Все снова освободились от своих привязных ремней. И Грант обнаружил,
что вид из окна совершенно такой же, как был в яремной вене. Преобладали
все те же сине-зелено-фиолетовые тельца. Далекие стены были несколько
более волнистыми, линии волн совпадали с направлением движения.
Они прошли мимо какого-то проема.
- Не этот, - сказал Мичелз.
Он трудился над своими картами.
- Можете ли вы следить за моими отметками, Оуэнс?
- Да, док.
- Хорошо. Сосчитайте повороты, которые я отмечаю, а затем сюда,
направо. Это ясно?
Грант смотрел на ответвления, встречающиеся через все более короткие
интервалы, уходившие влево, вправо, вверх и вниз, в то время как канал, по
которому они двигались, становился все уже, стенки виднелись все яснее и
ближе.
- Было бы противно заблудиться на этом шоссе, - сказал Грант
задумчиво.
- Вы не смогли бы заблудиться, - ответил Дьювал. - Все дороги в этой
части тела ведут к легким.
Голос Мичелза стал еще более скучным.
- Теперь вверх и вправо, Оуэнс, прямо вперед, а потом четвертый
слева.
- Я надеюсь, Мичелз, что мы больше не попадем в артериально-венозную
фистулу, - сказал Грант.
Мичелз раздраженно пожал плечами. Он был слишком поглощен своим
делом, что бы что-нибудь ответить.
- Это невероятно, - сказал Дьювал. - Наткнуться волею случая на две
фистулы было бы слишком. Кроме того, мы приближаемся к капиллярам.
Скорость потока крови резко упала, и, соответственно упала скорость
"Протеруса".
- Кровеносный сосуд сузился, доктор Мичелз, - сказал Оуэнс.
- Так и должно быть. Капилляры - самые маленькие сосуды из всех,
совсем микроскопические по размерам. Продолжайте двигаться, Оуэнс.
В свете носового прожектора можно было видеть, как стенки, теперь
достаточно близкие, потеряли свои складки и борозды и сделались гладкими.
Их желтизна побледнела до кремового оттенка, а затем они стали
бесцветными. Они приобрели рисунок четкого мозаичного образца, разбитого
на криволинейные многоугольники, каждый из которых ниже центра был слегка
суженным.
- Так красиво, - сказала Кора. - Можно увидеть каждую клетку стенки
капилляра. Посмотрите, Грант.
Затем, словно что-то вспомнив, она добавила:
- Как ваш бок?
- С ним все в порядке, отлично, правда. Вы наложили очень хорошую
повязку, Кора. Я надеюсь, что мы все еще в достаточно дружеских
отношениях, что бы называть вас Корой?
- Я полагаю, было бы просто неблагодарным с моей стороны отрицать
это.
- И бесполезно к тому же.
- А как ваша рука?
Грант осторожно прикоснулся к ней.
- Дьявольски болит.
- Мне очень жаль.
Не сожалейте. Только - когда придет время - будьте очень благодарны.
Губы Коры слегка сжались, и Грант поспешно добавил:
- Это просто у меня такая несчастная манера казаться веселым. А как
вы себя чувствуйте?
- Я пришла в норму. Бок еще побаливает, но не сильно. И я не
обиделась. Но послушайте, Грант...
- Когда вы говорите, Кора, я слушаю.
- Повязка отнюдь не последнее достижение медицины, как вам известно,
и не является всеобщей панацеей. Вы что-нибудь сделали, что бы
предотвратить заражение?
- Я помазал йодом.
- Ну, а вы не хотите посетить врача, когда мы вернемся?
- Дьювала?
- Вы знаете, что я имею ввиду.
- Хорошо. Я сделаю это, - обещал Грант.
Он снова вернулся к наблюдениям за клеточной мозаикой. "Протерус"
теперь еле двигался, продираясь по капилляру. В лучах его носового
прожектора через клетки просвечивали какие-то странные очертания.
- Стенки кажутся прозрачными, - сказал Грант.
- Не удивительно, - заметил Дьювал. - Эти стенки толщиной меньше
одной десятичной дюйма. К тому же они усеяны порами. Для жизни необходим
материал, проходящий через эти стенки, а так же через стенки, образующие
альвеолы.
- Какие стенки?
Некоторое время он смотрел на Дьювала, тщетно ожидая ответа. Хирург,
казалось, больше интересовался тем, что видит, чем вопросом Гранта. Кора
поспешила заполнить паузу.
- Воздух попадает в легкие через трахею, - пояснила она. - Знаете,
это воздушная трубка. Она разделяется, как и кровеносные сосуды, на все
меньшие и меньшие трубки, до тех пор, пока они, к конце концов, не
достигают микроскопических размеров, углубленных в легкие, где приходящий
воздух отделяется от внутренностей тела только узкой мембраной. Эта
мембрана такая же узкая, как и капилляры. Вот эти камеры и называются
альвеолами. В легких их около шестисот миллионов.
- Сложный механизм.
- Великолепный. Кислород просачивается через альвеолярные мембраны и
через капиллярные мембраны. Он попадает в поток крови, и, прежде чем он
успевает просочиться назад, его захватывают красные кровяные тельца. А тем
временем отходы в виде двуокиси углерода просачиваются в противоположном
направлении, из крови в легкие. Доктор Дьювал ожидает увидеть, как это
происходит. Вот почему он не ответил на ваш вопрос.
- Нет необходимости извиняться. Я знаю, что такое быть поглощенным
чем-нибудь одним до такой степени, что бы не реагировать ни на что другое.
Он широко улыбнулся.
- Правда, я боюсь, что у меня и доктора Дьювала разные увлечения.
Кора недовольно посмотрела на него, но голос Оуэнса помешал ей
ответить.
- Прямо впереди! - закричал он. - Посмотрите, что происходит!
Все глаза обратились вперед. Зелено-голубое тельце подпрыгивало,
словно на ухабах, и медленно скреблось своими кромками о стенки капилляра.
Волна бледного соломенного цвета, появившись на кромках, двигалась внутрь,
пока темный цвет не пропал совсем.
Другие сине-зеленые тельца, двигавшиеся за ним, таким же образом
меняли свой цвет. Носовые огни выхватывали впереди только соломенный
оттенок, но в отдалении цвет углублялся до красно-оранжевого.
- Видите, - сказала Кора взволнованно, - когда они поглощают
кислород, гемоглобин превращается в оксигемоглобин, и кровь осветляется до
красной. Теперь они отправятся назад, в левый желудочек сердца, и
обогащенная кислородом кровь будет под давлением направлена по всему телу.
- Вы имеете в виду, что мы должны будем снова пройти через сердце? -
спросил Грант.
Он немедленно забеспокоился.
- О, нет, - сказала Кора. - Сейчас мы находимся в капиллярной системе
и сумеем обойти его.
Однако ее голос звучал не очень уверенно.
- Взгляните на это богом данное чудо, - сказал Дьювал.
- Это всего лишь замена газа, - ответил Мичелз твердо. - Механический
процесс, выработанный случайными силами эволюции за два миллиарда лет.
Дьювал с горячностью повернулся к нему.
- Так вы утверждаете, что это случайность, что этот изумительный
механизм, доведенный до совершенства в тысяче узлов и полностью
синхронизированный, создан ничем больше, как только случайными
столкновениями атомов?
- Да, именно это я и хотел сказать, - подтвердил Мичелз.
В этот момент оба, стоя друг против друга в воинственных позах,
быстро обернулись на неожиданный пронзительный звук зуммера.
- Что за дьявол, - произнес Оуэнс.
Он с отчаянием стукнул по переключателю, но стрелка на одном из
приборов быстро упала к красной горизонтальной черте. Он выключил зуммер и
позвал:
- Грант!
- Что там?
- Что-то не в порядке. Проверьте ручное управление вон там, справа
наверху.
Грант быстро направился туда, куда указывал палец Оуэнса. Кора
последовала за ним.
- Стрелка находится в красной зоне над чем-то, обозначенным "Левый
танк". Очевидно, левый танк теряет давление.
Оуэнс застонал и оглянулся назад.
- И еще как. Мы пускаем воздушные пузыри в поток крови. Грант, быстро
поднимитесь сюда.
Он отстегнул свои привязные ремни.
Грант вскарабкался по лестнице, уступая место Оуэнсу,
проскользнувшему мимо него вниз.
Кора ухитрилась обнаружить пузырьки через маленькое заднее окошко.
- Воздушные пузырьки в потоке крови могут оказаться губительными, -
сказала она.
- Но не эти, - быстро произнес Дьювал. - В нашем миниатюризированном
масштабе мы выпускаем пузыри, которые слишком малы, чтобы причинить вред.
А когда они деминиатюризируются, то окажутся слишком раздробленными, чтобы
быть по настоящему опасными.
- Причем тут опасность для Бенеша, - сурово сказал Мичелз. - Воздух
нужен нам.
Оуэнс снова обратился к Гранту, который снова сел за пульт
управления:
- Оставьте все, как есть сейчас, и следите только за красным
сигналом, который может вспыхнуть где-нибудь на пульте.
Проходя мимо Мичелза, он сказал:
- Это, должно быть, поврежден клапан. Я не могу предположить что-либо
еще.
Он направился в заднюю часть корабля и открыл панель, быстро дернув
ее за один конец с помощью небольшого инструмента, который он вынул из
кармана форменной одежды. Лабиринт приводов и реле обнаружился во всей
своей устрашающей сложности.
Умелые пальцы Оуэнса быстро пробежали по ним, проверяя и отбрасывая
их с легкостью и проворством, которые могли быть присущи только
конструктору этого корабля.
Он отсоединил контактор, быстро вскрыл его и дал возможность защелке
закрыться, затем пошел проверить дополнительную систему управления под
окнами на носу корабля.
- Это, должно быть, внешнее повреждение, полученное, когда мы попали
в легочную артерию или когда нас ударила волна артериальной крови.
- Клапан цел? - спросил Мичелз.
- Да. Я думаю, что от сотрясения он немного сместился, и когда что-то
приоткрыло его, просто, может быть, один из толчков Броуновского движения,
он остался в этом положении. Я выровнял его, и теперь он больше не
причинит беспокойства, только...
- Только что? - спросил Грант.
- Я боюсь, что это расстраивает все наши планы. У нас не хватит
воздуха до конца путешествия. Если бы это была обычная подводная лодка, я
бы сказал, что нас следует подняться на поверхность для пополнения запасов
воздуха.
- Но что же нам делать теперь? - спросила Кора.
- Всплыть на поверхность. Это все, что мы можем сделать. Мы должны
попросить, чтобы нас извлекли отсюда немедленно, или через десять минут
корабль станет неуправляемым, а еще через 5 минут мы задохнемся.
Он направился к лестнице.
- Я сменю вас, Грант, а вы отправляйтесь к передатчику и сообщите им
новости.
- Подождите, - сказал Грант. - Есть ли у вас какой-нибудь запас
воздуха?
- Это он и был. Весь. И весь вышел. Действительно, когда этот воздух
деминиатюризируется, то по своему объему будет намного больше Бенеша. Это
может убить его.
- Нет, не может, - возразил Мичелз. - Те миниатюризированные молекулы
воздуха, которые вытекли из танка, пройдут прямо через ткани во внешнее
пространство, очень немногие из них останутся в теле до начала
деминиатюризации. И все же я боюсь, что Оуэнс прав. И мы не можем
двигаться дальше.
- Подождите, - повторил Грант. - Подождите. Почему мы не можем
всплыть?
- Я же вам только что говорил... - начал Оуэнс нетерпеливо.
- Я не имею в виду наше извлечение отсюда. Я имею в виду
действительно всплыть на поверхность прямо здесь. Красные кровяные тельца
захватывают кислород прямо у нас на глазах. Разве мы не можем делать то же
самое? Между нами и океаном воздуха только две тонкие мембраны. Давайте
добудем его.
- Грант прав, - сказала Кора.
- Нет, он не прав, - возразил Оуэнс. - Вы забыли чем мы являемся. Мы
миниатюризированы, наши легкие не больше бактерии. А воздух по ту сторону
