и едва не упал. Снизи подхватил его, но Гарольд оттолкнул хичи.
- Заботься о себе, Допи, - сказал он.
Корабль был уже закреплен и начал выбрасывать свои чудеса.
Первыми принялись за работу машины-грузчики, они торопливо
устремились в грузовые трюмы и появлялись оттуда с тюками, ящиками и
предметами мебели и механизмами. Большинство невозможно было распознать по
внешности, но на причале распространились соблазнительные ароматы.
Выгружали корзины со свежими фруктами, апельсинами, грушами и ягодами.
- Ух ты! Здорово! Ты только посмотри на эти бананы! - закричал
Гарольд, когда на трапе появился грузчик, неся в своих четырех поднятых
конечностях по огромной грозди недозрелых бананов. - Я хочу их прямо
сейчас!
- Их нельзя есть, пока они не станут желтыми, - указал Снизи, гордясь
своими знаниями странной человеческой пищи. И получил испепеляющий взгляд
о стороны Гарольда.
- Сам знаю. Я хочу прямо сейчас спелый. Или эти вот ягоды.
Снизи, наклонившись, пошептался со своей капсулой, потом распрямился.
- Это клубника, - заявил он. - Я бы тоже хотел попробовать.
- Клубника, - прошептал Гарольд. Давно он не видел клубнику. Колесо
само производит большую часть необходимого продовольствия, но никто еще не
позаботился посадить клубничную грядку. Легко изготовить пищу со вкусом
клубники - или вообще с любым другим вкусом: CHON-пища бесконечно
разнообразна. Но ощущение, текстура, запах - нет, между CHON-пищей и
настоящей едой всегда есть разница, и разница в том, что настоящая еда
удивительна. Мальчики поближе Подобрались к корзинам с фруктами, глубоко
Вдыхая воздух. Между грудой корзин и стеной причала оказалось
пространство; туда не доберется никакая машина-грузчик, и мальчики
втиснулись в промежуток, в который не пролезет взрослый.
- Мне кажется, это малина, - сказал Гарольд, указывая за груды
салата-латука, моркови и алых помидоров. - Смотри: вишня!
- Я бы лучше поел клубники, - печально сказал Снизи, и машина-грузчик
осторожно опустила ящик с надписью "Инструменты. Хрупко" и прислушалась.
Затем протянула две длинные руки к корзинам, раскрыла одну из них, достала
ведерко с ягодами и протянула его Снизи.
- Спасибо, - сказал Снизи, удивленно, но вежливо.
- Пожалуйста, Стернутейтор, - ответила манила на хичи. Снизи
подпрыгнул.
- О! Я тебя знаю?
- Я учил тебя тай-чи, - сказала машина-грузчик. - Поделись с
Гарольдом. - Потом повернулась и устремилась за следующим грузом.
Гарольд выглядел возмущенным, потом отказался от возмущения, решив,
что дело того не стоит. Кто будет ревновать из-за внимания машины с ее
низкоразвитым интеллектом? Мальчики поделили ягоды и принялись есть, держа
каждую ягоду за зеленый стебелек. Клубника оказалась великолепной. Спелая,
сладкая, как сахар, вкус ее нисколько не противоречил виду и запаху.
- Сейчас будут выходить, - объявил Гарольд, с удовольствием жуя, но
удивился, заметив, что Снизи перестал есть. Мальчик хичи смотрел на
корабль.
Гарольд тоже посмотрел туда и увидел первых вышедших пассажиров. Их
было пятнадцать-двадцать, взрослых и детей.
Конечно, это всегда интересно. В этом главная причина пребывания
здесь мальчиков: увидеть новых товарищей по играм или соперников. Но на
лице Снизи было не просто выражение любопытства. Гнев или страх - или по
крайней мере изумление, решил Гарольд, как всегда, сердясь из-за того, что
человеку трудно истолковать выражение лица хичи. Прибывшие казались
Гарольду обычными людьми, только шли как-то странно. На расстоянии неясно
было, в чем странность.
Гарольд посмотрел снова и увидел кое-что еще.
Колесо повернулось еще немного.
За кораблем показалось в пустоте межгалактического пространства
грязно-желтое пятно, за которым и должно наблюдать Колесо.
Начнем с того, что цвет его, конечно, не желтый. Спектроскопия
показывает, что девяносто процентов излучения кугельблитца приходится на
фиолетовый конец видимого спектра и на то, что за ним: но эти волны вредны
для глаза человека и хичи. Прозрачная поверхность Колеса их поглощает. И
проходит только желтая часть.
Гарольд довольно улыбнулся.
- В чем дело, Допи? - покровительственно спросил он. - Испугался
кугельблитца?
Снизи мигнул своими огромными розовыми странными глазами хичи.
- Испугался кугельблитца? Нет. О чем ты говоришь?
- Ты странно выглядишь, - объяснил Гарольд.
- Не странно. Я сердит. Ты только посмотри! - Снизи тощей рукой
указал на корабль. - Это корабль хичи! И все, кто из него вышел, несут с
собой капсулы с Предками. Но все это люди!
Если бы Гарольд был мальчиком хичи, а не человеческим, он не стал бы
смеяться над кугельблитцем.
Кугельблитц - это совсем не смешно. В кугельблитце живет Враг -
существа, которых хичи называют Убийцами. А хичи дали им такое название не
в шутку. Хичи не смеются над опасными вещами. Они убегают от них.
В этом еще одно существенное различие между Гарольдом и Снизи. А тут
еще появилась Онико, которая совсем иная.
Онико Бакин была одной из прилетевших на корабле. Всего на корабле
прилетело двадцать два человека и ни одного хичи. Четверо детей. В школу
Снизи определили Онико. Когда она впервые появилась в классе, остальные
дети собрались вокруг нее.
- Ты ведь человек, - сказал один из них. - Почему ты носишь капсулу
хичи?
- Мы всегда их носили, - объяснила она. И вежливо попросила их
замолчать, чтобы слышать слова машины-учителя.
Онико действительно человек. К тому же девочка и одного со Снизи
возраста. Кожа у нее светло-оливковая. Глаза черные, раскосые и прикрыты
монгольской складкой. Волосы прямые и черные, и Снизи гордился тем, что
сумел по этим признакам распознать подвид человеческих существ, который
называется "восточным". Но говорила она на разговорном английском. К
удивлению Снизи, и на разговорном хичи тоже. Многие люди слегка говорят на
хичи, но Снизи впервые встретил человека, который одинаково легко
оперировал и языком Дела, и языком Чувства.
Это не уменьшило его изумления от вида человеческого ребенка с
капсулой хичи.
В первый день в школе на эуритмике Онико была партнером Снизи по
движениям наклона и сгиба. Снизи присмотрелся к ней поближе. Хоть ему
по-прежнему ее плоть казалась отвисшей, а масса огромной, ему понравился
сладкий запах ее дыхания и мягкость, с которой она называла его по имени:
не Допи, даже не Снизи, а Стернутейтор - на языке хичи. Он был
разочарован, когда появилась ее домашняя машина, чтобы увести на какую-то
формальность с родителями, потому что ему хотелось узнать ее получше.
Вечером дома он спросил отца, зачем человеку носить капсулу.
- Очень просто, Стерни, - устало сказал Бремсстралунг. - Они из тех,
кто потерялся.
Бремсстралунг устал, потому что ему приходилось дежурить в две смены.
Всем наблюдателям приходилось делать это. Считалось, что время, когда
корабль находится в Колесе, особенно опасно и уязвима, потому что
неизбежно возникает сумятица. В такое время действуют все кушетки и все
наблюдатели дежурят, пока корабль не отчалит и Колесо снова не будет в
безопасности. Бремсстралунгу пришлось провести очень длинную смену.
- Потерявшиеся, - объяснил он, - это люди, которые улетали на
кораблях хичи и не возвращались. А что касается этих, спроси у мамы: она
разговаривала с экипажем.
- Очень недолго, - возразила Фемтовейв. - Я надеялась получить
какие-нибудь новости из Дома.
Бремсстралунг ласково потрепал ее.
- Какие могут быть новости, если они вылетели всего... сейчас
посмотрим... всего через три-четыре часа после нас?
Фемтовейв, изогнув горло, признала правильность его замечания. И
сказала с улыбкой:
- Бедный экипаж все еще в шоке. Все это хичи. Они вылетели из центра
со специалистами и материалами, полетели на Землю, остановились там,
нагрузили припасы для нас, остановились на пути сюда, чтобы принять партию
потерявшихся... о, как это все для них странно!
- Совершенно верно, - согласился Бремсстралунг. - Когда люди
добирались до наших артефактов, они не могли улетать. И застревали там
навсегда.
- Если бы навсегда, - улыбнулась Фемтовейв, - их бы сейчас здесь не
было, Бремми. - Конечно, она улыбается не по-человечески, потому что у нее
другая мускулатура. У нее под щеками узлом собираются мышцы. Сама плотно
натянутая кожа не движется.
- Ты понимаешь, что я имею в виду, - сказал ее муж.
- Во всяком случае, Стернутейтор, среди этой сотни людей оказалось
очень много высокочувствительных. - Он сказал это скромно. Быть
высокочувствительным означает уметь особенно хорошо пользоваться кушеткой
для сновидений, чтобы "слушать" сигналы внешнего разума, а сам
Бремсстралунг относился к самым высокочувствительным наблюдателям. Именно
поэтому он и оказался на Колесе.
- Онико будет работать на кушетке? - спросил Снизи.
- Конечно, нет! По крайней мере, пока не вырастет. Ты знаешь, что
важно не только уметь воспринимать сигналы. Особо одаренный ребенок
способен на это. Но не менее важно не распространять собственные чувства.
- Это гораздо важнее, - поправила Фемтовейв. Теперь на ее щеках не
было улыбчатых узлов мышц. Тут не о чем улыбаться.
- Согласен, это важнее, - сказал ее муж. - А что касается того,
чувствителен ли этот ребенок, я не знаю. Ее проверят. Наверно, уже
проверили, как и тебя, потому что один из ее родителей явно
чувствительный, а это обычно передается по наследству.
- Значит ли это, что я буду работать на кушетке, когда вырасту? -
оживленно спросил Снизи.
- Мы этого еще не знаем, - ответил отец. Он немного подумал и добавил
серьезно: - Кстати, я не уверен, что Колесо тогда будет здесь...
- Бремсстралунг! - воскликнула его жена. - Тут не над чем шутить!
Бремсстралунг кивнул, но ничего не ответил. Он на самом деле очень
устал. Может быть, сказал он себе, это и не шутка.
Конечно, самые точные данные о девочке Снизи получил от самой Онико.
Она была направлена в его класс, и, конечно, машина-учитель представила ее
остальным детям.
- Онико родилась на Пищевой фабрике, - сказала машина, - и у нее не
было возможности узнать мир. Поэтому, пожалуйста, помогайте ей, когда
можете.
Снизи готов был помочь. Но получалось это у него не слишком часто. Он
не единственный интересовался новичком, а большинство остальных детей,
будучи людьми, успевали быстрее него.
Школа Снизи очень напоминала одноэтажные красные кирпичные школы с
одним помещением - школы из американской истории. В ней действительно было
только одно помещение. Впрочем, от старинной школы она отличалась тем, что
в ней не было учителя. Или почти не было. Каждый ученик получал
индивидуальные инструкции, у каждого были свои полагающиеся по обычаям
обучающие программы. Машина-учитель подвижна. Она передвигается по
помещению, главным образом поддерживая дисциплину и следя, чтобы ученик не
ел сэндвичи, когда ему нужно заниматься грамматическим разбором. Но она не
учила. Для этого у каждого ученика собственная кабинка.
Пересчитав головы и проверив причины неявки, машина занялась
проверкой чистоты рук и отсутствия симптомов болезней, а у младших детей
еще и закрепляла ремни, которые удерживают их в кабинках. Не говоря уже о
сопровождении их в туалет и о прочих потребностях детей, среди которых
были и совсем малыши.
Для всех этих дел машина была вполне подготовлена. Она даже выглядела
