слова цветом. Он скорее был цветным звуком, не производящим шума. Его
можно было потрогать, не прикасаясь к нему.
Потоки цвета лизали его руки и ноги, не причиняя боли... Байрон
испугался: он уже не видел своих рук и не чувствовал их. Он беззвучно
вскрикнул - и все исчезло. Перед ним стоял Джилберт и смеялся. Комната
была освещена.
- Что произошло? - растерянно спросил юноша.
- Не знаю. Я ничего не ощущал. Разве ты не понял? Твои видения
продукт твоего собственного мозга. И я не знаю, как можно объяснить
подобный феномен. Все время, пока ты концентрируешься на ощущениях, твой
мозг преломляет их в привычные, знакомые формы. Это всего лишь попытка
соединить одновременно свет, звук и прикосновение. Кстати, а как насчет
запаха? Иногда мне кажется, что пахнет какой-то дрянью. Думаю, что опыты
на собаках позволили бы вызвать к жизни и самые разнообразные запахи. Мне
очень хочется испробовать все это на животных. Я люблю смотреть, какое
впечатление производит мое изобретение на других.
В задумчивости он провел рукой по кнопкам на коробочке.
- Изредка я думал, что если изучить возможности этой штуки до конца,
то можно создавать на ней симфонии нового типа; можно делать то, чего не
сделаешь просто со звуком или просто со светом. Но боюсь, я неспособен
сделать это.
Байрон раздраженно прервал его:
- Я хочу задать тебе один вопрос.
- Сколько угодно.
- Почему ты не хочешь использовать свои научные дарования в целях
всеобщего блага. А вместо этого...
- Играю в детские игры? Не знаю. Может быть, мои увлечения не так уж
бесполезны. Но то, что они противозаконны, это факт.
- Противозаконны? Что именно?
- Визисонор. Приборы для слежки за шпионами - тоже. Если бы тиранийцы
узнали о них, это явилось бы для меня смертным приговором.
- Ты, наверное, шутишь?
- Вовсе нет. Видно, что ты вырос в провинции. Молодежь не может
помнить того, что было давным-давно. - Внезапно он скосил глаза в сторону
Байрона. - Ты против тиранийских правил? Говори смело! Ведь я открылся
тебе, и рассказал Артемиде о твоем отце.
- Да, против, - тихо сказал Байрон.
- Почему?
- Они - пришельцы, завоеватели! По какому праву они командуют на
Нефелосе и Родии?!
- Ты всегда так думал?
Байрон не ответил.
Джилберт вздохнул:
- Другими словами, ты решил, что они - пришельцы и завоеватели, но
только после того, как они казнили твоего отца, причем согласно закону.
Нет-нет, лучше не вспыхивай, а рассуди сам! Поверь мне, я на твоей
стороне... Но смотри! Твой отец был Господином. Какие права были у его
скотников? Ведь в случае если двое из них поспорили вплоть до драки, он
мог посадить в тюрьму обоих. Кем был твой отец для своих подданных? Он был
их тираном! В своих, - да и моих - глазах твой отец был патриотом. Но что
из того? Для тиранийцев он был всего лишь заговорщиком, и они убили его.
Надеюсь, ты не против самозащиты? В свое время Хенриады пролили немало
крови. Читай историю, мой юный друг! Любое правительство убивает своих
подданных, и это в порядке вещей. Поэтому для своей ненависти к Тирании
избери повод получше. Как только это произойдет, ты станешь свободен.
Байрон сжал кулаки.
- Твоя философия чрезвычайно интересна. Но мне сложно ее понять.
Интересно, что бы ты сказал, если бы казнили твоего отца?
- А ты что, ничего не знаешь? Мой отец был Правителем перед Хенриком,
и его убили. Только не физически, а морально. Они убили его волю, его дух,
и то же самое сделали сейчас с Хенриком. Им не хотелось, чтобы после
смерти отца Правителем стал я; я был для них слишком непредсказуемым. С
Хенриком дело обстоит проще. Но все же недостаточно просто. Они убивали
его постепенно, превращая в послушную марионетку. Ведь ты видел его! Он
изо дня в день становится все хуже. Его постоянное состояние -
маниакально-депрессивный психоз. Но не поэтому я хочу разрушить
тиранийскую систему! Отнюдь!..
- Что? - спросил Байрон. - У тебя есть другие причины?
- Да, и довольно обоснованные. Тиранийцы нарушили права более чем
двадцати миллиардов людей, что составляет большую часть человеческой расы.
Ты учился в школе. Там ты изучал экономический цикл. Как только происходит
освоение новой планеты, она сразу же сталкивается с проблемой, как
накормить себя. Она становится сельскохозяйственной державой, миром
скотоводства. По мере развития, когда производится достаточно много
продукции, излишки экспортируются и взамен приобретаются оборудование и
станки. Это уже второй шаг. Потом, с ростом населения и иностранных
инвестиций, начинает строиться промышленная, индустриальная цивилизация,
что является третьим шагом. Происходит автоматизация всех процессов, ввоз
продуктов питания, вывоз продуктов машиностроения, участие в развитии
других более примитивных миров, и так далее. Это четвертый шаг. Развитые
миры всегда быстро становятся густо заселенными; они укрепляют свою
военную мощь, поскольку война - это поле деятельности машин, и они всегда
окружают себя сельскохозяйственными мирами. Что же произошло с нами? Мы
находились на третьей ступени; у нас развивалась промышленность. А сейчас?
Этот рост полностью остановлен; более того - повернут вспять. Происходит
это потому, что Тирания жестко контролирует наше развитие. Чем меньше они
позволяют нам действовать, тем беспомощнее мы становимся. Кроме того, если
уж мы достаточно развиты в промышленном отношении, мы можем развивать и
военную промышленность. Поэтому индустриализация приостановлена;
исследовательская работа заморожена. И, поскольку люди быстро привыкают к
реальности, они уже даже не пытаются что-либо изобретать! Поэтому ты и
удивился, когда я показывал тебе действие визисонора. Конечно,
когда-нибудь мы одолеем Тиранию. Это неизбежно. Они не могут править
вечно, и становятся вялыми и ленивыми. Со временем они утратят многие
традиции, их съест коррупция. Но понадобятся столетия, потому что история
не терпит спешки. А когда эти столетия пройдут, мы все еще будем
сельскохозяйственной державой, не имеющей промышленных или научных
достижений, в то время как наши соседи, избежавшие контроля Тирании, будут
сильными и урбанизированными. Поэтому Королевства по сути навсегда
останутся колониями. Они никогда не смогут выкарабкаться, и все мы будем
только зрителями в великом театре человеческих свершений.
- Кое-что из того, что ты говорил, мне известно, - сказал Байрон.
- Это естественно, если учесть, что ты получил образование не здесь,
а на Земле. Земля необыкновенно развита в социальном отношении.
- Разве?
- Конечно! Вся Галактика пребывает в постоянном состоянии экспансии
со времен первых известных нам межзвездных путешествий. Мы уже были
развивающимся, и весьма незрелым обществом. Очевидно, что человечество
достигает зрелости только в одном месте и только однажды, и это случилось
на Земле непосредственно перед ее катастрофой. Население Земли находилось
в безопасности от географической экспансии и поэтому столкнулось с такими
проблемами, как перенаселенность, истощение ресурсов и так далее; эти
проблемы никогда не стояли перед другими планетами Галактики. Они
форсировали изучение общественных наук. Мы упустили в этом плане многое, и
нам есть о чем жалеть, потому что эти науки - прелестная штука. Хенрик в
молодости был великим примитивистом. Он имел целую коллекцию земных
предметов, аналогов которым не находилось нигде в Галактике. С тех пор как
он стал Правителем, это увлечение отошло, как и многие другие. В некотором
смысле я унаследовал его. Земная литература неподражаема. Она чрезвычайно
интроспективна, чего нет в нашей экстравертной галактической цивилизации.
Это восхищает меня больше всего.
- Ты утешил меня, - улыбнулся Байрон. - Ты так долго был серьезным,
что я начал бояться, не утратил ли ты своего чувства юмора.
Джилберт пожал плечами:
- Я расслабляюсь, и это прекрасно. Кажется, это происходит со мной
впервые за много месяцев. Знаешь ли ты, что такое - все время играть роль?
Скрывать свою личностную сущность двадцать четыре часа в сутки? Даже с
друзьями? Даже наедине с самим собой не забывать о необходимости
притворяться? Выглядеть безобидным чудаком? А ведь жизнь можно спасти
только если живешь так, как живу я. Но я все равно могу бороться с ними.
Он поднял глаза, и его голос торжествующе зазвучал в маленькой
лаборатории.
- Ты умеешь управлять космическим кораблем. Я этого не умею. Разве
это не странно? Ты рассуждаешь о моих научных способностях, а я не умею
управлять простейшим космическим одноместным кораблем. Но ты умеешь это
делать, и из этого вытекает, что ты должен покинуть Родию.
Вывод был совершенно безошибочным, но Байрон не подал вида. Он
холодно спросил:
- Почему?
- Как я уже говорил, мы с Артемидой беседовали о тебе и предусмотрели
такую возможность. Когда выйдешь отсюда, иди прямо в ее комнату. Она ждет
тебя. Я начертил план, так что тебе не придется расспрашивать, как пройти
через переходы. - Он пододвинул к Байрону маленькую металлическую
пластинку. - Если тебя кто-нибудь остановит, скажи, что тебя вызывают к
Правителю, и проходи дальше. Не переживай, что твои слова могут показаться
кому-то неубедительными...
- Постой! - Байрон не хотел влипать в детективную историю еще раз.
Хватит с него Джоунти, уговорившего сесть в космический корабль, и
Представителя Тирании, отгадавшего все его тайны раньше, чем он успел их
рассказать. Ему надоело быть игрушкой в чужих руках. Довольно! Они могли
ограничить его в действиях, но не в желаниях. Он слишком упрям для них.
- Я здесь по очень важному для меня делу, сэр. И не собираюсь
покидать Родию.
- Не будь молодым идиотом! - в голосе Джилберта прозвучали гневные
нотки. - Кого ты хочешь провести? Думаешь, ты сможешь покинуть Дворец,
если дождешься восхода солнца? Тиранийцы свяжутся с Хенриком, и он заточит
тебя в тюрьму. Он только и делает, что ждет их приказа, потому что самая
страшная работа для него - это решать самому, как поступить. Он - мой
кузен, и я хорошо знаю его, поверь...
- А если даже и так, что тебе до этого? Почему ты так заботишься обо
мне? - Байрон отбросил всякую вежливость. Он не будет больше марионеткой в
чужих руках!
Джилберт, вставая с места, произнес:
- Я хочу, чтобы ты взял меня с собой. Я забочусь исключительно о
самом себе. Я больше не могу жить под игом Тирании. Если бы Артемида или я
умели управлять космическим кораблем, мы бы уже давно сбежали отсюда. У
нас нет еще одной жизни в запасе, и мы не собираемся доживать свой век на
Родии!
Байрон несколько поколебался в своей уверенности:
- Дочь Правителя! А она тут причем?
- Уверен, что она наиболее отчаянная из всех нас. Для женщин
существует особая смерть. Кто может сделать так, что дочь Правителя -
молодая, независимая и незамужняя - станет молодой, зависимой и замужней?
Кто этот счастливчик? Это старый, мерзкий тиранийский придворный, который
уже угробил трех жен и желает погасить огонь юности в груди еще одной
милой девушки.
- Правитель не допустит этого!
- Правитель допустит все, что угодно, лишь бы не лишиться своего
звания.
Байрон вспомнил Артемиду, их последнюю встречу. Прекрасные густые
волосы, нежная чистая кожа, черные глаза, алые губы! Высокая, веселая,
юная! Эти слова подошли бы к миллионам девушек в Галактике. Но ожидавшая
ее участь... Ужасно!
