компашка из радикального центра использует наш город для проверки.
- Проверки на что? - хмыкнул по-прежнему грустный Уилкинз.
Я посмотрел на него.
- Чего они пытаются достичь? - добавил он.
- Это заговор, - слабым голосом ответил я.
- Заговор против чего? Каковы их цели?
Вот тут-то я и попался. Голова отказалась работать. На ум ни черта не
шло.
В конце концов Уилкинз снова покачал головой.
- Счастливчик, мальчик мой, билет ты вытащил несчастливый. Нельзя
полагаться на то, что твои интуиция и нюх на новости всегда будут
безошибочны. Не беспокойся, средняя зарплата сохраняется за тобой, а то,
как ты отыскал жертву киднэппинга - похищенного ребенка Шульцев и
потрясающие фотографии ограбления банка бандой Долли Теттера, навсегда
останется в анналах журналистики.
Я постарался, впрочем не особо напрягаясь, выразить беспокойство.
- Вы думаете, мне стоит бросить это дело, сэр?
- Боюсь, что так. Счастливчик. Боюсь, что я на этом даже настаиваю.
- Хорошо, сэр. Хозяин - барин.
Он лучезарно улыбнулся.
- Не надо ставить так вопрос. Счастливчик. Здесь, в "Джорнал", мы все
- одна команда. Работаем в одной упряжке. - Уилкинз снисходительно
подмигнул. - Вот только, куда она будет тянуть, решает тот, кто сидит в
моем кресле.
- Да, сэр. - Я поднялся, поняв, что свободен.
И тут он меня убил одной фразой:
- Да, и напомни Чернышу, что сейчас ты свободен. Ну, на случай
каких-нибудь поручений!
Я вздрогнул. Никогда не знаешь, каким пыльным мешком и из-за какого
угла получишь по голове. Другими словами, отныне я не был разъездным
репортером и не мог разыскивать материалы для своих статей самостоятельно.
С этого момента я должен был выполнять поручения Блэкстона. И я был далек
от иллюзий. Не пройдет и недели, как старый профи обнаружит, что я не
способен отличить сенсацию от некролога. Он уже и так в этом сомневался.
У Старой Головешки присутствовало чувство юмора, или, по крайней
мере, он так думал. Для первого раза он послал меня на банкет Армии
Спасения - региональную встречу офицеров рангом от капитана и выше.
У меня тоже было чувство юмора, или, по крайней мере, я так думал.
Перед началом банкета я подошел к докладчику и получил текст его речи.
После чего сообщил ему, что у меня очень важная встреча, и, вильнув
хвостом, исчез в направлении "Дыры".
Беда заключалась в том, что за очередной кружкой "темного" почему-то
следовала другая, и в редакции я появился как раз перед тем, как пришла
ночная смена.
Блэкстон встретил меня сладенькой улыбкой.
- Счастливчик Майерс, гениальный лауреат Пулитцеровской премии, -
пробурчал он. - Полагаю, от статьи о священниках, которую собирается
написать сачок, раскалятся провода всех телеграфных агентств - от Рейтера
до ТАСС.
Остальную часть беседы вспоминать мне бы не хотелось.
После ее окончания я вернулся к темному пиву Сэма.
К счастью, на следующее утро я был свободен. Немедленно бежать в
редакцию нужды не было, и я отправился домой к Морту Циммерману, чтобы
вытащить его из постели.
Он уставился на меня из дверей. Единственной его одеждой были
пижамные штаны. Хилость шеи подчеркивала копна черных волос, которая с
равным успехом могла бы служить тюфяком или блошиным зоопарком.
- Что тебе нужно в этот час ночи?
- Сейчас десять часов утра, - ответил я, пролезая мимо него в
неопрятную гостиную.
- Черт побери, я пишу с полуночи и до рассвета!
- Знаю, - сказал я. Бросив несколько номеров "Циника" и "Мизантропа"
на журнальный столик и сдвинув в сторону пачку "Иконокласта", я освободил
себе место на диване.
- Мне нужно с кем-нибудь поговорить, - заявил я усаживаясь.
- Почему со мной?! - взревел он. - Кофе будешь?
- Да. А почему бы и не с тобой? Ты слабее меня и не смог бы выставить
меня вон.
- Ничего себе шуточки с утра, - проворчал он, исчезая на кухне.
Пока он отсутствовал, я взял номер "Циника" и стал с грустью
перелистывать страницы.
Передовица была посвящена момизму. Из того, что я увидел, можно было
заключить, что большую часть материала автор взял из старой классической
книги "Поколение насмешников", которая сделала написавшего ее Уайли
несостоятельным и безвестным еще несколько десятилетий назад.
В другой статье развивалась мысль о создании организации "Ветераны
будущих войн". Идея заключалась в том, чтобы начать выплату пенсий
подросткам, дабы те могли насладиться материальными благами, пока
достаточно молоды и здоровы. Задавался вопрос: почему ветеранскими
льготами, устанавливаемыми правительством, должны пользоваться только те,
кто выжил? Те, кто будет убит, должны их тоже получать, пока война даже и
не началась.
Со вздохом я отложил журнал обратно на столик. В это время в комнате
появился Морт с бумажным пакетом сахара и двумя чашками кофе, из которых
торчали ложки.
Я взял чашку, зачерпнул ложкой сахар из пакета и кивнул на журналы.
- Все еще продаешь им свои заметки?
- Да так, по случаю, - равнодушно ответил Морт. Он уселся в мягкое
кресло, не обращая внимания на бумаги и грязное полотенце, которые там уже
лежали. - Конкуренция становится все жестче. Когда они только начинали
выходить, можно было продать все, что ни напишешь. А сейчас в игру
вступила куча профессиональных внештатных журналистов, вылетевших из
других изданий. Тягаться с именитыми писателями мне не по плечу.
- А что случилось с журналами для мужчин? - спросил я угрюмо. - Ну,
этими, которые обычно публиковали статьи о безразмерных купальных халатах
и подобных вещах?
Он отхлебнул кофе, но счел его слишком горячим.
- Это был последний всплеск, - пробрюзжал он. - Некоторые выходят до
сих пор, да и те перешли на заметки типа публикуемых в "Цинике" и
"Иконокласте". Я тут продал на прошлой неделе одну штуку в "Проказливый
плейбой" - как избежать призыва в армию.
- Как избежать призыва?
- Вот именно. Существует множество способов. Некоторые даже законны.
Один из них - совершить хулиганский поступок. Стащить аэрокар или
что-нибудь еще. Ты попадаешь на учет в полицию, а преступники в армии не
нужны. Или можно "закосить" на медицинской комиссии, принимая сердечные
стимуляторы. Или я знаю парня, который не возражал против призыва, но,
попав на призывной пункт, стал все время шататься по баням. В конце концов
он предстал перед местными медиками, которые его спросили: "Нравятся ли
вам девушки?" Он ответил: "Надеюсь, у них все в порядке", и это был конец
его военной карьеры. Потом...
- Мне все это известно, - прервал я. - Я имел в виду другое - мне
странно, как они могли подобную статью напечатать?
Его косматые брови полезли вверх.
- А почему бы и нет? У нас свободная страна.
- И с каждым мгновением становится все свободней.
Он снова попробовал кофе, нашел, что тот остыл достаточно, и помахал
в мою сторону ложечкой.
- Есть лишь одна причина, по которой существуют законы о воинской
повинности, - сказал он с важным видом. - Все из-за того, что твои
сограждане не настолько глупы, чтобы служить добровольно. Когда последний
раз в нашей стране кто-нибудь пошел служить добровольно?
- Ну, есть кое-кто...
В ответ на мое замечание он неприязненно покачал головой.
- В наши дни те парни, которые идут в армию добровольно, настолько
пустоголовы, что они там просто не нужны. Военным нужны люди хоть с
толикой мозгов. Канули в Лету те времена, когда коэффициент
интеллектуальности у сержантов был ниже девяноста.
- Некоторые идут в армию ради карьеры, - сказал я. - Через двадцать
лет ты уходишь в отставку с пенсией и самыми разными льготами.
- Конечно, - согласился он, уже теряя интерес к предмету обсуждения,
- но это только исключения. Они не идут из-за таких обветшавших понятий,
как патриотизм. Они идут, чтобы застраховаться. И ты можешь себе
представить, что это за люди, которые готовы в течение двадцати лет
слушать армейский треп о том, что они здесь получат больше, чем где-либо,
только потому, что не способны выжить на гражданке. - Морт презрительно
фыркнул.
Он поднялся и отправился на кухню за очередной порцией кофе.
Когда он возвратился, я спросил:
- Морт, а над чем ты работаешь сейчас?
- Парочка вещей. Серия, отчасти касающаяся политики.
Пахано-перепахано, но я даю это под несколько другим углом.
- И что там о политике?
Он поднял газету и сунул ее мне.
- Видел эту информацию о карманнике, который стал мэром городка в
Новой Англии?
- Карманник?
- Ага. - Он горько рассмеялся. - Толстое полицейское досье. Он
обнаружил, что для того, чтобы жить честно, ему необходима работа. То
есть, если его не изберут, он будет вынужден опять воровать, чтобы
заработать на жизнь. И даже если воровать для этого просто необходимо, то
лучше делать это, сидя за столом, как это делают политики, а не шататься
по театральным сборищам и ярмаркам штата.
Я уставился на Циммермана.
- Ну и как, выбрали?
- О да, все в порядке, выбрали. Под общий хохот - в кабинет.
- Боже праведный! - простонал я. - Куда катится страна?
- Просто избиратели наконец-то становятся такими же циничными, как и
политики, - фыркнул Морт. - Ты представить себе не можешь, как много на
сегодняшних выборах бюллетеней, где кандидатами внесены Пого-пого или
Утенок Доналд.
- Я думал, главная тенденция - не голосовать вообще.
- Кто может их в этом винить? - продолжал оппонировать Морт. - Если
даже на принципиальную кампанию собирается пятьдесят процентов
потенциальных избирателей - уже необычно.
- Ну ладно, - согласился я, - но ведь, если избирателям не нравится
то, что происходит, они могут поставить другого человека.
- А могут ли? - потребовал он ответа. - Старая песня, все это -
фикция, когда оба кандидата обычно выступают за одно и то же. Сколько из
них сдерживают свои обещания, укатив из округа? Ты голосуешь за человека,
ибо он на твоей стороне против другого, но стоит ему усесться в кресло,
как он преображается. Вспомни старые времена Джонсона и Голдуотера.
Он снова помахал ложечкой в мою сторону.
- Это один из вопросов, о которых я собираюсь написать. Растущий в
людях цинизм - это отношение ко всему, что будут делать политики. Мы
перестали ждать от них что-либо, кроме показухи. Счастливчик, со времен
Вудро Вильсона в Белом доме не было ни одного настоящего романтика, он был
анахронизмом и, возможно, немножко дурачком для битья.
- Хорошо, но ведь был Рузвельт, - слабо возразил я.
- Был ли? Знаешь, кто выдвигал его кандидатуру первый раз? Хьюи Лонг
[политический деятель США 20-30-х годов, известный как демагог, не
выполнявший предвыборных обещаний]. Среди других больших политических
машин: Тэмени-холл [штаб Демократической партии в Нью-Йорке], Фрэнк Хейг
[представитель деловых и политических кругов Нью-Йорка в 30-е годы],
машина Келли-Нэша [политические и деловые группировки в крупных городах
США]. А откуда он взял своего третьего вице-президента? Из Канзас-Сити,
машина Пендергаста, Счастливчик, друг мой, как ты думаешь, что пообещал -
а позднее и сделал - этим людям суперлиберал Рузвельт, чтобы заручиться их
поддержкой? - Морт потихоньку распалялся. - А что мы имели с тех пор?
Клоуны и вояки, которые проводили все восемь лет за игрой в гольф...
- Ну, - я неуютно поежился, - был еще Джон...
- А ирландская мафия, а? Это был тот самый единственный случай, когда
