ведь уже два раза она чуть было не потеряла дареное
кольцо. Ей почему-то не хотелось уменьшать эту фамильную драгоценность,
словно она предназначалась не для ее руки и тяготила громоздкостью и
весом...
Волнение, которое Эмбер пыталась подавить, вновь охватило ее, и тошнота
подступила к горлу. То, чего она боится, произойдет очень скоро, раньше чем
через два дня. Она окажется в объятиях Саймона, и причины для отсрочки уже
не будет...
Спастись от замужества? Что за ерунда? Она должна стать женой Саймона...
Но ни он, ни она не сгорали от безумной страсти, какая нередко изображалась
на обложках романов, которые она брала читать у Беверли. В детстве ей
приходилось не раз наблюдать, как мать без устали металась в поисках именно
такой страсти, и еще ребенком Эмбер поняла, к какому опустошению приводили
эти поиски. Жизнь жестока...
На глазах появились слезы. Нет, ее замужество будет иным: и она и Саймон
привязаны друг к другу. Все будет хорошо. Естественно, что она волнуется,
так положено...
- Эмбер, тебе лучше? - На этот раз она почувствовала заботу в голосе
подруги. Сандра была единственной во всей компании, кто искренне к ней
относился. Они дружили с самого раннего детства, играли втроем: Саймон, она
и дочь экономки в поместье "Холл", Сандра Аткинс. Тетя Белла не разрешала
дружить с "деревенскими", но в отношении Сандры делалось исключение. Дочь
экономки была на два года старше Эмбер и в какой-то степени опекала
маленькую застенчивую девочку.
Однако прошло уже десять лет со времени их знакомства, но Сандра
продолжала заботиться о младшей подруге. Например, она предложила ей
переночевать после "девичника" у себя, зная, как Эмбер болезненно относится
к замечаниям своей тетушки и будущей свекрови, госпожи Фаррелл. Сандра была
так внимательна, что поняла, как затянулась вечеринка, и настояла на том,
чтобы покинуть клуб вовремя, хотя остальные гости считали, что можно еще
погулять.
- Да меня просто укачало, - ответила Эмбер и, вновь ощутив слабость,
облокотилась на открытую дверцу автомобиля. - Наверное, я слишком много
выпила, - продолжала она, прекрасно понимая, что говорит неправду. На самом
деле она почти ничего не пила, стараясь не забыть наставлений тети Беллы.
Однако ее подвыпившая компания не придавала значения подобным глупостям. Тем
не "менее то небольшое количество вина, которое она выпила, оказало на нее
сильное действие: девушка была возбуждена... - Пожалуй, я пойду пешком, -
заявила Эмбер, ощущая дурноту при одной только мысли, что снова окажется в
духоте тесной машины.
Хор протестующих голосов грянул с заднего сиденья, но таксист встал на ее
сторону:
- Да тут рукой подать: пять минут - и дома. - Вероятно, он думал, что она
сильно подшофе, и беспокоился о судьбе обивки своего такси. Но Эмбер была
благодарна ему за поддержку.
- Я пойду с тобой, - предложила Сандра, пытаясь пробраться к двери.
- Это ни к чему, спасибо. - Где-то в глубине души Эмбер почувствовала,
что хочет остаться одна, и улыбнулась своим мыслям; ей надо все обдумать...
В голове у нее была полнейшая неразбериха - она очень устала. Но ей
казалось, что прохладная темная ночь отрезвит ее и все прояснится скорее,
чем средь бела дня. - Сандра, пожалуйста, не надо. И не жди меня; может, я
все-таки пойду домой, до дома ведь ближе. А тетя Белла, наверное, уже видит
второй сон, она меня не ждет.
- Ну, если ты так хочешь... - Сандра была в нерешительности, зато
подвыпившие коллеги поддержали Эмбер. Их веселье сменилось сонливостью, они
уже клевали носом. Наконец такси тронулось, оставив девушку одну на краю
дороги, при свете луны.
Когда шум удалявшегося автомобиля затих, Эмбер вздохнула с облегчением.
Теперь она одна... И свободна! Странно, отчего она испытывает такое
облегчение? Разве она была связана по рукам и ногам последние несколько
месяцев?
В самом деле, ее никогда не оставляли одну; сразу после окончания учебы в
колледже она и двоюродный брат Саймон, словно кони в одной упряжке,
готовились к величайшему событию в их жизни. И бесконечные напоминания о
завещании дедушки, произносимые тетей Беллой, то есть госпожой Фаррелл,
утомили Эмбер до предела.
Еще в раннем детстве она замечала, как тетушка неутомимо повторяла слова:
"Наша Фамилия". Девочку это развлекало, хотя у тети Беллы были основания
гордиться достижениями своего рода. Фирма тетушкиного отца многого добилась
в туристическом бизнесе, а магазины Мэтью Фаррелла можно было встретить на
центральных улицах многих городов.
Теперь, когда ее сын Саймон и племянница Эмбер объявили о помолвке,
восхваление фамилии "Фаррелл" приняло гиперболические размеры, и сама Эмбер
обнаружила, что стоит на передней линии. И хотя Эмбер трудилась три года над
диссертацией "Иностранные языки и туризм", собираясь в дальнейшем работать в
фамильной фирме, тетя Белла запротестовала, заявив, что племянница скоро
станет матерью и ей незачем заботиться о карьере.
Но тут Эмбер заупрямилась. Дело не в деньгах: завещание дедушки
обеспечивало ее более чем достаточно. Но пуританский склад ее натуры
восставал против паразитирования на бизнесе, в процветание которого она не
вложила своего труда. И Эмбер обратилась в управление компании, где и
получила место, соответствующее уровню ее знаний.
Вспоминая, как рассердилась тетя Белла, Эмбер стала по привычке крутить
кольцо на среднем пальце. Саймон, к несчастью, поддержал мать. И хотя Эмбер
говорила, что тоже хочет иметь детей и будет счастлива, когда они появятся,
но в душе надеялась, что это произойдет не очень скоро...
Она тряхнула головой, как бы разгоняя назойливые мысли, давившие на ее
усталый мозг. Наверное, все невесты испытывают то же самое. Правы были
коллеги: ей дало выспаться... Но, представив себе, как она будет
возвращаться в поместье "Холл" и осторожно взбираться вверх по лестнице в
спальню, а потом ложиться на свою узкую кровать, Эмбер ощутила дрожь, какую
испытывают люди, страдающие клаустрофобией.
Сейчас она свободна... Вольна идти куда захочет, и сами ноги повели ее по
тропинке, ведущей в чащу леса. Там у нее было заветное место; маленькой
девочкой она, бывало, забиралась туда "подумать". Почему вдруг она вспомнила
о своем "уединенном убежище"? Прошло лет семь или восемь, как она последний
раз посетила этот тихий уголок в лесу. Почему она перестала сюда приходить?
Ей показалось, что ответить на этот вопрос очень важно именно сейчас. Но
память изменила ей, и она не могла припомнить, по какой причине прекратились
ее визиты сюда.
Поскользнувшись на тропинке, влажной после дождя, Эмбер сбросила туфли на
высоких каблуках и взяла их в руки. Земля была прохладной.
Эмбер решила, что непременно должна посетить свое тайное пристанище "для
размышлений". Там ее осенит, и она будет знать, что делать дальше.
Она могла туда добраться даже с завязанными глазами - прежде приходилось
бывать там часто и в разное время суток. Помнится, пятнадцатилетней
девочкой, уже не ребенком, но еще и не женщиной, тоскуя по умершей матери,
она часто по ночам выбиралась через окно спальни, используя в качестве
лестницы ветви яблони, и шла, босая, как сейчас, к заветному приюту - ноги
сами несли ее туда.
Лесистый холм, по которому Эмбер взбиралась, становился все круче.
Спотыкаясь о корни деревьев и цепляясь одеждой за ветви кустарника, она
продолжала путь впотьмах. Узкого покроя вечернее платье сковывало ее
движения. Она приподняла подол, уронив при этом туфли. Когда на легком
платье затрещали швы, Эмбер со страхом представила себе, как тетушка Белла
будет ей выговаривать: "Вот уж нескладный ребенок!.. Когда ты наконец
станешь аккуратной девочкой?.." Эти слова, казалось, вернули Эмбер назад, в
детство, и она вновь ощутила стыд и неловкость, как в те далекие времена. Но
тут же возник и дух протеста, который всегда жил в глубине ее существа,
правда со временем утратив свою остроту.
Вдруг, сама не зная почему, Эмбер остановилась и раскрыла молнию на
спине. Спина ее обнажилась, и прохладный ветерок ласково коснулся
разгоряченного тела. Под платьем была шелковая комбинация - подарок Саймона
к свадьбе.
Эмбер подвигала плечами, и легкое платье, соскользнув, упало к ногам.
Подняв его с земли, она продолжила путь по знакомой тропе, как в прежние
времена - с той лишь разницей, что тогда на ней была ночная рубашка. Здесь,
среди близкой ей природы, она чувствовала себя непринужденно, легко.
Эмбер тряхнула головой, и ее рыже-каштановые волосы посыпались из-под
заколки, выпустив на волю пышные локоны. Обычно она не ходила с распущенными
волосами, предпочитая более строгую прическу. Можно было бы, конечно,
сделать модную стрижку, но она опасалась, что при первом дуновении ветра
