воспоминания Предков хичи, все словари, компиляции и тексты обеих рас -
ну, не все, конечно, но достаточно, чтобы потрясти Снизи, Гарольда и
Онико. Они навещали зоопарк, где кошки, коровы, обезьяны и животные хичи
паслись или свисали с решеток, отдыхали, положив подбородок на лапу, и
смотрели на детей в ответ. Тут представлено несколько десятков организмов,
но для детей это были единственные виденные ими неразумные живые существа.
Они даже приходили к кушеткам для сновидений.
Детей редко допускали сюда, но отец Снизи поручился за их поведение.
И однажды, когда Бремсстралунг не был на дежурстве, им позволили
посмотреть с безопасного расстояния.
Это было волнующее происшествие. Кушетки расположены группами по
четыре на расстоянии трехсот метров вдоль всего внешнего периметра Колеса.
Каждая группа кушеток заключена в прозрачный пузырь; его вещество
пропускает не только свет, но и все другие электромагнитные излучения.
Необходимо ли это? Никто не мог ответить уверенно, но, возможно, это
полезно: все, что делает работу наблюдателей более надежной, следовало
применить, даже если речь идет о ничтожных шансах.
Обычно, когда нет Учения, занята только одна кушетка в группе из
четырех.
- Спрячьте руки, - сказал Бремсстралунг, - и сможете подойти немного
поближе.
Дети осторожно приблизились на метр к наблюдателю на дежурстве -
женщине из другого сектора, лежавшей с закрытыми глазами и ушами. Она
казалась спящей. Дети смотрели на нее сквозь сверкающую сложную паутину
антенн. Сквозь прозрачную оболочку они видели под собой - "под собой"
из-за геометрии медленно вращающегося Колеса - космос, включая отдаленное
туманное пятно кугельблитца. Снизи сжал руку Онико. Прикосновение к
человеческому телу больше не вызывало у него отвращения - такому жирному,
такому упругому и толстому. Ему даже нравилось держать девочку за руку. Но
его удивляло, что и ей как будто нравится держать его за руку, потому что
Гарольд не упустил уже давно объяснить ему, что человеку так же противно
прикасаться к горячей, сухой, дергающейся коже хичи. Но, может. Онико не
считает так. А может, она слишком вежлива, чтобы показать это.
Когда они нагляделись вдоволь, Бремсстралунг отвел их назад, в
общественную часть Колеса. Потом вернулся, чтобы подготовиться к
собственной смене. На пути домой дети возбужденно обсуждали увиденное,
задержавшись ненадолго, чтобы пойти за малышами, которых впервые вели к
аквариуму.
Аквариум - это не просто музей. Большая часть еды хичи морского
происхождения, у людей тоже. Многие животные из бассейнов и цистерн рано
или поздно кончат на столе. Снизи, Гарольд и Онико шли за малышами,
слушали их щебет, смеялись их реакции на странных, с широкими пастями
водяных змей, которых любят хичи, или На осьминогов, предназначавшихся для
стола людей. Один из осьминогов висел рядом со стеной аквариума. Когда к
нему подошел трехлетний ребенок, он сменил окраску с белой на пятнистую,
выпустил облако краски и отплыл. Ребенок подпрыгнул от удивления. Гарольд
рассмеялся. Онико тоже. А спустя несколько мгновений рассмеялся и Снизи,
хотя, конечно, смех хичи не совсем то же, что человеческий.
- Глупый малыш, - сказала с материнской добротой Онико. - Я помню,
как я в первый раз...
Она не кончила.
Со всех сторон послышались предупреждающие гудки, огни замигали.
- Учение! Учение! - закричали машины-учителя.
Все упали на пол, Гарольд успел задать вопрос:
- Почему у нас сейчас Учение? - спросил он у ближайшей школьной
машины.
- Лежите неподвижно! Опустошите сознание! - приказала она, но потом
на мгновение смягчилась. - Это всего Учение старого класса. Приближается
корабль вне расписания. А теперь займите положение!
Все послушались, даже самые маленькие. Но Снизи не торопился
опустошать сознание, у него оставался вопрос. Да, конечно, когда
приближается корабль, всегда бывает Учение второго класса, оно не очень
страшное... но он не помнил раньше, чтобы приходил корабль вне расписания.
А корабль этот принадлежал ЗУБам.
К тому времени как Учение окончилось и Снизи вернулся домой, корабль
вне расписания неподвижно стоял на причале. А слухи всюду распространялись
как огонь.
Бремсстралунг подтвердил их.
- Да, Стернутейтор, - беспокойно сказал он, - тебе придется улететь.
Всем детям придется. С Колеса эвакуируют всех, кроме взрослых. Слишком
большой риск, что ребенок может излучить эмоцию в неположенное время.
- Но я второй в своем классе в сатори, папа!
- Конечно. Но Звездное Управление Быстрого реагирования приказало,
чтобы ты был эвакуирован вместе со всеми. Пожалуйста, сын. Мы ничего не
можем сделать.
- О тебе будут хорошо заботиться, - вмешалась Фемтовейв, но голос ее
от тревоги звучал хрипло.
- Но куда я пойду? - взмолился Снизи.
Родители переглянулись.
- В хорошее место, - сказала наконец мать. - Мы сами еще не знаем.
Вы, дети, все из разных мест, и я думаю, вас и разместят в разных местах.
Но правда, Стерни, о тебе позаботятся. И это ненадолго, пока тревога не
рассеется. Скоро ты снова будешь с нами.
- Надеюсь, это правда, - сказал отец.
И не было времени на посещение зоопарка или кокосовой рощи, ни на
что, только короткое собрание в шкале, чтобы взять вещи и попрощаться со
школьной машиной.
В этот день машина-учитель не следила за порядком. Даже не пыталась.
Она только поговорила с каждым учеником отдельно, попрощалась, проверила,
все ли ящики опустошены, а в это время дети возбужденно болтали в
предвкушении и страхе. Гарольд, конечно, хотел вернуться домой.
Снизи слушал печально. Он думал, не завидует ли Гарольду. Неужели
планета Лести действительно такая, как рассказывает Гарольд? Лето все
время? Никаких школ? Миллионы гектаров диких плодов и ягод, и можно их
рвать свободно каждый день?
- Но туда далеко, - говорил Гарапад. - Мне придется пересаживаться.
Не меньше месяца пройдет, пока я доберусь домой.
- А мне потребуется почти три месяца, - задумчиво сказал Снизи.
- О, но это из-за вашего глупого барьера Шварцшильда, - объяснил без
всякой необходимости Гарольд мальчику, который уже один раз преодолевал
барьер. - Ты ведь не думаешь, что отправишься туда, Допи? Доброе небо,
никто не собирается гонять целый корабль из-за пары детей хичи. Это было
бы неэффективно. Этого не сделают!
В этом Гарольд был прав. На Колесе оказалось не так много детей, и
посадивший их большой построенный на Земле корабль отправлялся только в
одно место. На Землю.
Гарольд был сокрушен. Онико испугана. Снизи... Снизи не понимал, что
испытывает, потому что в его голове смешались возбуждение и печаль из-за
того, что приходится покидать родителей, и тревога из-за такого внезапного
и беспрецедентного решения. В результате получилось полное смятение.
У них было всего двадцать часов до посадки. И это хорошо. Чем меньше
времени на тревогу и слезы, тем лучше.
Как только сотня новых наблюдателей высадилась вместе со своим
оборудованием, дети один за другим поднялись на борт большого межзвездного
корабля. Родители Онико без слов прижимали к себе дочь. Так же вели себя
миссис и мистер Врочеки. Снизи вежливо отвернулся, когда Гарольд заплакал.
- До свидания, папа. До свидания, мама, - сказал Снизи.
- До свидания, дорогой Стернутейтор, - ответил отец, стараясь не
говорить взволнованно. А мама Снизи даже не пыталась.
- Это будет хорошее место, Стерни, дорогой, - пообещала она, обнимая
его. - Мы не сможем нормально связываться с тобой, потому что всякую связь
с Колесом прекратили, но... о, Стерни! - Она еще сильнее обняла его. Хичи
не плачут, но ничто в их физиологии и разуме не мешает им испытывать такое
же ощущение потери, как и людям.
Снизи отвернулся.
Не в обычае хичи целоваться на прощание, но, входя в корабль, Снизи
пожалел, что это так. Ему хотелось бы сделать исключение.
3. АЛЬБЕРТ ГОВОРИТ
Я Альберт Эйнштейн; так по крайней мере называет меня Робинетт
Броадхед, и я думаю, что должен кое-что пояснить.
Со своими остроумными зачинами Робин все же не сумел сообщить большую
часть данных, которые я считаю существенными. И среди всего прочего, кто
такие Враги. Я помогу. Для этого я и существую - помогать Робинетту
Броадхеду.
Я должен объяснить собственное положение.
Начнем с того, что я не "реальный" Альберт Эйнштейн. Он мертв. Умер
задолго до того, как стало возможно, по крайней мере для людей, записать
личность как базу данных, после того как изнашивается плотская часть. В
результате у нас нет даже реальной копии того Альберта Эйнштейна. Я
наиболее близкое приближение к тому, каким бы он был, если бы был мной.
На самом деле я нечто совершенно отличное от реконструкции
человеческого существа. В основе я просто информационная программа,
которой придан забавный вид. (Так люди прячут телефон у постели в
плюшевого медвежонка). Чтобы сделать меня более дружелюбным для
пользователя, мой пользователь Робинетт попросил, чтобы я выглядел и вел
себя как личность. Так и сделала автор моей программы. Сделала с радостью.
Ей нравится веселить Робинетта, потому что она не только программист, но и
его жена. С.Я.Лаврова-Броадхед.
Так что мой внешний вид и манеры по существу каприз Робина.
Я думаю, честно будет сказать, что у Робина много капризов, и
настроение часто меняется. Я не осуждаю его. Он ничего с этим не может
сделать. Робин начинал как органическое существо.
И потому у него были те же ограничения, что у остальных органических
существ. Разум его порожден нелепыми биохимическими средствами. Разум его
был неточным и, конечно, не математическим. Это продукт плотского мозга,
погруженного в постоянный поток гормонов, действующий под влиянием
сенсорных импульсов, таких, как боль или удовольствие, и вполне способный
свихнуться на основе программных элементов, которые мне совершенно чужды,
таких, как "сомнение" и "вина", "ревность" и "страх". Только представьте
себе такую жизнь! Меня поражает, что при всем этом он способен
функционировать удовлетворительно. Я бы так не смог. Но не могу и сказать,
что по-настоящему понимаю все эти вещи, потому что сам их никогда не
испытывал, кроме как в аналогичном смысле.
Это не означает, что я не могу иметь с ними дело. Программа Эсси
Броадхед может почти все. "Понимание" совершенно необязательно: вам не
нужно понимать, как работает космический корабль, чтобы сесть в него и
нажать кнопку. Я могу определить, как некие стимулы подействуют на
поведение Робина, и мне при этом не нужно понимать их.
В конце концов я ведь не понимаю корень из минус единицы, но это не
мешает мне использовать его в уравнениях. И действует. Е в степени i,
умноженное на пи, равно минус единице. Не имеет значения, что все числа,
используемые в этом уравнении, иррациональные, трансцендентные,
воображаемые или отрицательные.
И неважно, что Робин таков. А он таков. Все они таковы. Робин большую
часть времени отрицательный, что мешает ему быть в другом иррациональном,
не говоря уже - в трансцендентальном - состоянии, в состоянии "счастья".
Это глупо с его стороны. По всем объективным стандартам Робинетт
Броадхед должен быть счастлив. У него есть все, чего может пожелать
человеческое существо. Он очень богат - правда, сейчас он лично не владеет
этим богатством, потому что сознание его записано машиной и существуют
