pas dans mes fers! - <Родзянко:> а чья вина? - вот теперь вздумала мириться с Ермолаем Федоровичем, снова пришло остывшее давно желание иметь законных детей, и я пропал, тогда можно было извиниться молодостию и неопытностию, а теперь чем? - ради бога, будь посредником! - <Керн:> Ей богу я этих строк не читала! - <Родзянко:> Но заставила их прочесть себе 10 раз. <Керн:> Право не 10. - <Родзянко:> а 9 - еще солгал. Пусть так, (39) тем то Анна Петровна и очаровательнее, что со всем умом и чувствительностию [светской] образованной женщины, она изобилует такими детскими хитростями - но прощай, люблю тебя и удивляюсь твоему гению, и восклицаю:
О, Пушкин, мот и расточитель
Даров поэзии святой
И молодежи удалой
Гиерофант и просветитель,
Любезный женщинам творец,
Певец [бр<одяг>] разбойников, Цыганов,
Безумцев, рыцарей, Русланов, (40)
Скажи, чего ты не певец. -
Моя поэма Чупка скончалась на тех отрывках, что я тебе читал, а две новые сатиры пошлю в скорости напечатать. -
Аркадий Родзянко.
<А. П. Керн:>
Вчера он был вдохновен мною! и написал - Сатиру - на меня. Если позволите, я вам ее сообщу. -
Стихи на счет известного примирения
Соч. Арк.<адий> Родз.<янко> сию минуту.
"Поверьте толки все (41) рассудка
Была одна дурная шутка,
Хвостов <в> лирических певцах;
Вы не притворно рассердились
Со мной нарочно согласились,
И кто, кто? - я же в дураках.
---
И дельно; в век наш греховодный
Я вздумал нравственность читать;
И совершенство посевать
В душе к небесному холодной;
Что ж мне за все советы? - Ах!
Жена, муж, оба с мировою
Смеются под нос надо мною:
Прощайте, будьте в дураках!"
NB:
Эти стихи сочинены после благоразумнейших дружеских советов, и это было его желание, чтоб я их здесь переписала.
169. H. H. Раевский-сын - Пушкину.
10 мая 1835 г. Белогородка или Белая Церковь.
B. (42) le 10 de Mai.
Pardon, mon cher ami, si j'ai passй tant de temps sans vous йcrire; mais les occupations de service, le manque de temps et de sociйtй qui puisse tirer mon esprit de son engourdissement m'ont empкchй d'йcrire une seule lettre depuis six mois. C'est pour vous le premier que je romps le silence. - Merci pour votre plan de tragйdie. Que pourrais-je vous en dire? Ce n'est pas les conceptions brillantes qui vous manquent; mais la patience [de] dans l'exйcution. Il vous sera donc donnй d'ouvrir encore la carriиre d'un thйвtre national. - Quant а la patience, j'aurais voulu vous voir consulter les sources oщ Karamsine a puisй, aulieu de vous en tenir а son seul rйcit. N'oubliez pas que Schiller fit un cours d'astrologie avant d'йcrire son Wallenstein. Je vous avoue ne pas trop comprendre pourquoi vous voulez n'employer que les vers blancs dans votre tragйdie. Moi, je [concevrais] croirais au contraire que ce serait bien le cas de faire usage de toutes les richesses de nos nombreux rhythmes. Bien entendu en ne cherchant pas а les combiner ensemble, comme le Prince Chakovskoп, mais en ne vous restrйgnant pas а suivre pour chaque scиne, le rhythme adoptй dans la premiиre. - Que votre tragйdie soit bonne ou mauvaise j'y prйvois d'avance [deux] d'importants rйsultats pour notre littйrature; vous donnerez de la vie а notre hйxamиtre qui jusqu'а prйsent est si lourd, si inanimй; vous prкterez au dialogue un mouvement qui le fera ressembler а une conversation et non pas а des phrases de vocabulaire comme jusqu'а prйsent; vous achиverez de populariser chez nous, ce langage simple et naturel que notre public est encore a ne pas comprendre, malgrй les beaux modиles des Цыганы et des Разбойники. Vous achиverez de faire descendre la poйsie de ses йchasses. -
Le Pиre et la Mиre de votre Comtesse Natalie de Kagoul sont ici depuis une semaine. Je leur ai lu en sйance publique votre Онегин, ils en sont enchantй. Mais moi j'en ai fait une critique que j'ai gardй pour moi. Chakovskoп ne pourra pas en faire une [gran] Octologie. - Votre fragment des Цыганы qui a paru dans la Полярная Звезда avec une suite que je ne connaissais pas, est peut-кtre le tableau le plus animй, du coloris le plus brillant que j'aye jamais lu dans aucune langue. Bravo, Bravissimo! Votre Кавказской Пленник qui n'est point un bon ouvrage a ouvert une carriиre qui sera l'йcueil de la mйdiocritй. - Je ne suis point un partisan de [po<лmes>] longs poлmes; mais ces espиces de fragments dйmandent toute la richesse de la poйsie; la forte conception d'un caractиre et d'une situation. Войнаровски est un ouvrage en mosaпque composй de fragments de Byron et de Пушкин, rapportйs ensemble sans beaucoup de rйflexion. Je lui sais grвce pour la couleur locale. C'est un garзon d'esprit mais ce n'est point un poлte. Il y a plus de mйrite dans les fragments de Наливайко. Il y a de la vйritable sensibilitй, de l'observation (j'allais dire de la connaissance du coeur humain), une intention heureuse et bien exйcutйe, enfin un style pur et de la vйritable poйsie dans le Чернец, tant que Козлов parle d'aprиs lui mкme; mais pourquoi a-t-il pris pour cadre une parodie du Giaour et finit-il par une longue paraphrase d'un passage de Marmion. Il a imitй, et parfois trиs heuresement, voire narrй rapide et les tours de phrase de Жуковский. Il doit savoir l'Anglais et avoir йtudiй Colleridge. -
Excusйz, mon cher ami, l'ennyeux de ma lettre, je vous йcris par devoir et non d'abondance de coeur; je suis trop engourdi pour cela. Je vois a tous moments les (43) fautes de franзais et d'orthographe que je fais; sans avoir le courage de les corriger. Je n'йcris pas par affaire d'amour propre; mais j'aurais voulu vous dire quelque chose de plus interressant. Imprimez donc plus vite vos Цыганы puisque vous ne voulez pas me les envoyer en manuscrit; йcrivez moi de grace et faites mes compliments а votre frиre que j'aime beaucoup, malgrй que je n'ai fait que l'entrevoir. -
Je vous йcrirai une autre fois plus en ordre sur votre tragйdie. (44)
170. К. Ф. Рылеев - Пушкину.
12 мая 1825 г. Петербург.
Дельвиг пересказал мне замечания твои о Думах и Войнаровском. Хочется поспорить, особливо о последнем, но удерживаюсь до поры: жду мнения твоего на письме и жду с нетерпением. Ты ни слова не говоришь о Исповеди Наливайки, а я ею гораздо более доволен, нежели Смертью Чигиринского старосты, которая так тебе понравилась. В Исповеди мысли, чувства, истины, словом гораздо более дельного, чем в описании удальства Наливайки, хотя наоборот в удальстве более дела. Ты прав, опасаясь, что Звездочка отнимет у меня много времени. Петербург тошен для меня; он студит вдохновение; душа рвется в степи; там ей просторнее, там только могу я сделать что-либо достойное века нашего, но как бы на зло железные обстоятельства приковывают меня к Петербургу. Ты обещаешь также поспорить с Бестужевым за обозрение, обещал прислать свое опровержение на Байрона и Бовля - и верно вс° это отложишь в длинный ящик. Слышал от Дельвига и о следующих песнях Онегина, но по изустным рассказам судить не могу. Как велик Байрон в следующих песнях Дон-Жуана! Сколько поразительных идей, какие чувства, какие краски. Тут Байрон вознесся до невероятной степени: он стал тут и выше пороков и выше добродетелей. Пушкин, ты приобрел уже в России пальму первенства: один Державин только еще борется с тобою, но еще два, много три года усилий, и ты опередишь его: тебя ждет завидное поприще: ты можешь быть нашим Байроном, но ради бога, ради Христа, ради твоего любезного Магомета не подражай ему. Твое огромное дарование, твоя пылкая душа могут вознести тебя до Байрона, оставив Пушкиным. Если б ты знал, как я люблю, как я ценю твое дарование. Прощай, чудотворец.
Рылеев.
Маия 12 дня
1825.
Бестужев еще в Москве.
Адрес: Александру Сергеевичу
Пушкину
etc. etc. etc.
Ко мне адрес: в доме Американской Компании, у Синего моста.
171. Л. С. Пушкину.
Первая половина мая 1825 г. Михайловское.
Жив, жив Курилка!
Как! жив еще Курилка журналист? -
- Жив°хонек! вс° также сух и скучен
И груб, и глуп, и завистью размучен,
Вс° тискает в свой непотребный лист
И старый вздор и вздорную новинку. -
- Фу! надоел Курилка журналист!
Как загасить вонючую лучинку?
Как уморить Курилку моего?
Дай мне совет. - Да... плюнуть на него.
---
Вот тебе требуемая эпиграмма на Каченовского, перешли ее Вяземскому. А между тем пришли мне тот • В.<естника> Евр.<опы>, где напечатан 2-ой разговор лже-Дмитриева, это мне нужно для предисловия к Бахч.<исарайскому> Фонт.<ану>. Не худо бы мне переслать и весь процес (и Вестн.<ик> и Дамс.<кий> Жур.<нал>).
Подпись слепого поэта тронула меня несказанно. Повесть его прелесть - сердись он, не сердись - а хотел простить - простить не мог достойно Байрона. Видение, конец прекрасны. Послание, может быть, лучше поэмы - по крайней мере ужасное место, где поэт описывает свое затмение, останется вечным образцом мучительной поэзии. Хочется отвечать ему стихами, есть ли успею, пошлю их с этим письмом.
Гнедич не получил моего письма? Жаль, оно, сколько помню, было очень забавно. В том же пакете находилось два очень нужные - тебе и Плетневу. Что Плетнев умолк? Конечно бедный болен, Иль Войнаровским недоволен - к стати каковы мои замечания? надеюсь, не скажешь, что я ему кажу - а виноват: Войн<аровский> мне очень нравится. Мне даже скучно, что его здесь нет у меня.
Если можно, пришли мне последнюю Genlis - да Child-Harold - Lamartine (то-то чепуха должна быть!), да вообще что-нибудь новинького, да и Старину. (45) Талию получил и письмо от изд.<ателя>. Не успел еще пробежать: Ворожея показалась мне du bon comique. А Хмельницкой моя старинная любовница. Я к нему имею такую слабость, что готов поместить в честь его целый куплет в 1-ую песнь Онегина (да кой чорт! говорят, он сердится, если об нем упоминают, как о драмм. писателе). В.<яземский> прав - а вс°-таки на него сердит. Надеюсь, что Дель.<виг> и Бар.<атынский> привезут мне и Анахарзиса Клоца, который верно сердится на меня за то, что мне не по нутру Резвоскачущая кровь Гриб.<оедова>.
Дельвигу объятия мои отверсты. Жду от него писем из эгоизма и пр., из аневризма и проч.
Письмо Ж.<уковского> наконец я разобрал. Что за прелесть чертовская его небесная душа! Он святой, хотя родился романтиком, а не греком, и человеком, да каким еще!
Тиснуть Сарское Село и с Нотой. Напрасно объявляли о Бр.<атьях> Разб.<ойниках>. Их бы можно [хорошо бы] напечатать и в Разн.<ых> Стих.<отворениях>. Богатая мысль напеч. Нап.<олеона>, да цензура.... лучшие строфы потонут...
172. К. Ф. Рылееву.
Вторая половина мая 1825 г. Михайловское.
Думаю, ты уже получил замечания мои на Войнаровского. Прибавлю одно: везде, где я ничего не сказал, должно подразумевать похвалу, знаки восклицания, прекрасно и проч. Полагая, что хорошее писано тобою с умыслу, не счел я за нужное отмечать его для тебя.
Что сказать тебе о думах? во всех встречаются стихи живые, окончательные строфы Петра в Остр.<огожске> черезвычайно оригинальны. Но вообще все они слабы изобретением и изложением. Все они на один покрой: составлены из общих мест (Loci topici). Описание места действия, речь героя и - нравоучение. Национального, русского нет в них ничего, кроме имен (исключаю Ив.<ана> Сусанина, первую думу, (46) по коей начал я подозревать в тебе истинный талант). Ты напрасно не поправил в Олеге герба России, Древний герб, с.<вятой> Георгий, не мог находиться на щите язычника Олега; новейший, двуглавый орел, есть герб византийский и принят у нас во время Иоанна III. Не прежде. Летописец просто говорит: Таже повеси щит свой на вратех на показание победы.
