Иначе он умирал от голода. Как ему использовать свое время, определяли за
него другие. Если и был какой-то отдых, то очень редко. В качестве отдыха
и развлечения существовали только традиционные игры и танцы. Средний
человек никогда не получал такой возможности, чтобы они ему прискучили -
ему слишком редко удавалось ими заняться. Такое положение существовало на
протяжении 99,99 процентов истории нашего вида.
Брейсгейл окинул их взглядом, и его голос стал еще более
академически-сухим.
- То, что для творчества необходим досуг, свободное время, - это
правда. Пока не существует класса лентяев, группы, у которой есть время
заниматься чем-либо еще, кроме добывания средств к существованию,
существует очень мало возможностей развития культуры. Тем не менее,
наличие досуга не влечет за собой творческую деятельность автоматически.
Возникает вопрос: что происходит с культурой, имеющей изобилие всего
- за исключением заранее определенной деятельности для нетворческого
среднего человека? Другими словами, что станет с этим благополучным
обществом, с нашим Процветающим Государством, если отнять у него радио,
кино и, в особенности, телевидение - телевидение, средство усмирения
массового человека.
Эд хмурился.
- Водевиль, - подсказал он. - Театр. Цирк. Карнавалы.
Профессор кивнул.
- Да, но я полагаю, что они будут лишь каплей в море, даже если мы
организуем эти развлечения и обучим необходимые таланты. Сколько времени
люди могут проводить таким образом?
Базз вытащил книжку из кармана куртки и помахал ею в воздухе.
- Есть еще чтение.
Брейсгейл покачал головой.
- Средний человек не любит читать, мистер Кемп. Это требует от него
значительной умственной деятельности. Ему приходится визуализировать
действие из слов, воображать голоса, выражения лиц и так далее. Он не
способен на такой творческий труд.
Профессор, похоже, сменил тему.
- Вы когда-нибудь читали о беспорядках, которые захлестнули
Константинополь во время правления Юстиниана, в результате незначительной
ссоры из-за пустяков на конных бегах? Несколько десятков тысяч людей
погибли.
Он некоторое время молчал, глядя на них, чтобы подчеркнуть значение
своих слов. Затем продолжил:
- Я считаю, что Рим погиб из-за невероятно разросшегося праздного
класса. Рим больше не был культурой, борющейся за выживание, его
обеспечивали колонии. Население получало пищу даром. У них было свободное
время, но не было самопрограммирующейся творческой способности.
Брейсгейл закончил свою речь:
- Человек хочет чем-нибудь заниматься. Но если он неспособен
самостоятельно придумать, чем заняться, что произойдет, если у него отнять
его телевидение, его радио, его кино?
- Я читал о беспорядках в Англии, - сказал Эд, - и о беспорядках в
Чикаго тоже.
Генерал прогромыхал, обращаясь к Хопкинсу:
- Надо разделаться основательней с этими драными журналистами. Они
пропускают слишком много репортажей такого сорта.
Дуайт Хопкинс ему не ответил. Вместо этого он постучал по толстой
кипе бумаг на столе и обратился к Эду, Баззу и Элен.
- Честно говоря, ваши отчеты меня изумляют и вызывают недоверие.
Однако, в вашу пользу свидетельствует то, что вы подтверждаете рассказы
друг друга. Если бы не вопрос с кинематографом, который никак нельзя
объяснить атмосферными помехами, признаюсь, я бы и вовсе не склонен был
рассматривать ваши показания. Тем не менее... в чем дело, мистер Де Кемп?
Все посмотрели на взъерошенного газетчика, который в свою очередь
таращился на книгу, которую держал в руках.
- Я, наверное, взял не тот экземпляр, - сказал он, сам не веря своим
словам. - Но я не мог ошибиться. - Он обвел всех глазами, как будто
обвиняя. - Эта книга на французском.
Эд нахмурился, не понимая, чем вызвано замешательство Базза, и
присмотрелся к книге.
- Это не французский. По-моему, больше похоже на немецкий.
- Это не немецкий, - сказала Элен. - Я немного изучала немецкий. Это
выглядит как русский.
Базз сказал защищаясь:
- Не будьте идиотами. Это даже не кириллица. Я говорю, что это
французский. Но этого не может быть. Я читал эту книгу как раз перед тем,
как сюда прийти. Иллюстрация на обложке та же самая, и...
Профессор Брейсгейл распрямил долговязую фигуру и поднялся на ноги.
- Дайте мне взглянуть, - сухо сказал он. - Я читаю и пишу на всех
романских языках, на немецком, шведском и русском. Не знаю, что случилось,
но... - он не закончил фразу. Его обычно спокойные серые глаза
вытаращились. Это... я думаю, это на санскрите.
- Пустите, я посмотрю, - хрипло сказал Хопкинс. - Что за разногласия?
Профессор передал ему роман в бумажной обложке, служивший предметом
спора.
- Ну, по-моему, это похоже на итальянский. Я этого языка не знаю,
но...
- Боже правый, - выдохнул Эд. - Он снова это сделал. Он проклял
беллетристику.
- Что? - взорвался генерал. - Вы совсем с ума сошли?
- Нет! Взгляните, - Эд вскочил на ноги. - Доклад, который лежит перед
вами, вы в состоянии прочесть? Я в состоянии. Я могу прочесть бумаги,
которые лежат у меня в кармане куртки. Взгляните на эту газету. - Он
возбужденно показывал. - Новости прочесть можно. Но посмотрите на страницу
комиксов. Все надписи превратились в абракадабру. Для меня это выглядит,
как немецкий, но я не знаю немецкого. Он проклял беллетристику.
- Садитесь, - скрежетнул Дуайт Хопкинс. В интерком на столе он
сказал:
- Мисс Пресли. Я хочу, чтобы вы принесли сюда несколько книг,
художественных и не художественных. И мне нужен немедленный рапорт, почему
не доставлены Иезекиль Джошуа Таббер и его дочь.
- Да, сэр, - деловой голос мисс Пресли был явственно слышен. -
Табберов еще не нашли. Оперативные работники, которые были посланы за
ними, докладывают, что они покинули Согерти. Очевидно странствующий
проповедник был крайне огорчен тем, что его речам не внемлют.
- Есть ли хотя бы намек на то, куда они отправились? - хрипло спросил
Хопкинс.
- Один из их последователей сказал, что они отправились в Элизиум. Ни
в одном из шестидесяти четырех штатов, сэр, такой населенный пункт не
значится. Возможно, он находится в Европейском Содружестве или...
- Достаточно, мисс Пресли, - сказал Дуайт Хопкинс. Он выключил
интерком и посмотрел сначала на Брейсгейла, а заем на генерала.
- В чем дело? - громыхнул генерал.
Но Брейсгейл знал, в чем дело. Он медленно произнес:
- Элизиум. Другое название Елисейских полей древних греков.
- Что за бред эти Елисейские поля? - потребовал ответа генерал.
- Рай, - сказал Дуайт Хопкинс. - Он провел рукой по подбородку,
словно проверяя, гладко ли выбрит. - Наш друг Таббер отправился на Небеса.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
9
- Небеса! - раздался сзади голос полковника Фредерика Уильямса,
который все это время держал рот на замке. - Вы хотите сказать, что этот
чернокнижник помер?
Эд Уандер покачал головой.
- Да нет. Элизиум - это такое дурацкое напыщенное название, которое
они используют в новой религии Таббера. Они говорят о пилигримах на пути в
Элизиум, в таком духе. Элизиум - это, ну, что-то вроде Утопии, если не
считать того, что Таббер против Утопии. Он говорит, что это реакционная
идея. Я забыл, почему именно. Что-то связанное с тем, что Утопия
совершенна, а совершенство означает застой, или...
- Погодите минутку, - сказал Брейсгейл. - У меня от вас голова болит.
- От разговоров про Зеки Таббера и его религию у кого угодно голова
разболится, - сказал Базз. Он на мгновение умолк для большего
драматического эффекта, затем произнес. - Мне кажется, я знаю, куда
направились Таббер с дочерью.
Хопкинс посмотрел на Базза, временно неспособный вымолвить ни слова.
- Они в коммуне около Бирсвилла, в Кэтскилле. Я слышал, как Таббер
упоминал это место в одной из своих речей. Он приглашал всех слушателей,
кто готов для... - Базз скривил рот, - ...земли обетованной, прийти в
Элизиум и присоединиться к ним. Коммуна явно продолжает традиции коммуны
Новой Гармонии Роберта Оуэна в Ллано, Луизиана и Деревни Равенства Джозии
Уоррена.
Генерал Крю прогромыхал:
- О чем это вы, мистер?
Профессор Брейсгейл смотрел на Базза с новым уважением. Он повернул
голову и сказал военному:
- Коммуны. Утопия. В девятнадцатом веке было серьезное движение в их
пользу. Большинство были основаны на религии, некоторые - нет. Святые
последнего дня, мормоны, оказались наиболее удачливыми. Они были
достаточно умны, чтобы адаптироваться, когда тот или иной аспект их учения
не приживался. Остальные потерпели неудачу.
- Мы должны были догадаться, что они не уехали далеко, - сказал Эд. -
Таббер путешествует в фургоне, запряженном лошадью.
- Хорсенваген? - громыхнул генерал. - Что это, новая немецкая модель?
- Лошадь и фургон, - сказал Эд. - Лошадь и фургон. Фургон,
запряженный лошадью.
Военный уставился на него с недоверием.
- Неужели как в вестернах?
- Пожалуйста, Скотти, - сказал Дуайт Хопкинс, не глядя на него.
Генерал заткнулся, и Хопкинс задумчиво сказал Эду Уандеру. - Похоже, вы -
наш самый большой специалист по Иезекилю Джошуа Табберу.
Его слова были прерваны появлением мисс Пресли, у которой руки
полностью были заняты книгами. Даже добросовестная мисс Пресли выглядела
так, будто произошло что-то слегка приводящее в замешательство, вроде
архангела Гавриила, затрубившего в рог, или исчезновения Атлантиды. Она
положила книги на стол Хопкинса и произнесла:
- Сэр, я... я...
- Я знаю, мисс Пресли. На сейчас все.
Дуайт Хопкинс принялся осматривать книги одну за другой. Остальные
смотрели на него. Он отложил последнюю книгу и потер глаза указательными
пальцами жестом человека, смирившегося с неизбежным.
- Для меня это продолжает выглядеть как итальянский.
- Все книги? - нетерпеливо спросил генерал.
- Нет. Не все. Не художественные по-прежнему можно читать. Кроме
того, - он выбрал одну книгу в твердом переплете, - вот этот роман
по-прежнему на английском. "Гекльберри Финн".
- "Гекльберри Финн"? - переспросила Элен. - Марк Твен?
Эд Уандер закрыл глаза в немой мольбе к высшим силам.
- О господи боже. Новая история. Проклятие действует избирательно.
Все, что Табберу не нравится, превращается в абракадабру. Все, что он
одобряет, мы можем прочесть. Боже правый, а мы еще говорили о цензуре!
По-моему, я кое-что заметил на этой страничке комиксов.
- Что? - спросил Базз.
- Можно прочесть "Пого". "Базз Сойер Младший" и "Маленькая Сиротка
Энни" превратились в абракадабру, но "Пого" все еще можно прочесть.
Профессор Брейсгейл взял газету.
- Вы правы, - сказал он. - По крайней мере, у нашего пророка есть
чувство юмора.
- О матерь божья, - пробормотала Элен. - Все, что я могу сказать, это
то, что нам тоже лучше им обзавестись.
Хопкинс медленно произнес:
- Мистер Уандер, когда ваша группа вошла в мой кабинет, я был готов
счесть вас еще одной компанией неуравновешенных лиц, с которыми мы имеем
дело с самого начала кризиса. Но теперь вся эта история достигла такой
точки, где научное объяснение более невозможно. Я готов предоставить вам
все ресурсы возглавляемой мной комиссии.
- Предоставить мне? - поразился Эд. - Почему именно мне?
Правая рука президента не был обескуражен.
