эти деньги, - он хихикнул, будто отпустил невесть какую остроту. - Я хочу,
чтобы вы проводили одного весьма ловкого господина от Британского музея до
его дома.
Слезящиеся глаза Холмса засверкали. Он хохотал.
- Я уверен, задача вам по плечу. Ну кому, будь он хоть трижды
осторожен, придет в голову обращать внимание на играющих на улице
мальчишек?
Он снова хихикнул. Мне показалось, он утерял мысль. Однако сыщик
сказал:
- Пойдемте со мной к Британскому музею и выберем местечко поукромнее
недалеко от входа.
- Полагаю, - сказал я, пожалуй, с легкой завистью, - моя помощь вам
не требуется?
Должен признать, что, заразившись общим настроением, я ощутил себя
старой боевой лошадью.
- В другой раз, доктор, в другой раз, - отозвался Холмс. - Боюсь,
ваши подагрические суставы не позволят вам присоединиться к нам.
Последние слова он произнес уже на пороге; дальше я ничего не сумел
разобрать; правда, мне послышалось, что Холмс упомянул про йогурт.
Я раздраженно поглядел им вслед, но никто из них не обернулся.
Башмаки мальчишек прогрохотали по лестнице.
Дня три никаких разговоров о деле не заходило, а потом случилось
событие, которое подтолкнуло его ход и приблизило завершение, если мне
позволено будет употребить это слово.
Как-то вечером мы по обыкновению расположились у камина: я читал, а
мой друг вертел в руках свой револьвер. В былые годы он обращался с ним с
замечательной ловкостью, но теперь стоило Холмсу взять оружие в руки, как
я невольно вздрагивал. Откровенно говоря, я со дня на день собирался
выкинуть все обоймы.
- Ага, - пробормотал вдруг сыщик, - наш приятель Питер Норвуд явился
за обещанным.
Я вынужден признать, что с тех пор, как Холмс начал пользоваться
новомодным слуховым аппаратом, он слышит гораздо лучше моего.
Я разобрал голос нашей квартирной хозяйки. Через несколько секунд в
дверь постучали.
Я пошел открывать. Это и в самом деле оказался молодой Норвуд. Лицо
его было слегка багровым, очевидно, после плотной еды и обильных
возлияний, ибо время ужина только-только миновало.
Он бросил на нас довольно-таки воинственный взгляд, что, без
сомнения, объяснялось выпитым за ужином вином.
- Сколько можно? - требовательно спросил он. - Неужели так трудно
сочинить для моего старика правдоподобную историю?
Холмс, который не встал навстречу молодому человеку, ответил, как мне
показалось, мягко:
- Я нынешним утром отправил свое заключение вашему отцу, мистер
Норвуд.
Все бы ничего, но потом он как-то бессмысленно хихикнул.
- Что? - Норвуд на мгновение смешался.
- Ну что ж, - сказал он, засовывая руку в карман, - тогда мне
остается лишь заплатить вам за работу.
В его голосе слышалась насмешка.
- Ни к чему. Я не беру денег. Я - сыщик на покое, молодой человек, и
мне нет нужды зарабатывать на жизнь таким образом.
Холмс помахал в воздухе пальцем.
- И если уж на то пошло, за чеком я обратился бы к сэру Александру.
Ведь нанял меня он, не правда ли?
Питер Норвуд озадаченно нахмурился. Должно быть, он учуял какой-то
подвох. Глаза его сузились. Он прорычал:
- Что вы там написали, сэр? Впрочем, предупреждаю вас заранее, это
все бесполезно.
Покопавшись в карманах, мой престарелый друг извлек на свет до
невозможного измятый листок и протянул мне для того, очевидно, чтобы я его
прочитал вслух. Я заметил, что текст письма напечатан на моей пишущей
машинке.
Меня снедало любопытство. Вот что я прочел:
"Глубокоуважаемый сэр Александр! Позвольте сообщить вам следующее:
ваши предположения оказались обоснованными. Гипотеза о возможности
существования жизни на других планетах подтвердилась. Данные, которые мне
удалось добыть, свидетельствуют о том, что дальнейшие исследования, ваши и
той группы людей, с которой вы связаны, не окажутся напрасными."
Ниже стояла подпись Холмса. Честно говоря, я не ожидал от него такой
ясности стиля, хотя содержание письма было, разумеется, смехотворным.
Питер Норвуд еле сдерживался. Заикаясь от гнева, он произнес:
- Вы считаете, вам удалось расстроить мои планы при помощи этой...
этой паршивой бумажонки?
Мой друг утвердительно хохотнул, явно довольный собой.
- Неужели вы не понимаете, старый вы идиот, - закричал Норвуд, - что
ни один суд не откажется признать...
Холмс помахал узловатым пальцем; водянистые глаза его слегка
посверкивали.
- Дело не дойдет до суда, молодой человек. Как по-вашему, на что я
потратил целую неделю? Смею вас уверить, что я не только гонялся за
всякими там инопланетянами. Предупреждаю вас, молодой человек: если сэра
Александра вызовут в суд для оформления передачи наследства, я обнародую
факты, которые вы, без сомнения, хотели бы сохранить в тайне.
И сыщик по-стариковски захихикал.
Впечатление было такое, словно Питера Норвуда ударили по лицу.
Побледнев, он отступил на шаг. По всей видимости, он не ожидал такого
поворота дел.
Холмс фыркнул.
- Именно так, юноша. Я не люблю тратить время впустую. Впрочем, я не
собираюсь ставить сэра Александра в известность о добытых мною сведениях,
которые имеют отношение к вам. Ни его, ни, скажем так, других. Впредь
прошу вас быть осторожней. А теперь, - он глупо ухмыльнулся, - вам пора.
И снова хохотнул.
Не говоря ни слова, молодой человек на негнущихся ногах вышел из
нашей комнаты.
- Черт побери, - воскликнул я, - ничего не понимаю! Что вы такое
раскопали про этого юнца?
Холмс хихикал так долго, что начали было возрождаться мои опасения
насчет старческого слабоумия. Наконец он успокоился.
- Элементарно, мой милый доктор. Как вы, несомненно, успели заметить,
наш приятель - человек, охочий до радостей жизни. Он стал их жертвой,
несмотря на все свои автомобили и модную одежду.
Затем он прибавил, словно вспомнив наши прежние разговоры:
- Вы знакомы с моим методом. Попробуйте применить его.
И опять зашелся идиотским смехом.
- Вы хотите сказать...
- Я хочу сказать, что не имею ни малейшего представления, в чем
заключается тайна нашего молодца. Это может быть что угодно: карточный
долг, женщина и так далее. Однако я был уверен, что ему есть что скрывать!
Я рассмеялся, поняв комичность ситуации.
- Но, дорогой мой друг, письмо, которое вы отправили сэру
Александру... Я разделяю ваши чувства, мне тоже жаль старика, однако...
Холмс достал трубку и теперь набивал ее, полагая, очевидно, что я,
будучи поглощен разговором, не замечу столь вопиющего нарушения режима.
- Во-первых, доктор, - проговори он, - для старого человека с еще
острым умом у него совершенно безобидное хобби.
- А во-вторых? - не выдержал я.
- А во-вторых, в письме нет ни слова лжи, - он хихикнул; я решил, что
он забыл, о чем речь, но ошибся. - Вы, вероятно, помните мои слова о
человеке, которого я отыскал в Британском музее? Тот, который
фотографировал книги?
Я утвердительно кивнул.
- С помощью нерегулярных полицейских частей с Бейкер-стрит я выяснил,
где он живет, - Холмс искоса поглядел на меня. - Позднее я изыскал
возможность проникнуть в его квартиру.
Я подался вперед, заинтересовавшись его рассказом.
- И что вы там нашли?
- Ничего.
- Ничего? Вы, величайший сыщик нашей эпохи, не смогли ничего найти?
Раскурив трубку. Холмс помахал в воздухе спичкой.
- Увы, доктор. Однако отсутствие улик - та же улика. В квартире этого
человека - будем пока именовать его так - не было и следа каких-либо
записей или личных вещей, которые могли бы поведать нам о нем нечто
интересное.
- Шпион! - воскликнул я.
Холмс фыркнул.
- Чей? И потом, даже если и так, все равно уже поздно: птичка
улетела.
- Шпион какой-нибудь иностранной державы...
Холмс усмехнулся.
- Вот уж точно.
- Скорее всего, России или Германии. А может, Франции или Соединенных
Штатов. В Лондоне шпионов хоть пруд пруди.
В слезящихся глазах Холмса мелькнула насмешка.
- Мой милый доктор, ну посудите сами. Что делать агенту любой из
перечисленных вами стран в Британском музее, куда открыт свободный доступ
всем желающим, в том числе дипломатам?
Если бы дело на том и закончилось, то, признаюсь вам честно, я вряд
ли собрался бы записать это последнее приключение прославленного сыщика.
Дело в том, что во мне крепло убеждение, что мой друг окончательно впал в
старческое слабоумие, а наблюдать за угасанием великого человека очень и
очень тяжело. Однако конец расследования поверг меня в полное недоумение,
и потому я сообщаю тем, кому небезразлична судьба Шерлока Холмса, только
факты безо всяких прикрас.
На следующий вечер после описанного выше разговора в дверь постучали.
Я не слышал ни звонка, ни голоса квартирной хозяйки - только стук в нашу
дверь.
Мой друг нахмурился; на лице его - что случалось нечасто - появилось
выражение недоумения. Я пошел открывать; он пробормотал что-то, вертя в
руках свой слуховой аппарат.
Стоящий на пороге человек выглядел лет на тридцать пять; он был
безукоризненно одет и держался весьма непринужденно. Все еще находясь под
впечатлением нашего с Холмсом последнего разговора, я спросил довольно
неприветливо:
- Чем обязаны?
- У меня дело к... - начал было незнакомец.
- Ба! - воскликнул сыщик. - Сеньор Меркадо-Мендес! Или правильнее
будет сказать, герр доктор Бехштайн? А может быть, лучше мистер Джеймс
Филлимор? Мы снова с вами встретились! Последний раз мы имели честь видеть
друг друга на борту катера "Алисия", правильно?
Сказать, что я был удивлен, значит ничего не сказать. В свое время,
давным-давно, я описал таинственное происшествие с катером "Алисия",
который бесследно пропал, поглощенный завесой тумана. Это был один из
немногих случаев, который мой друг, находившийся тогда в полном расцвете
сил, не сумел раскрыть. Имя Джеймса Филлимора тоже было мне хорошо
знакомо: однажды он вернулся домой за зонтиком, и с тех пор его никто не
видел.
Однако незнакомцу, как я уже сказал, было лет тридцать пять, а оба
случая, о которых упомянул Холмс, произошли во время войны с бурами.
Посетитель, поклонившись, но не делая попытки войти в комнату,
обратился к моему другу, совершенно не обращая внимания на меня:
- У вас удивительная память, сэр. Я не ожидал, что вы меня узнаете;
иначе я принял бы необходимые меры.
- Это бы вам не помогло, сеньор, - сумрачно заметил сыщик. - Я ничего
не забываю. К примеру, я до сих пор помню случай с Исадором Персано.
Еще одно знакомое имя. Еще один случай, перед которым оказался
бессилен величайший мозг нашего времени. Исадор Персано, известный
журналист и бретер, был найден однажды в полубезумном состоянии. Рядом с
ним лежала спичечная коробка, в которой находился странный червяк, как
выяснилось впоследствии, неизвестного науке вида.
Теперь я разглядел, почему сеньор Меркадо-Мендес, если таково было
его имя, предпочитает оставаться в тени. Лицо у него было восковое, словно
у плохо забальзамированного трупа; мне подумалось, что это, наверно,
маска. Однако неестественно яркий блеск глаз говорил скорее об обратном.
Посетитель снова поклонился.
- В прошлые годы, сэр, у нас не возникало необходимости входить с
вами в прямой контакт, хотя в отдельных случаях, о которых вы упомянули,
вы зачастую оказывались в опасной близости от того, что вас не касалось.
Атмосфера явно накалялась. Мой друг пожевал губами.
- Сеньор Меркадо-Мендес, я пришел к выводу, что вы - не землянин.
