Кухонная раковина из нержавейки стояла суха и пыльна, под ней валялись
мешки с телеобеденными тарелками, дожидавшимися, когда же их отвезут на
переработку...
Розалинда приезжала домой только поесть и поспать, Портер же бывал
здесь еще реже. Обычно он ночевал в частной лаборатории, оборудованной ими
в неприметном домике в Сан-Педро. То есть, он работал там до рассвета и
лишь урывками спал на надувном матрасе, не выключив даже монитора.
- Я понял, где может быть ошибка, - вскоре сказал Джереми. - Я тут
раз кое-что сляпал на скорую руку, и еще потом, когда повышали точность
оборудования после последнего прогона на животных - тоже. Там
переменные...
Розалинда подняла взгляд от бумаг.
- Но, Джереми, ты ведь уверял...
- Ну, я пока что не уверен... Сложно это все. Скажем так: ошибка
возможна.
Он был смущен, он нервничал. Он избегал ее взгляда.
- Значит, мы зря потратили три недели на перемонтаж оборудования...
Говорила она скорее устало, чем зло. На него вообще трудно было
сердиться - наверное, из-за его ранимости. Во всяком случае, ругать
бесполезно - это разве что повредит делу.
- Прости меня, - сказал он, как бы прячась в своей бороде.
Розалинда подошла к нему и обняла за плечи.
- Все дело в том, чтобы отыскать погрешность и исправить ее, -
спокойно сказала она.
- Да. - Он покивал. - Поеду-ка я лучше в Сан-Педро, сделаю полное
воспроизведение. Другая машина у нас заряжена?
- Кажется, да.
Она отдала ему ключ. Вторым экипажем они пользовались лишь в особых
случаях. Он был защищен от слежки и прослушивания лучшим оборудованием,
какое они только смогли придумать.
- Осторожнее, Джереми. Если тебе нужно поспать, вполне можно
подождать восемь часов...
- Не надо, я в полном порядке.
Он умолк, точно проводя там, внутри себя, экспресс-тест, а потом с
улыбкой подтвердил:
- В полном.
ЛЮДСКИЕ НУЖДЫ
Оставшись одна, Розалинда удалилась в спальню и, под шум изредка
проезжавших мимо машин, приготовилась ко сну. Теплый ветерок играл ветвями
дерева за окном, листья тихонько постукивали о стекло. Надо бы подрезать
это дерево, подумалось ей. Вот и еще год прошел в резком "дневном" свете
лабораторных ламп, в непрерывной погоне за временем... В тех редких
случаях, когда Розалинда пыталась взглянуть на жизнь свою со стороны, та
казалась пустой, безрадостной, бесконечной чередой тупиков и
самоограничений.
Ничего. Все это - только эмоции. Жизнь других - куда более пуста.
Фактически, большинство людей - все равно, что клетки, толкающие друг
друга на предметном стекле микроскопа в своей слепой суете, сливающиеся и
делящиеся лишь потому, что так велит ДНК.
Для Розалинды размножение было только биологической функцией,
отвлекающей от приоритетов куда более важных. Секс - тоже простой животный
ритуал. Но в данный момент она, будучи поймана в ловушку собственной живой
плоти, не могла полностью игнорировать нужды естества.
Она пробежалась ладонями по телу, осязая его контуры, нежно - для
начала - потрогала себя и вообразила дворец в стиле барокко (а может, это
греческий храм?), стоящий в тех краях, где воздух свеж и вода чиста, и в
зале - множество блюд с горячим мясом и фруктами, и вокруг - десятки (а
может, сотни?) слуг. Полуобнаженные мужчины, они толпятся вокруг ее
кресла... А может, трона? Верно, она - их царица, они поклоняются ей. И
жизнь ее - сплошные чувственные наслаждения, от рождения до самой
смерти...
Кончив, она лежала в темноте, стыдясь того, что нафантазировала. А
что, если мыслей больше нельзя будет скрыть, и все вокруг смогут читать
их, как компьютерные данные? Эта мысль весьма обеспокоила ее. Нет, лучше
не задумываться об этом... Приятная истома, наступившая после оргазма,
плавно перетекла в сон.
ОРУЖИЕ
Небо сравнялось в цвете с бетоном трассы, выбеленным дождями. Солнце,
стоящее в зените, подернутое мутной дымкой, проникало под оголовник и
броню, вышибая липкий пот из Джеймса Бейли. Он взглянул на часы - их
едко-зеленые цифры светились на одном из миниатюрных внутренних экранов
маски. Полудня еще нет. Жара, отраженная старыми кирпичами стен, будет
нарастать еще часа два. Здесь, в Малой Азии, всего в двух кварталах от
центра города, воздух всегда был густым и зловонным; промышленные выбросы
накладываются на "ароматы" жирной пищи и дезинфектантов. Узкие улочки
переполнены людьми: иммигранты-нелегалы, нищие, карманники, торговцы,
туристы, проститутки - и бизнесмены, облаченные в балахоны с
приват-масками, так же как сам Бейли. Нет, Бейли не был бизнесменом, он
был государственным служащим, а маску надел специально для визита в Малую
Азию.
Он вышагивал по грязному тротуару, вглядываясь в экраны переднего и
заднего обзора: толпы народу, четырехэтажные дома, прячущиеся в пестроте
плакатов и неона, видеоэкраны со стен сверкают объявлениями о всевозможных
распродажах на японском, английском, корейском, китайском... А внизу, на
улице, подростки бойко торгуют механическими игрушками,
"воображальниками", сенс-плейерами и различными микросхемами с
импровизированного прилавка - доски, лежащей на двух железных бочках
из-под масла. Громкий ор дешевых приемников в барах и чайных смешивается с
воплями торговцев.
Приостановившись, Бейли взглянул на свое отражение в алюминированном
бронестекле витрины "Коммерческого Банка Синдзю".
Оголовник, развевающийся черный балахон... Ну и вид - вылитый Доктор
Смерть. Он шевельнул лицевыми мускулами - и серый пластик ухмыльнулся,
повинуясь его движению.
Банковский служащий, кореец с кукольным личиком, сложил ладони перед
собой и отвесил поклон.
- Добрых день, сэр! Чудесная погода сегодня. Открыть счет, сэр?
Депозитный сейф? Ни имени, ни номера удостоверения личности, сэр, очень
приватно.
И, скорее всего, противозаконно, подумал Бейли. Здесь, в Малой Азии,
законы мягонько отодвигались в сторонку. Теневой импорт-экспорт уживался
бок о бок с известного рода ателье, татуировочными заведениями,
наркопритонами и экстрасенсами-целителями. Всего в полумиле по трассе от
федерального центра, в одной из стеклянных башен коего располагался и
кабинет самого Бейли! Однако Малой Азии позволялось существовать во всей
своей квазилегальной мерзопакостности - по тем же причинам, что заставляли
коммунистический Китай терпеть у себя под боком Гонконг. Она приносила
ощутимую пользу, несколько оживляя вконец зацентрализованную плановую
экономику страны.
А какая-то толстуха, с алюминиевой тележкой вовсю старалась всучить
Бейли горячий соевый шашлык. Ее сменила девочка-мулатка, дернувшая его за
рукав и предложившая секс-диски. Разглядывая ее лицо, Бейли поразмышлял,
где она могла родиться, на кого работает и чем займется, когда подрастет.
Но искомый дом был уже совсем рядом - доходный особняк; стальные
ставни, закрывающие окна, в свою очередь сплошь покрыты граффити,
нанесенными при помощи баллончиков с нитрокраской. Зеленая неоновая
вывеска была написана в стиле Кандзи; английский перевод ниже гласил:
"Кан. Все для самообороны".
Бейли взглянул на экран заднего обзора - слежки, насколько можно
судить, нет. Расправив плечи, он пристроил поудобнее кобуру с
автоматическим пистолетом калибра 9 мм. На внутренней стороне левого
бедра, чуть выше колена, хранился другой пистолет - миниатюрный, менее
сантиметра в толщину, заряженный единственным пластиковым патроном. Этот
пистолет был сделан из углеродного волокна, чтобы затруднить обнаружение,
и предназначался на самый крайний случай. Бейли носил его просто
спокойствия ради, словно кроличью лапку или счастливый пенни.
Он подошел к дверям. Деревянные створки, в какие-то незапамятные
времена выкрашенные в красный цвет, были укреплены прозрачным пластиком,
армированным стальными прутьями. Нажав пластмассовую кнопку старомодного
звонка, он подождал.
Стальной диск отошел в сторону, открыв взирающий на Бейли объектив, а
синтезированный голос велел изложить свое дело.
- Мне нужен мистер Кан. Я - Франк Морелло, друг Бруми Кобаяси.
Засов изнутри отодвинулся, и мотор, издавая низкий, рокочущий звук,
отворил внутрь красные створки дверей. Бейли вошел в магазин. В крови его
ощутимо прибавилось адреналина - нет, не от нервозности, скорее - от
нетерпения. Повысив чувствительность оптики маски, чтобы скомпенсировать
полумрак, он увидел узкий коридор, пыльные серые половицы и узорные обои.
Справа от него обнаружилась цельная стальная дверь с окошком, забранным
армированным стеклом. Сквозь стекло видна была комната - стены желтого
цвета и голые "дневные" лампы.
Входная дверь затворилась. Бейли стоя ждал; руки - по швам; дыхание и
биение пульса гулко отдавались под оголовником. Наконец вторая дверь
распахнулась, и он переступил порог.
Микроэкраны показали застекленные, до самого потолка, витрины, битком
набитые различным оружием. Дальний конец комнаты был отгорожен массивным
деревянным барьером-конторкой и листом стеклопластика с подсоединенными к
нему датчиками сигнализации. На высоком табурете за барьером сидел седой,
сморщенный японец. Внимательно оглядев Бейли он небрежно поклонился.
- Добрый день, сэр.
Голос его звучал из дешевого динамика.
- Вы - мистер Кан, - сказал Бейли.
- Так; я - мистер Кан. - Японец обнажил в улыбке никотинно-желтые
зубы. - А вы - мистер Морелло. А направила вас ко мне мисс Кобаяси.
Бейли снова прошелся взглядом по витринам. Пистолеты, винтовки,
гранатометы, полицейские дубинки, пунтяку, самурайские мечи, газовые
пистолеты, боло, бомбы с часовым механизмом, ритуальные кинжалы... Пьяный
бред маньяка-оружейника.
- Верно. Я - Морелло, - сказал он, отшагивая к барьеру и тщательно
отсчитывая время. - Тэруми говорила, вы сможете мне помочь.
Голос его звучал по-чужому, измененный скрэмблером маски.
- О. - Японец замолчал; улыбка на его лице закостенела, точно
затронутая тема смутила его. - Вы, конечно, осведомлены о ее безвременной
кончине.
Бейли моргнул. На секунду время словно сгустилось вокруг него.
- Она умерла?
- Разве вы не знали?
- Нет. - Он изо всех сил старался говорить ровно. - Как давно это
случилось?
- Шесть месяцев.
Маленький человек снял очки и протер их своим галстуком.
- В ньюс-факсах было две статьи. И семья известила всех близких
друзей. Странно, что вы не знаете...
Бейли решил рискнуть. Он выдавил из себя смешок.
- Ладно вам, Кан! Я виделся с Тэруми на прошлой неделе.
Японец водрузил очки обратно на нос, сложил руки на груди, внезапно
рассмеялся и слегка склонил голову - точно игрок в го, решившийся,
наконец, пожертвовать парой камней.
- Пожалуйста, извините, мистер Морелло. Я... несколько преувеличил.
Мне нужно иметь уверенность в искренности моих клиентов. Итак, вы,
несомненно, друг мисс Кобаяси. Чем могу служить?
Только теперь Бейли понял, что все это время сдерживал дыхание. Он
сделал вдох, злясь на Кан за вступление такого рода и поздравляя себя с
тем, что не попался на подначку.
- Я слышал, у вас имеются кое-какие новинки. Некий тип электронного
оружия.
- Та "гасилка", на витрине? Весьма популярная модель. Осмотрев
предложенное, Бейли отрицательно покачал головой.
- Я говорю об оружии смертельном. Насколько я понимаю, оно как-то
влияет на деятельность мозга. Прекращает ее.
