- Интоксикация - последнее, что для этого нужно. Для инфоморфа есть
множество различных способов поднять настроение.
На секунду в глазах ее появилось нечто такое, чего Бейли не замечал
раньше в ней - чувственность, похоть. Но тут же самоконтроль взял вверх, и
от проявленной слабости не осталось и следа.
- Спиртное - в буфете, внизу, - сказала она.
Он отыскал бутылку "бурбона", добыл бокал и наполнил его до половины.
Наливаемая жидкость выглядела странновато; Бейли снова вспомнилась
маленькая лекция Готтбаума о трудностях создания симуляторов жидкостей в
движении.
Он отпил немного - да, и вкус не совсем тот. Однако оказалось, можно
пить, сколько угодно, и протрезветь, когда захочешь, и - никакого тебе
похмелья.
Он вернулся в свое кресло.
- Значит, виноват во всем герр Готтбаум. А вы только подчинялись
приказам? Верно?
Щеки ее слегка покраснели, губы едва заметно зашевелились, точно она
не знала, что сказать.
- Вы не совсем верно охарактеризовали ситуацию, - сказала она с
прежним достоинством.
Бейли пожал плечами.
- Впрочем, не все ли теперь равно? Что действительно интересно -
зачем было утруждать снова вынимать меня?
- Очень просто. - Она несколько расслабилась, видя, что он больше не
делает попыток к нападению. - Я просто вне себя от скуки, мистер Бейли.
Мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить.
Он невесело рассмеялся.
- Помнится, Готтбаум говорил то же самое.
- Может быть, - поколебавшись, ответила она. - Но... Не забывайте, я
здесь уже десять субъективных лет. Вы видели фантазию, в которой я живу
теперь. Были и другие. Некоторое время они были забавны. Я развлекалась,
как только могла. Но после десяти лет...
Бейли смотрел на нее, удивленный тем, как говорит она о своей личной
жизни.
А она словно прочла его мысли:
- Вы еще привыкаете к тому, что в MAPHISe ничего нельзя скрыть. Лео
со своим привилегированным допуском может в любой момент рассмотреть все,
что происходит с нами. И потом, когда начинаешь воплощать в жизнь свои
фантазии, они далеко не так уж шокирующи. Начинаешь даже недоумевать:
отчего же раньше их так стеснялась?
Он кивнул.
- Разумно. Хотя, увидев вас в греческом храме, я подумал только, что
все это слишком слащаво.
- Может, и так. - Она, судя по всему, приготовилась к защите. - Может
быть, таковы почти все фантазии. Но... какого хрена, отчего нет? Отчего не
наслаждаться мужчинами, целующими ноги и ублажающими меня четыре дня без
передыха?
Теперь она говорила точь-в-точь как раньше: вызывающе, приготовившись
к спору.
- Вы и на самом деле воображали, что я приму участие в этих играх? -
спросил он.
Она пренебрежительно пожала плечами.
- В общем, нет. Просто хотела принять вас в таком облике. Тщеславие,
если хотите. Я ведь не всегда такой суровый "синий чулок", как вы,
вероятно, полагаете, мистер Бейли. У меня есть даже чувство юмора.
Он сделал еще глоток из бокала. Внутри понемногу становилось тепло.
Быстро однако, подумал он. Еще бы, алкоголь на голодный желудок... Но тут
же Бейли вспомнил: нет у него теперь никакого желудка, симуляция это все.
И опьянеет он в любую секунду, когда захочет.
- Вполне возможно, - сказал он, - что вы, в своем роде, женщина
прекрасная. Наверное, именно это вы и хотели объяснить. Но, знаете ли,
если даже я смогу забыть и простить все, что со мной сделали, не думаю,
что мы когда-нибудь станем друзьями.
- Замечательно! - Она резко встала и развела руками. - Меня это
совершенно устраивает. Господи, Бейли, да понимаете ли вы, как давно я в
последний раз по-настоящему спорила? Да я ради этого согласна на что
угодно. Даже эта беседа для меня - роскошь.
Он поднял на нее взгляд и рассмеялся. Забавно: сидит человек в своей
собственной фантазии, пьян от секса и симуляторов наркотиков, развлекается
семь дней в неделю - и на все готов ради того чтобы кто-нибудь с ним
поспорил!
- А браниться со своими друзьями вы не можете? С Фоссом, с
Портером...
- Ганс так и не пришел в сознание. - Она внезапно помрачнела. - Мы до
сих пор бьемся, но... Операция и сканирование были сделаны как полагается;
сознание не повреждено... Но - не оживает, и все тут. Беда в том, что мы
так и не знаем, что есть сознание. Скопировали пять человеческих мозгов,
знаем, как снабжать их ощущениями и интерпретировать их реакции, но даже
теперь, когда нам полностью доступны электронные симуляторы, все еще
расшифровываем их внутренние функции. - Она со вздохом опустилась в
кресло. - Бедный Ганс...
- Просто сердце щемит, - прибавил Бейли, до сих пор помнивший, как
Фосс отнял у него пистолет и угрожал убить его.
- А я и не прошу у вас сочувствия! - рявкнула она.
- Ну ладно, пусть его. А Портер?
- С Джереми все в порядке. Но он, знаете, совершенно никакой
собеседник. По-моему, предел его мечтаний - быть частью компьютера, чтобы
машина была как бы продолжением его самого. И он добился своего. Последние
пятнадцать лет он писал софт для MAPHISa, жил только этим. Он убежден, что
это - хаккерский рай.
Бейли отставил опустевший бокал.
- Ну, а Баттеруорт?
- Майкл решил остаться снаружи. Он присматривает за системой.
- Интересно. Ладно, но остается еще сам Лео Готтбаум.
- Да, какое-то время компания Лео меня устраивала. Но... понимаете, я
вошла в этот проект таким образом... Он взял нас к себе сразу по окончании
институтов. Меня, Джереми и Майкла. Мы его боготворили! Он был героем в
наших глазах. Иллюзия рухнула, когда - довольно поздно - я поняла, что он
просто использует нас. Едва мы построили MAPHIS и сканировали его,
превратив в инфоморфа, он как-то забросил нас. Удалился к себе, в ЛДП и
выходил лишь изредка. Мы даже не знали, над чем он работает. Знали лишь,
что он, пользуясь привилегированным допуском, занял громадный блок MAPHISa
под свои личные цели.
- Значит, так вот взял и... бросил? И вы не знаете, чем он с тех пор
занимается?
- Верно.
В странном каком-то ключе рассказывала она свою историю. Ага, подумал
Бейли, в прошедшем времени обо всем говорит, точно все, что описывает,
прошло и кончилось, и положение теперь изменилось.
- И где же Готтбаум теперь? - спросил он. - Хотя - подождите,
попробую сам. Портер наконец нашел лазейку, поглядел, чем он там
занимается и сказал вам, верно? И вам это не понравилось. И, может быть,
последовало что-то вроде драки.
- Весьма проницательно, мистер Бейли, - сказала она после недолгой
паузы. Звучало это не иронично, она смотрела на него с уважением. -
Изнутри мы, инфоморфы, не в силах изменить структуру - то есть, влиять на
оборудование - MAPHISa. Это все равно, как если б магнитофонная запись
попыталась изменить структуру ленты, на которой хранится. Поэтому мы не
могли уничтожить каналов связи, сделанных Лео для себя и обеспечивавших
ему прямой контроль над оперативной системой. Но Джереми, прежде чем
пройти сканирование, как следует поработал с интерпретатором команд и
оставил для себя черный ход. Знаете, так делают многие программисты.
Оставляют для себя потайной вход, в обход обычных защитных программ, и в
случае надобности могут контролировать систему. Поэтому, когда он оказался
в MAPHISe, и он и Лео оба имели по собственному привилегированному
доступу: у Лео он был связан с оборудованием и - теоретически - ничего с
ним было не поделать; у Джереми же - более уязвимый, но тщательно
спрятанный в необозримых блоках программных кодов. Некоторое время они
играли в хаккерские прятки, пытаясь блокировать друг друга, и Джереми
наконец удалось забить решающий гол, так сказать, убедив MAPHIS, что ЛДП
Лео пусто, и потому любые исходящие оттуда команды - системные ошибки и
должны быть игнорированы. Она встала и пошла к двери.
- Нужно пойти навестить Джереми, он объяснит лучше чем я, если вам
интересно. Сейчас мы в его доме, это его ЛДП.
Бейли поднялся. После бурбона ему стало лучше: выпивка помогла
расслабиться и чувствовать себя раскованнее. Ему все так же не слишком
нравилась Розалинда Френч - ее манеры нервировали его. Но лучше уж пусть
она, чем Готтбаум.
- Вы уверены, что Лео действительно под контролем? - спросил он,
следуя за ней.
- Абсолютно. Тот факт, что вы в сознании, доказывает это. Он
отказался будить вас, пока в этом не будет настоятельной необходимости. -
На губах ее появилась сдержанно-самодовольная улыбка. - Но я сказала
Джереми, что хочу реанимировать вас. Он до сих пор слушается меня,
несмотря на обладание привилегированным доступом.
ИГРУШКИ
Он поднялся за ней по покрытым коврами лестницам, мимо цветов в
бронзовых вазах, мимо обрамленных гравюр с изображениями уличных сцен
девятнадцатого века... Дом пах старым полированным деревом, нафталином и
лавандой.
- Это все Портер оформлял?
- Да. Он, знаете, сирота и всегда представлял себе, как рос бы
где-нибудь в 1950-х, в таком вот особняке, Большом, старинном... Он живет
здесь с псевдоморфом-отцом, который ходит каждый день на службу, и
псевдоморфом-матерью, которая готовит ему обеды на кухне, внизу.
- А обстановка скорее из середины девятнадцатого.
- Что ж, его представления об истории весьма смутны. Запомните только
одно: он счастлив в этом доме. Счастлив, как никогда. - Она
предостерегающе взглянула на Бейли. - У каждого из нас существует тайная
жизнь. Но здесь все секреты выставлены на всеобщее обозрение. Увидев мои,
вы посмеялись над ними. Проявите хотя бы с Джереми побольше такта.
Они достигли третьего этажа. Потолок скошен - вероятно, здесь был
Мезонин. Лестница заканчивалась у двери с фарфоровым звонком. Розалинда
нажала кнопку.
Дверь им открыла молодая женщина в коротком розовом платьице с
глубоким вырезом на спине; грудастая блондинка с громадными голубыми
глазами. Она зазывно улыбнулась:
- Привет, доктор Френч. Привет, мистер Бейли. Пришли понаблюдать
гения за работой?
Тут Бейли понял, что видел ее и раньше. Только в другом костюме. То
была та самая медсестра, Что MAPHIS послал ему для компании.
- Да, мы пришли к Джереми, - сказала Розалинда.
- Тогда входите.
Она отступила в сторону, улыбаясь им застывшей лучезарной улыбкой.
Войдя, Бейли увидел громадное - куда там любому древнему мезонину! -
помещение. И оно было битком набито игрушками: железные дороги, кубики,
сборные пластиковые модели, надувные динозавры, инерционные машины,
самолеты с дистанционным управлением, ракеты, аркадные видеоигры,
старинные автоматы "пинболла"... По верстакам были разбросаны груды
ярчайших кричащих комиксов. Ну просто-таки современная версия мастерской
Санта-Клауса!
Вначале он не заметил Портера, но потом увидел, что то сидит на
крохотном свободном пятачке в дальнем конце мезонина на вращающемся стуле,
за гладким стальным столом, над единственным листком бумаги. У ног его
лежал пес - Сэм, тот самый желтый ретривер, что прыгал Бейли на грудь.
Игрушки лежали без дела, большинство коробок так и не распакованы, точно
для Портера имело значение лишь обладания ими. Портер сидел, устремив
невидящий взгляд в пространство, и лицо его не выражало ни счастья ни
тоски. Он не замечал ничего вокруг.
Он радикально изменил свой облик. Исчезли борода и брюшко, теперь он
выглядел лет на двадцать: свежее лицо, румянец на щеках, короткая
аккуратная стрижка.
Сексуальная блондинка провела их по узкому проходу меж штабелей
