непохожих абсолютно ни на что. Сказать, что одно из них напоминало
полутораметровую жабу, имевшую громадные торчащие клыки, чешую и восемь
глаз, а другое походило на медузу с множеством колышущихся присосок -
значит ничего не сказать и не дать даже самого отдаленного представления об
их виде. Описывать внешность подручных Зауггуга бесполезно - никакими
словами невозможно передать их отталкивающий, нечеловеческий облик. Все эти
гуманоидные ящеро-, крабо-, пауко-, горилло- и жабообразные, входившие в
банду Зауггуга, толпились вокруг Дарта и злобно визжали, рычали, ревели и
пищали, протягивая к нему свои клешни, руки, щупальцы, присоски -
невозмутимый вид, с которым комиссар смотрел на их искаженные ненавистью
морды, только распалял в них злобу.
Коротышка Зауггут приблизился почти вплотную к Даргу. Это был
человекоподобный гуманоид, ростом едва доходивший Дарту до пояса; туловище
его было круглым и рыхлым, похожим на шар, и, казалось составляло один
сплошной живот. От этого живота отделялись две тонкие ножки и такие же
тонкие ручки. Голова была круглая, безбородая, с чахлой растительностью на
макушке. Половину лица Зауггуга скрывали большие темные очки, которые, как
было Дарту доподлинно известно, он никогда не снимал.
- А-а, попался! - брызжа слюной, вопил Зауггут. - Долго ты за нами
охотился, полип, немало помотался за нами по космосу! Нервишки ты потрепал
нам изрядно, но и мы доставили тебе немало веселых минут! Игра в кошкимышки
кончилась, комиссар. Мыши оказались удачливее кота, и теперь не он ими
закусит, а совсем наоборот. Смотрите, ребята, какая добыча нам досталась, -
хохотал Заутгуг, тыча пальцем Дарту в живот, - не правда ли, мы его оставим
на десерт? Это мясо для нас - самое лакомое, уже только потому, что оно -
Комиссарове!..
Его команда разразилась восторженным ревом. Злорадно ухмыляясь, бандиты
со всех сторон подступили к Дарту, стараясь ущипнуть, царапнуть, причинить
боль еще до пыток, которым намеревался подвергнуть пленника их босс.
Дарт вздрагивал от брезгливости, чувствуя прикосновение их мерзких
конечностей. Откуда только у него брались силы бесстрашно глядеть в глаза
этим чудовищам! С каким удовольствием он плюнул бы в их наглые морды,
особенно в рожу Зауггуга, но у него во рту пропала слюна. Ее отсутствие
было, наверное, тоже одним из следствий применения чудодейственного
препарата.
Зауггут вдруг раскинул руки и проверещал тонким голосочком:
- Стоп! Пусть поживет еще пару часов! Пусть своими глазами полюбуется на
наш сегодняшний обед, ха-хаха-ха!
Он захохотал, заколыхался, как наполненный водой резиновый пузырь,
замахал своими короткими ручонками, и бандиты расступились. Дарта
вытолкнули в соседнее помещение, куда за ним последовала вся бандитская
свора.
В дальнем конце просторной прямоугольной каюты, связанные, понуро лежали
пленники с полицейского звездолета, товарищи Дарта. Здесь были те, кому в
последние минуты перед взрывом удалось спастись на аварийных челноках. Эти
челноки после уничтожения полицейского корабля частью были уничтожены,
частью притянуты антигравитационными лучами к звездолету бандитов.
В помещении находилось около двадцати человек - изможденных, исхудалых и
бледных от голода, с пересохшими от жажды губами. Дарт их всех узнал и
вскрикнул от ужаса. Небольшая группа его друзей являла собой печальное
зрелище. Лишь двое или трое из них подняли головы, услышав его голос;
остальные лежали без сознания или бредили.
Подбежавшие к ним бандиты принялись раздавать удары направо и налево, а
затем, по знаку Зауггуга, заталкивать их в большую трубу с прозрачными
стенками; протянувшуюся от пола до потолка. Затолкнув их туда, бандиты
замкнули за ними дверцу, и тут Дарг увидел, что внутри этой прозрачной
трубы, сверху, от потолка, начал опускаться поршень... Он медленно
надвигался на сгрудившихся на дне трубы пленников. Дарт закричал и
отвернулся - он не мог смотреть на то, что происходило в трубе! Бандиты же
разразились радостными восклицаниями и хохотом.
Поршень, неумолимо опускаясь, начал давить живых людей, заключенных в
трубе. Сквозь ее прозрачные стенки видно было, как брызнула кровь, стали
мяться тела, ломаться позвоночники и выступать кости; поршень приподнялся,
а затем с новой силой обрушился на месиво человеческих тел. И так несколько
раз, покуда в страшной давильне не образовалась какая-то чудовищная
кровавая каша из мяса, сухожилий, мозгов, переломанных костей и
человеческих внутренностей. Затем поршень начал подниматься и ушел в
потолок, и оттуда на ужасающее месиво пролились брызги какой-то жидкости.
- Побольше, побольше дай соусу! - покрикивал Заутгуг. - А то человечина
слишком пресная, перчиком да разносолами ее надо обработать! Вот так!..
Теперь мы полакомимся всласть!..
Дарт отворачивался, стараясь не смотреть, как бандиты лопатами принялись
вываливать из трубы кровавые остатки в какие-то корыта; по каюте
распространился смрадный, тяжелый запах, видимо способствовавший повышению
аппетита у каннибалов. У них алчно загорелись глаза, затряслись конечности.
Отталкивая друг друга, они ринулись к корыту и начали жадно пожирать
человечину.
Дарт замычал от гнева и отчаяния, задергался, но веревки крепко опутывали
его тело. Он был беспомощен, и сознавать это было мучительнее всего.
У корыт образовалось столпотворение. Зауггут с начальственным воплем
пробежал по головам своих подчиненных и Рухнул в самую середину одного из
корыт. Он весь с головой, ушел в кровавую похлебку и захрюкал, завизжал от
удовольствия, широко раскрытым ртом заглатывая омерзительную жижу.
Пиршество продолжалость около часа. Каннибалы, по мере насыщения, один за
другим отваливали от корыт. Дольше всех возился в корыте Зауггут. Живот его
раздулся еще больше. Накидка, обтягивавшая его тело, лопнула, и главарь
бандитов купался в кровавом месиве отвратительно голый. Он давно уже
наелся, живот его был туг, красен и, казалось, вот-вот лопнет, но бандит
все никак не мог оторваться от вожделенной баланды.
Бандиты, как и многие, отправляющиеся в продолжительный космический
полет, вынуждены были обходиться в основном синтетической пищей, и такие
роскошные пиршества из свежего мяса и крови были для них редким и желанным
удовольствием.
Но вот и Зауггут выбрался из корыта, и голый, измазанный кровью, с
разбухшим, дрожащим как жиле животом подошел к Дарту. В кулаке у него был
зажат кусок человечины. Приблизившись к связанному, Зауггут влепил ему в
лицо этот отвратительный комок и принялся насильно вдавливать человечину
Дарту в рот.
- Полакомись с нами, полип, - с злорадной ухмылкой хрипел он, в то время
как столпившиеся вокруг подручные хохотали и улюлюкали.- Человечина,
обработанная специальной приправой, - это пища богов, я не знаю ничего
слаще и вкуснее, и вы, люди, многое потеряли, что не едите друг друга... Но
ничего, скоро вас приберет к рукам Рассадур, и человечина станет вашей
основной пищей... Ха-ха-ха-ха!..
Бандиты дружно подхватили смех своего главаря, застучали ногами, забили
по полу клешнями, замахали щупальцами. Вой, свист, грохот и дикий рев
наполнили каюту.
- Ты за это жестоко поплатишься... - вымолвил Дарт, отплевываясь от
мертвечины.
- Клянусь, я слопаю тебя всего, - Зауггут мстительно улыбнулся. - Да, я
один! Я обглодаю и сгрызу все твои косточки и никому из своей команды не
дам притронуться к тебе. По древнему поверью, бытующему на моей планете,
храбрость и сила врага вместе с его мясом и кровью переходят к тому, кто
его сожрал! Ты мой, - растопыренными пальцами бундит потянулся к лицу
комиссара, - твоя кожа, глаза, язык горло - все это уже через час будет
перевариваться в моем желудке".
Зауггут говорил на одном из старинных наречий планеты Шабур, которая
раньше остальных развитых планет начала практиковать межзвездные перелеты в
субпространстве' наречие это давно уже стало чем-то вроде галактического
эсперанто, на котором общались гуманоиды разных миров. Все космолетчики
прекрасно владели им, обходясь в общении друг с другом без лексикаторов, и
Дарт не удержался, чтоб на том же языке не ответить своему истязателю:
- А не подавишься, ты, упырь?
Зауггут, действительно, едва не лопался - до того он нажрался.
- Ничего, полип, - икая, процедил бандит сквозь зубы, запуская свой
длинный ноготь Дарту под ребро. - У меня хватит времени, чтоб переварить
твоих дружков и снова проголодаться. Полипы, которых ты вызвал сюда, будут
здесь самое скорое - через общегалактические сутки. За это время мои
молодцы снимут с нашей базы па астероиде кое-какие вещички и мы уберемся
отсюда. Нам здесь больше нечего делать. Мы выполнили свою миссию в вашем
созвездии и уходим, но вместо нас придут другие! Здесь появится мощный
боевой флот Рассадура, и всей вашей задрипанной Конфедерации настанет
крышка, так и знай! Ха-хаха-ха!..
Зауггут схватился за свои раздутые бока, давясь от хохота.
- Никогда вы нас не покорите, - сказал Дарт изо всех сил стараясь не
показать ужаса, который вызвали в нем последние слова Зауггуга. - За смерть
моих друзей ты ответишь. Недолго тебе осталось людоедствовать. Это говорю
тебе я, Гиххем Дарт, а я никогда не бросал своих слов на ветер!
- Ты мне начинаешь, нравиться парень, - осклабился бандит. - Я закушу
тобой с особенным удовольствием. А сейчас, - он обернулся к подручным, -
возвращаемся к астероиду. Нам предстоит работа по перетаскиванию добычи на
борт звездолета. Полипы должны найти астероид пустым, ясно? А я тем
временем, - он с ухмылкой бросил плотоядный взгляд на Дарта, - пойду сосну.
Мне надо переварить обед перед предстоящим ужином... Ха-ха-ха-ха!..
Хохоча, вразвалку вышел из каюты. За ним последовала его команда.
Связанного Дарта остался сторожить громадного роста трехглазый гуманоид с
планеты Гистейя, внешне смахивающий на гориллу. Он выказывал свою ненависть
к комиссару тем, что вдруг ни с того ни с сего принимался лупить его
кулаками. В основном же великан занимался тем, что вылизывал опустевшие
корыта. При этом с его звериного лица не сходила довольная улыбка.
В обществе этого полуживотного Дарт провел около десяти часов. За зто
время бандиты вернулись на астероид и закончили погрузку. Они торопились -
полицейские звездолеты, вызванные Дартом, могли появиться здесь и раньше,
чем через сутки. Зауггут так спешил унести ноги, что велел бросить на базе
половину добытого и немедля начинать разгон.
В сопле звездолета загудело пламя, взревел фотонный двигатель, корабль
тряхнуло и он двинулся прочь от астероида, постепенно набирая скорость.
Главарь и его приближенные вновь появились в каюте, где на полу лежал
связанный Дарт. Гистейанец сидел на Дарге, как на бревне, скалился в
злорадном смехе и щипал комиссара. Зауггут велел раздеть пленника и
затолкать в прозрачную трубу. Когда Дарта развязали, он попытался
вырваться, нанес сильнейший удар одному из бандитов по челюсти, другому
локтем заехал в живот, а тому из бандитов, который схватил его за горло,
пальцем высадил глаз. Комиссар, казалось, был на грани освобождения,
окружавшие его уроды дрогнули, но тут по знаку главаря подбежало еще
несколько бандитов. Дарта обхватило сразу с десяток сильных и цепких
щупалец и рук, которые поволокли его к распахнутой дверце в трубе.
Через минуту его затолкали в давильню, где совсем недавно страшной
смертью погибли его товарищи. И хотя комиссар знал, что он бессмертен и
неубиваем, все же в глубине души он содрогнулся от ужаса. Столпившиеся
вокруг трубы бандиты наблюдали как сверху на Дарга медленно опускается
поршень, чтобы превратить его тело в кровавое месиво. Дарт весь напрягся,
когда тяжеленная махина достигла его плечей, он попытался сдержать ее
напор, но куда там! Он понял, что бороться с ней бесполезно, она пригибала
его твое ниже и ниже к полу, пока Дарт не распластался на нем, сдавленный
громадой поршня.
Боли он не чувствовал, сознание по прежнему было ясным. Ощущался лишь
