микроскопическом уровне вы справитесь с этим не хуже меня. Здесь не нужно
профессионального мастерства.
Он вынул нож из небольших ножен, висевших на его поясе, и осмотрел
его.
- На нем, несомненно, есть миниатюризированные бактерии. В конце
концов они деминиатюризируются в потоке крови, но тогда о них позаботятся
белые кровяные тельца. В любом случае, я надеюсь, ничего патогенного.
- Пожалуйста, поработайте им, доктор, - настойчиво предложил Грант.
Дьювал быстро полоснул ножом между двумя клетками, образовывавшими
клетку капилляра. Образовалась аккуратная щель.
Толщина стенки в обычном мире должна была составлять около одной
десятичной дюйма, но в миниатюризированном масштабе она увеличилась до
нескольких ярдов. Дьювал нырнул в образовавшуюся щель и стал пробираться
через нее, ломая межклеточное скрепляющее вещество и углубляя разрез.
Наконец, стенка оказалась пробитой, и клетки раздались, словно края
зияющей раны.
Через рану виднелась другая группа клеток, по которой Дьювал полоснул
так же аккуратно и осторожно.
Он вернулся и сказал:
- Это отверстие микроскопического размера. Оно не будет пропускать
сколько-нибудь заметное количество крови.
- Вообще не будет пропускать, - подчеркнул Мичелз. Просачивание будет
происходить в другом направлении.
Действительно, пузырь воздуха, казалось, выдулся внутрь отверстия. Он
продолжал раздуваться, а затем остановился.
Мичелз положил руку на пузырь. Часть его поверхности вдавилась
внутрь, но рука не прошла сквозь него.
- Поверхностное натяжение! - воскликнул он.
- Что теперь? - поинтересовался Грант.
- Я говорю, поверхностное натяжение. На любой поверхности возникает
такого рода эффект. Для больших существ, таких как человек, эффект этот
слишком мал, чтобы его заметить, но благодаря ему насекомые могут
передвигаться по поверхности воды. В нашем миниатюризированном состоянии
эффект даже сильнее. Мы не можем пройти через этот барьер.
Мичелз вынул нож и вонзил его в жидкостно-газовую поверхность
раздела, как это раньше делал Дьювал, разрезая клетки. Нож продавил
поверхность тела в одной точке, а затем пробил ее.
- Это как прорезать тонкую резину, - сказал Мичелз. Он немного
запыхался.
Он резанул вниз. Образовался проем, но почти тут же закрылся,
затянувшись.
Грант тоже попытался всунуть руку через проем до того, как он
закрылся. Он слегка вздрогнул, когда наткнулся на молекулу воды.
- Знаете, я почти схватил ее.
- Если бы вы вычислили размеры этих молекул в нашем масштабе, -
мрачно сказал Дьювал, - вы были бы поражены. Вы могли бы обнаружить их с
помощью лупы. Действительно...
- Действительно, достойно сожаления, что вы не захватили лупу. Я
должен сообщить вам, Дьювал, что вы бы мало что увидели. Вы бы увеличили
свойства волны в такой же степени, как и свойства частицы - для всех
атомных и субатомных частиц. То, что вы бы увидели, даже в странном
миниатюризированном свете было бы слишком туманным, чтобы доставить вам
удовольствие.
- И это причина того, что все вокруг выглядит нерезким? - спросила
Кора. - Я думала, это просто потому, что мы все видим сквозь кровяную
плазму.
- Плазма тоже является одним из факторов, несомненно. Но, кроме того,
обычная зернистая структура нашей вселенной значительно укрупнилась, так
как мы стали значительно меньше. Это выглядит так, как если бы мы
рассматривали с близкого расстояния старую газетную фотографию. Вы видите
более ясно отдельные точки, но снимок делается туманным.
Грант не уделял много внимания этому разговору. Одна его рука была
внутри поверхности раздела, и он с ее помощью разрывал пузырь, чтобы
всунуть внутрь вторую руку и голову.
На мгновение жидкость сомкнулась у его шеи, и он почувствовал удушье.
- Удержите меня за ноги, а? - спросил он.
- Я держу их, - ответил Дьювал.
Тело Гранта теперь наполовину было в пузыре, и он смог посмотреть
через щель, проделанную Дьювалом в стенке капилляра.
- Все в порядке. Потяните меня вниз.
Он спустился вниз, и поверхность раздела закрылась за ним с хлопающим
звуком.
- Теперь давайте посмотрим, что мы можем сделать со шнорхелем -
сказал он. - Взяли!
Это была совершенно бесполезная работа. Тупой конец шнорхеля не мог
продырявить крепко спаянную оболочку из молекул воды на воздушном пузыре.
Ножи резали эту оболочку на куски, так что части шнорхеля проникали
внутрь, но тут же поверхность раздела восстанавливалась, поверхностное
натяжение вновь проявляло себя, и шнорхель с шумом выскакивал назад.
Мичелз тяжело дышал.
- Я не думаю, что нам удастся сделать это.
- Мы должны это сделать, - сказал Грант. - Посмотрите, я вхожу
внутрь, полностью внутрь. Когда вы проталкиваете шнорхель через оболочку,
я хватаюсь за какую-нибудь его часть и тяну. Между толканием и
подтягиванием...
- Вы не можете войти внутрь, Грант, - сказал Дьювал. - Вас всосет
внутрь, и вы исчезнете.
- Закрепите меня страховочным тросом.
Дьювал взял протянутый ему конец несколько неуверенно и поплыл назад
к кораблю.
- Но как вы возвратитесь? - спросила Кора. - вы считаете, что снова
сумеете преодолеть поверхностное натяжение?
- Конечно сумею. Кроме того, не запутывайте ситуацию, не поднимайте
проблему номер 2, когда надо решить проблему номер 1.
Оуэнс, находившийся внутри корабля, напряженно следил за тем, как
подплывал Дьювал.
- Вам нужна еще одна пара рук? - спросил он.
- Я не думаю, - ответил Дьювал. - К тому же ваши руки нужны у
миниатюризатора.
Он зацепил страховочный конец за небольшое кольцо на металлическом
корпусе корабля и помахал рукой.
- О'кей, Грант.
Грант помахал ему в ответ. Его второе проникновение через поверхность
раздела было выполнено быстрее, так как он уже приобрел некоторую
сноровку. Сначала разрез, потом одна рука (ох как болит мышца), затем
другая. Потом энергичный толчок, упираясь в поверхность раздела обеими
руками, удар обутой в ласт ногой, и он выскочил наверх, словно арбузное
семечко, зажатое между пальцами.
Он оказался между двумя липкими стенками межклеточной щели. Он
посмотрел вниз, на лицо Мичелза, ясно различимое, хотя и несколько
искаженное криволинейной поверхностью раздела.
- Проталкивайте его, Мичелз.
Через поверхность раздела он мог видеть движение конечностей, взмах
руки, держащей нож. И тут же частично вылез тупой металлический конец
шнорхеля. Грант схватил его. Упершись спиной в одну сторону щели, а ногами
в другую, он потянул шнорхель. За ним поднялась и поверхность раздела,
прилепившаяся к нему со всех сторон. Грант продолжал тянуть вперед и
вверх, тяжело дыша.
- Толкайте!
Он в конце концов вытащил его полностью. Внутри трубы шнорхеля была
жидкость, клейкая и неподвижная.
- Я собираюсь протянуть его вверх и протолкнуть в альвеолу, - сказал
Грант.
- Когда вы доберетесь до альвеолы, - предупредил Мичелз, - будьте
осторожны. Я не знаю, какое воздействие окажут на вас вдох и выдох, но вы
должны быть готовы к тому, что окажетесь в центре урагана.
Грант подтягивался вверх и дергал шнорхель, как только находил в
мягкой податливой ткани подходящие места, чтобы уцепиться пальцами и
оттолкнуться ногами.
Его голова высунулась за стенку альвеолы, и совершенно неожиданно он
попал в другой мир. Свет "Протеруса" проникал через нечто, что показалось
ему тканью огромной толщины, и в этом туманном освещении альвеолы
выглядели, как огромные пещеры с влажно блестевшими в отдалении стенками.
Вокруг него были скалы и валуны всех размеров и цветов, сверкающие
всеми красками спектра, когда неполное отражение миниатюризированного
света придавало им поддельный красочный блеск. Он увидел так же, что
кромки валунов оставались расплывчатыми, даже если на них и не было
медленно переливающейся жидкости.
- В этом месте полно камней, - сказал Грант.
- Я полагаю, это пыль и песчинки, - донесся голос Мичелза. -
Последствия жизни в цивилизованном мире, вдыхания неочищенного воздуха.
Легкие представляют собой дорогу с односторонним движением: вы можете
занести туда пыль, но нет никакой возможности вытащить ее оттуда.
- Вы подняли шнорхель как можно выше над головой, а? - вмешался
Оуэнс. - Я не хотел бы, чтобы в него попала жидкость. Давайте!
Грант поднял шнорхель выше.
- Дайте мне знать, когда будет набрано достаточное количество
воздуха, Оуэнс, - сказал он.
Он тяжело дышал.
- Я скажу.
- Он работает?
- Конечно работает. Я отрегулировал поле таким образом, что оно
действует быстрыми импульсами в соответствии с... Ладно, неважно. Смысл
состоит в том, что поле никогда не имеет достаточной длительности
действия, чтобы сколько-нибудь заметно воздействовать на жидкость или
твердые тела, но в значительной степени миниатюризирует газы. Я
отрегулировать поле так, что оно распространяется далеко за Бенеша, в
атмосферу операционной.
- Это безопасно? - спросил Грант.
- Это единственный способ получить достаточно воздуха. Нам нужно
получить в тысячи раз больше воздуха чем содержится в легких Бенеша, и
полностью миниатюризировать. Безопасно ли это? Бог с вами, я всасываю его
прямо через ткани Бенеша, даже во время отсутствия дыхания. О, если бы
только у нас был большой шнорхель!
Голос Оуэнса звучал возбужденно, он волновался, как юноша в день
совершеннолетия.
Он спросил:
- Как на вас действует дыхание Бенеша?
Грант бросил быстрый взгляд на альвеолярную мембрану. Казалось, она
растянулась и напряглась под его ногами, так что он предположил, что
является свидетелем медленного начала выдоха (медленного по ряду причин:
из-за гипотермии и из-за искажения времени, вызванного миниатюризацией).
- Все в порядке, - сказал он. - Вообще никак не действует.
Но тут в ушах Гранта раздался низкий скребущий звук. Он постепенно
становился громче, и Грант понял, что начинается выдох.
Он встал более устойчиво и взялся за шнорхель.
- Это работает прекрасно, - ликующе заявил Оуэнс. - Такого еще никто
не делал!
Легкие продолжали свое медленное, но постепенно ускоряющееся сжатие,
и скрежет выдоха стал громче. Движение стало ощутимым для Гранта. Он
почувствовал, что его ноги поднимаются над полом альвеолы. Он подумал, что
в обычном масштабе поток воздуха в альвеолах был неощутимо нежным, но в
его масштабе он набирал силу торнадо.
Грант отчаянно уцепился за шнорхель, обхватив его руками и ногами.
Шнорхель потянулся вверх, и Грант вместе с ним.
Даже валуны - а на самом деле пыль - стали слегка шевелиться и
покачиваться.
Ветер постепенно стих к концу выдоха, и Грант с облегчением отпустил
шнорхель.
- Как идет работа? - спросил он Оуэнса.
- Почти закончена. Продержитесь еще несколько секунд, Грант, ладно?
- О'кей.
Он считал про себя: двадцать, тридцать, сорок. Начался вдох, и о него
стали ударяться молекулы воздуха. Альвеолярная стенка опять натянулась, и
он, споткнувшись, упал на колени.
- Тяните вниз шнорхель! - заорал он. - Быстро! Потому что начинается
новый выдох!
Он толкал шнорхель вниз, а они тянули его. Трудности возникли только
тогда, когда край шнорхеля достиг поверхности раздела. Она на мгновение
крепко зажала шнорхель, словно тисками, а затем он проткнулся через нее,
сопровождаемый звуком сомкнувшейся поверхности, подобный несильному
