ним.
- Но лучше воспользоваться дорогой, - заметил он. Гарольд мрачно
посмотрел в окно на горы, потом в меньшее, откуда виден был берег. Шкала
умерла, но ее ученики нет. Почти все уже находились там, крошечные на
расстоянии, они толпились на берегу. Сцена на берегу не выглядела
пугающей. Скорее похоже на веселье, и Гарольд вздохнул.
- О, добрый боже, наверно, придется идти по дороге. Из-за Онико. Ну,
давайте покончим с этим. - Он не сказал, что теперь, когда механизмы вышли
из строя, единственная альтернатива - спускаться по откосу холма, и для
него это будет не легче, чем для девочки. Он направился к двери. Но так
как опыта с не открывающимися при приближении дверьми у него не было, он
чуть не расшиб нос, прежде чем остановился и гневно открыл ее.
Теперь уже почти совсем стемнело, а фонари снаружи, естественно, тоже
не горели. Впрочем, это не имеет значения. Вскоре взойдет луна, и даже
звездного света над Тихим океаном достаточно, чтобы видеть. Больше, чем
отсутствие электричества, Снизи тревожила Онико. На Колесе она почти не
плакала, даже когда старшие дети дразнили ее. Теперь она, казалось, не в
состоянии остановиться. Слезы появились снова, медленные крупные капли
возникали в углах ее глаз, одна покатилась по щеке к подбородку, другая
готова была занять ее место.
- Пожалуйста, Онико, - взмолился Снизи, - ведь все дело в
электричестве. Ничего серьезного.
- Не в электричестве, - всхлипывала она, - а в моем дневнике.
- Какая ты глупая, - в отчаянии сказал Снизи, желая убедить если не
Онико, то хоть самого себя. - Должно быть, просто совпадение. Неужели ты
думаешь, что Врага могут заинтересовать детские сочинения?
Она переместилась на костылях, чтобы посмотреть на него.
- Но они заинтересовались! - взвыла она. - Ведь это были мои слова. И
твои тоже.
- Да, Допи, - грубо вмешался Гарольд. - Не пытайся отвертеться! Это
все твоя вина - и ее тоже!
- Включая отказ электричества? - спросил Снизи. Но эта отповедь не
принесла ему удовлетворения. В каком-то смысле он и сам признавал, что все
это его вина. Слишком мала вероятность простого совпадения. У хичи нет
аналогии с образом сорока миллионов обезьян, печатающих на машинке
сочинения Вильяма Шекспира, но он и не требовался, чтобы убедить Снизи.
Такое совпадение просто невозможно...
Так же невозможно, как единственная альтернатива, которую он может
видеть, а именно: Враг заглядывает им из-за плеча, когда они делают свои
записи.
Встретившись с двумя равно нелепыми предположениями, Снизи поступил
так же, как поступил бы любой нормальный ребенок, человеческий и хичи. Он
выбросил их из головы.
Он указал на извилистую дорогу, по которой ходили грузовики на
воздушных подушках.
- Пойдем на берег здесь, - сказал он.
- Но тут _к_и_л_о_м_е_т_р_ы_, - простонал Гарольд.
- Хорошо, - ответил Снизи, - если хочешь, иди короткой дорогой. Мы с
Онико пойдем здесь.
- О, боже! - вздохнул Гарольд, добавляя еще одно обвинение к
приговору Снизи и Онико, - наверно, нам лучше держаться вместе. Но это
займет всю ночь.
Он повернулся и пошел впереди, Снизи и Онико - за ним. Девочка, с
трагичным лицом, молча хромала, отказываясь принимать помощь Снизи. Через
десять метров Гарольд оглянулся и сморщился. Он уже ушел далеко вперед.
- Вы не можете быстрее? - спросил он.
- Можешь идти без нас, - ответил Снизи. Ему не хотелось, чтобы
Гарольд уходил. Он сам не мог бы объяснить причину, но он боялся. Когда
Гарольд раздраженно вернулся и с выражением преувеличенного терпения пошел
рядом, Снизи был рад его обществу.
Но чего здесь бояться?
Никакой реальной причины для страха нет. Правда, стемнело и их легко
может раздавить какой-нибудь грузовик. Но на дороге нет никаких
грузовиков, они ведь тоже работают на электричестве.
И все же Снизи боялся.
Раньше он никогда не испытывал страх на острове. Конечно, остров
человеческий, странный и потому не похожий на все, что привычно мальчику
хичи, но Снизи и в голову не приходило бояться чего-нибудь. Конечно, не
нескольких оставшихся туземцев полинезийцев. Все это старики, сохранившие
свои дома и обычаи, а молодежь ушла в более интересные места, чем Моореа.
Снизи не боялся даже тюрьмы, потому что детям объяснили, что живых
заключенных в ней почти не осталось. И хоть двое заключенных совершали
ужасные преступления, они не только надежно закрыты, но и очень стары.
Снизи уверял себя, что бояться абсолютно нечего: только опоздания на
шашлыки.
Рациональный, как все хичи, он позволил логике убедить себя.
И поэтому только вздрогнул, но не испугался, когда услышал
неожиданный возглас Гарольда и увидел вставших перед детьми двоих
стариков.
- Ты хичи, - с приятной улыбкой узнавания сказал старик меньшего
роста.
- Конечно, он хичи, - выпалил Гарольд. - А вы кто?
Старик улыбнулся ему и схватил за руку. Похоже на ласковое
похлопывание, но руку он не выпустил.
И сказал:
- Я генерал Берп Хеймат, а это мой коллега Сирил Бейсингстоук. Какая
приятная неожиданность эта встреча с вами! Вероятно, вы ученики школы?
- Да, - ответил Снизи. - Мое имя Стернутейтор, но обычно меня зовут
Снизи. - И он в соответствии со старательно изученным земным протоколом
представил своих спутников. В то же время он пытался разгадать выражение
лиц стариков. Генерал - высокий человек, хотя не такой рослый, как его
товарищ, у него широкое лицо с не очень успокаивающей улыбкой. Снизи не
очень знаком с мелкими этническими различиями, отделяющими одну земную
расу от другой, но очевидно, что второй старик темнокожий. Они не очень
страшные, хотя на лице чернокожего старика озабоченное выражение. Когда
генерал двинулся к Онико, Бейсингстоук обеспокоенно сказал:
- Нам пока везет. Не делай ничего, что принесло бы неприятности.
Хеймат пожал плечами.
- Какие неприятности? Я просто хотел сказать этой юной леди, как я
рад ее видеть.
- Рано или поздно электричество снова включится.
- Сирил, - миролюбиво ответил Хеймат, - заткнись.
В его словах не было ощутимой угрозы, но глаза черного сузились.
Потом он повернулся к Снизи и взял его за руку. Хватка у
Бейсингстоука была крепкая; под слоями человеческого жира и сухой черной
кожей сохранилось немало силы.
- Ты первый хичи, которого я вижу непосредственно, - объявил он,
меняя тему. - Твои родители здесь?
Гарольд избрал этот момент для вмешательства.
- Его родители - важные наблюдатели на Колесе! - похвастал он. - И
мои, и Онико тоже. И еще ее родители очень богаты. Лучше не пытайтесь
что-нибудь сделать с нами.
- Конечно, нет, - добродетельно ответил Хеймат, но руку Гарольда не
выпустил. Задумался ненадолго. - Тебе не нужны богатые родители, чтобы
быть привлекательной, моя дорогая, - сказал он Онико, - но не стану
отрицать, что это большой плюс. Я рад познакомиться с тобой. Мы Идем на
берег. Почему бы нам не пойти вместе?
- Ничего не выйдет! - рявкнул Гарольд. - Нам не нужна... ух! - Не
разжимая руки, старик другой рукой ударил его по лицу.
- Важно то, что нужно нам, - небрежно объяснил он, и это, казалось,
решило вопрос. Хеймат огляделся, ориентируясь. - К той точке. Как ты
думаешь, Сирил? - спросил он. - Я помню, там была дорога к плантации
хлебных деревьев. Пошли. А по дороге, моя дорогая Онико, почему бы тебе не
рассказать нам, как богаты твои родители?
Снизи показалось, что хоть старик и силен, все-таки можно вырваться и
убежать.
Пока Онико тяжело отвечала на жизнерадостные вопросы старого
генерала, Снизи обдумывал эту возможность. И решил, что не стоит. Хотя
Бейсингстоук стар, он кажется очень быстрым, и Снизи подумал, что его
реакция на попытку бегства будет неприятной.
И даже если он сможет убежать, как можно оставить Онико?
Хотя группа медленно шла по темной дороге, девочке ходьба давалась с
трудом. Для нее бегство просто невозможно. Да и Гарольд вряд ли сможет
убежать, потому что человеческого мальчика удар по лицу словно сломал. Он
брел, не поворачиваясь, но по тому, как были согнуты его плечи, Снизи
решил, что Гарольд плачет.
Когда повернули с дороги-периметра на тропу, ведущую к берегу, Снизи
увидел веселье на пляже. Ученики воткнули в песок импровизированные
факелы, и, хотя они находились в километре, Снизи слышал звуки пения. Он
им очень завидовал. Хорошо бы они перестали петь, так что могли бы
услышать крик о помощи. Но в то же время реалистично подумал, что и на это
они не решатся.
За ними звезды закрывал большой конус центральной горы острова, но
созвездия над головой горели ярко. Однако и при их свете идти было трудно.
Онико споткнулась о костыль и едва не упала. Удержала ее рука Сирила
Бейсингстоука, метнувшаяся стремительно, как змея. Он поставил девочку
снова на ноги, а генерал Хеймат оглянулся.
- А, у молодой леди неприятности, - сочувственно сказал он. - Знаешь,
Сирил, если бы ты присмотрел за Гарольдом, я бы понес Онико.
Бейсингстоук не ответил непосредственно. Быстрым движением он поднял
Онико себе на плечи, не отпуская при этом Снизи.
- Бери костыли, мальчик, - приказал он.
Генерал повернулся и молча посмотрел на него. Снизи негромко зашипел
в предчувствии. Что-то по-человечески отвратительное повисло между ними в
теплом тропическом воздухе. Очевидно, Онико тоже ощутила это, потому что
сказала, пытаясь дрожащим голосом вести обычный разговор:
- О, посмотрите на воду. Видны огни Папеэте!
И верно: по другую сторону пролива ярко горели золотые огни главного
города Таити. А то, что могло произойти между двумя стариками, по крайней
мере на время было отложено.
- Там электричество есть, - задумчиво сказал Бейсингстоук, а Хеймат
подхватил:
- Мы можем отправиться туда!
- Да, могли бы, если бы у нас был самолет или лодка. Но что потом?
- Там есть аэропорт, Сирил. Самолеты летают на Оклеил, в Гонолулу, в
Лос-Анджелес...
- Да, - согласился Бейсингстоук, - но они для тех, кто может
заплатить за билеты. У тебя с собой кредитная карточка?
- Ну как же, Сирил, - укоризненно сказал Хеймат, - разве ты не
слышал? Карточки есть у детей. Особенно, - он улыбнулся, - у юной Онико.
Она ведь богата. Я уверен, она сделает приятное старику - так или иначе.
Бейсингстоук некоторое время стоял молча. Снизи чувствовал его
напряжение и думал, какие именно земные оттенки он упустил. Потом человек
сказал:
- Берп, не мое дело, чем ты занимаешься для собственного
удовольствия. Но если твои удовольствия мешают мне убраться с острова, они
становятся моим делом. Тогда я тебя убью. - Он помолчал, и слова его
тяжело повисли в воздухе. Потом он сказал: - Пошли поищем лодку.
Лодки нашлись. На песке их лежало с десяток - небольшой школьный
флот, - но четыре из них - каяки, остальные - доски для виндсерфинга.
Единственная крупная - парусная яхта, но ею никто не умел управлять.
- Вы не сможете, - сказал Гарольд. К нему вернулась смелость. -
Отпустите нас! Мы никому не скажем...
Хеймат молча взглянул на него. Потом повернулся к Сирилу
Бейсингстоуку.
- У них должно быть что-то, чем мы смогли бы воспользоваться, -
сказал он. Дети старались выглядеть как можно более непонимающими, потому
что, конечно, у школы такие лодки были.
- Там пирс, - негромко сказал Бейсингстоук, указывая дальше по
берегу, и дети покорно вздохнули. Они пошли по усеянному ракушками берегу,
