ней всю пору полдень, все время обеденно. Земля нам разны места показы-
ват в полной ясности.
На ветряном держанье, с места не сходя, мы весь свет объехали. Сверху
высмотрели житье-бытье в других краях. Сверху больше видать, все понят-
но.
Много стран оглядели, а жить нигде не захотели, окромя нашей Уймы.
Наш край и в старо время был самолучшим, кабы не полицейски да чиновни-
ки. С попом Сиволдаем и с урядником особо дело вышло, они ничем-ничего
не видали, ничего не понимающими и остались.
Сиволдай услыхал, что Уйма колыхнулась и шевелиться стала, от страху
в колодец скочил и сел на дно. Воду из колодца на тот час всю на огороды
вычерпали, как по заказу. На месте колодца осталось одно ничего, мок-
реть, а на ней поп Сиволдай сидит, от страху дыхнуть боится. Урядник, по
примеру поповскому, в другой колодец полез, а колодец-то с водой, уряд-
ник чуть-чуть не утоп, шашкой в стенку колодца воткнулся, ногами расто-
пырился - этак много верст продержался. Дно у колодца было тонко - под-
донна земля осталась на земле. Где-то над чужой стороной вода из колодца
выпала, урядника выплеснуло.
Завсегда говорят: не плачь - потерял, не радуйся - нашел. Мы потеряли
и не оглянулись, куда урядника выкинуло, от нас далеко - нам и любо. Об-
радовались ли там, где нашли, об этом до нас вести не дошли. Мы сутки не
спали, во все глаза глядели. Видели разны всяки страны, видели разных
народов. У всякого народа своя жизнь. Над всякими народами свой царь ли-
бо король сидит и над народом всячески изгиляется, измывается. Народным
хлебом цари-короли объедаются, на народну силу опираются да той же силой
народной народ гнетут. А чтобы народ в разум не пришел, чтобы своих ис-
тязателей умными и сильными почитал, цари-короли полицейских откармлива-
ют и на народ науськивают. Разномастных попов развели, попы звоном-гомо-
ном ум отбивают.
Тетка Бутеня пойло свиньям месила и не стерпела, в одного царя злого,
обжористого шваркнула всем- корытом и с пойлом. Корыто вдребезги, и царь
вдребезги. Сбежались царьски прихвостни и разобрать не могут, которо
царь, которо свинска еда?
Други бабы не отстатчицы, с приговором: хорошо дело не опозднано, да-
вай в королей, царей палить всем худым, даже таким, о чем громким словом
и не говорят.
Учены собирали все, что в царей попадало, обсуждали и в книгу писали:
из чего небо состоит. Нашу Уйму за небесну твердь посчитали. Те учены
про небо вся-ки небылицы плели и настоящей сути небесной не знали.
С той самой поры наша деревня понимающей стала. И начальство поли-
цейско-поповско нам нипочем и ни к чему стало. От урядника мы избави-
лись, а Сиволдая просто без внимания оставили.
Перепилиха с попадьей во все стороны глядели, а ругаться не переста-
вали. Попадья ругалась-крутилась, подолом пыль подняла - силилась всем
попадьям чужестранным пыль в нос пустить.
Перепилиха заверещала голосом пронзительным, на целом месте дыру вер-
теть стала. Мелкой крошеной землей да крупной руганью отборной царских,
королевских чиновников здорово обсыпала.
Пропилила Перепилиха сквозну дыру. Обе ругательницы зараз и провали-
лись.
Это было в остатнем пути земельного поворота. Перепилиха и попадья
упали в наш город, в рынок, в саму середину.
В рынке тесно стало. Торговки удивились, устрашились, замолчали. До
этого разу молчаливых торговок мы не видывала. Котора торговка язык ос-
тановить не могла, та руками рот захлопнула.
Прилетны гостьи, как говорильны газеты, вперебой стали рассказывать,
каки страны, каких народов видели, где во что одеваются, где что едят. А
потом, как путевы, заговорили про царей-королей. Рассказали, какой они
силой держатся. И коли народ за ум возьмется, вместях соединится, то
всех живодеров-обдиралов в один счет с себя стряхнет.
Рыночны полицейски от страху присели, у них ноги отнялись, языки при-
липли. Их испугала темна длинна туча. Из тучи мелкий песок падал, прошла
она в сторону Уймы.
В то само время, как суткам быть, Уйма на свое место села. И потеперя
на том месте. Можете проверить - сходить поглядеть. Мы полдничать сели,
к тому череду поспели. По дороге пыль поднялась - больше да шире, больше
да ближе. До деревни пыль докатилась - это чиновники из городу после Пе-
репилихиной да попадьевой трескотни прибежали, бумагами машут, печатями
стращают, требуют штраф, налог, а и сами не знают, за что про что.
Мы уж понимали, что чиновники только мундиром да пуговицами страшны.
Мы всей деревней на них гаркнули. Чиновники подобрали мундиришки, бума-
гами прикрылись, печатями припечатались, мигом улепетнули. В городу гу-
бернатору докладывали: - Деревня Уйма сбунтовалась! Ни за что ни про что
денег платить не хочет, на нас, чиновников, непочтительно гаркнула, кабы
мы не припечатались - из нас дух бы вылетел! Ваше губернаторство, можете
проверить - от Уймы до городу наши следы остались.
Губернатор свежих чиновников собрал, полицейских согнал, к нам в ко-
ляске припылил. Из коляски не вы-лезат, за кучера-полицейского держится,
сам трепещется и петухом кричит:
- Бунтовщики, деньги несите, налоги двойны платите, деньги соберу,
арестовывать начну!
Вытащил я штормовой ветрище. Мужики помогли раздернуть. Раздернули да
дернули! Ветер штормовой так рванул губернатора с коляской, с чиновника-
ми, с полицейскими - как их и век не бывало!
Опосля того начальство научилось около нас на цыпочках ходить, тихо
говорить. Да мы ихны тихи подходы хорошо знали. Штормовы ветры у нас на-
готове были - и пригодились.
ИЗ-ЗА БЛОХИ
В наших местах болота больши, топки, а ягодны. За болотами ягод
больше того, и грибов там! Кабы дорога проезжа была - возами возили бы.
Одна болотина верст на пятьдесят будет. По боло-тине досточки насте-
лены концом на конец, досточка на досточку. На эти досточки ступать надо
с опаской, а я, чтобы других опередить да по ту сторону болота первому
быть, безо всякой бережности скочил на перву досточку.
Как доска-то выгалила! Да не одна, а все пятьдесят верст вызнялись
стойком над болотиной-трясиной. Что тут делать?
Тонуть в болоте нет охоты, полез вверх, избоченился на манер крюка и
иду.
Вылез наверх. Вот просторно! И видать ясно, не в пример ясно, чем
внизу на земле.
Смотрю - мой дом стоит, как на ладошке видать. А вниз пятьдесят
верст, да по земле пять.
Да, дом стоит. На крыльце кот сидит дремлет, у кота на носу блоха. До
чего явственно все видно!
Сидит блоха и левой лапой в носу ковырят, а правой бок почесыват. Ме-
ня зло взяло, я блохе пальцем погрозил, чтобы сон коту не сбивала. А
блоха подмигнула да ухмыльнулась, дескать, достань. Вот не знал, что
блохи подмигивать и ухмыляться умеют.
Тут кот чихнул.
Блоха стукнулась теменем об крыльцо, чувствий лишилась. Наскочили
блохи, больну унесли.
А пока я охал да руками махал, доски-то раскачались, да шибко порато.
"Ахти, - думаю, - из-за блохи в болоте топнуть обидно". А уцепиться
не за что.
Мимо туча шла и близко над головой, близко а рукой не достать.
Схватил веревку - у меня завсегда веревка про запас, - петлю сделал
да на тучу накинул. Притянул к себе. На тучу уселся и поехал. Мягко си-
деть, хорошо! Туча до деревни дошла, над деревней пошла. Мне слезать по-
ра. Ехал мимо бани, а у самой бани черемуха росла. Свободным концом ве-
ревки за черемуху зацепил. Подтянулся. Тучу на веревке держу. Один край
тучи в котел смял на горячу воду, другой край - в кадку для холодной во-
ды, окачиваться, а остатну тучу отпустил с благодарением, за доставку к
дому.
Туча хорошо обхожденье понимат. Далеко не пошла, над моим огородом
раскинулась и пала теплым дождичком.
ЛЕТНО ПИВО
Ну, и урожай был на моем огороде! Столько назрело да выросло, что из
огорода выперло. Которо в поле, то ничего, а одна репина на дорогу выбо-
ченилась - ни проехать ни пройти.
Дак мы всей деревней два дня в репе ход прорубали. Кто сколько выру-
бит, столько и домой везет. Старательно рубили. Дорогу вырубили в репе
таку, что два воза с сеном в ряд ехали.
А капуста выросла така, что я одним листом дом от дождя закрывал.
Учены всяки приезжали, мне дип В больши праздники, в гулянки мы летно
пиво особливо варили.
Как которы пьяны забуянят - сейчас мы этого пива летного чашку али
ковш поднесем. - Выпей-ко, сватушко!
Пьяной что понимат? Вылакат - его и выздынет над деревней. За ногу
веревку привяжем, чтобы далеко не улетел, да прицепим к огороду али к
мельнице. Спервоначалу в одно место привязывали, дак пьяны-то драку учи-
няли в небе. Ну, за веревку их живым манером растаскивали жоны; своих
мужиков кажна к своему дому на веревке, как змеек бумажной на бечевке,
волокут. Мужики пьяны в небе руками машут, жон колотить хотят, а жоны с
земли мужиков отругивают во всю охотку. Мужики протрезвятся в вольном
воздухе скоро, как раз к тому времени, как бабы ругаться устанут. Тут
жоны веревки укоротят, ну мужья и дома.
САХАРНА РЕДЬКА
Заболели у меня зубы от редьки. И то сказать -
редька больно сахарна выросла в то лето. Уж мы и
принялись ее ись.
Ели редьку кусками,
редьку ломтями,
редьку с солью,
редьку голью,
редьку с квасом,
редьку с маслом,
редьку мочену,
редьку сушену,
редьку с хлебом,
редьку с кашей,
редьку с блинами,
редьку терту,
лом посулили. У меня и рама для него готова - как пошлют, так встав-
лю.
На том же огороде, из которого репа выперла на дорогу, хмель вы-
рос-вызнялся. Да какой! Кажну Хмелеву ягоду охапкой домой перли. А кото-
ра хмелева ягода больша, ту катили с "Дубинушкой"!
Стали пиво варить с новоурожайным хмелем. Пиво сварено, бродит.
А поп у нас был. Сиволдаем мы его звали: отец Сиволдай да отец Сивол-
дай. Настояще имя позабыли, подходяще и это было.
Терпежа нет у Сиволдая дождать, ковды пиво вы бродит.
- Я, -говорит, -братия, для пива готов, значит, и пиво для меня гото-
во!
Нам что. Брюхо не наше - пей. Назудился Сиволдай пива. Вот в ем пи-
во-то и забродило, заурчало. Сиволдая горой разнесло.
Мы с диву только пятимся - долго ли до греха! А Сиволдай на месте по-
раскачался, да и заподы мался, да и полетел. И вопит: - Людие, киньте
веревку, а то далеко улечу! А мы от удивленья рты разинули и закрыть за-
были. Куды тут веревка.
Сиволдая отнесло в надполье. Поп летит и переку выркивается через го-
лову. Потом объяснил, что это он земны поклоны клал. Видно, большого
лишку выпил поп - его как прорвало!
Дак хошь верь, хошь не верь - через семь деревень радугой!
Воротился Сиволдай без вредимости. Упал на кучу сена, свежекошено бы-
ло.
Теперича летать нипочем. Примус разведут, прила-дятся и летят. А в
старо время только наша деревня летала. редьку маком, редьку так! Из
редьки кисель варили, с редькой чай пили.
Вот приехала к нам городска кума Рукавичка, она привередлива была,
важничала: чаю не пила, только кофей, и первы восемнадцать чашек без са-
хару! А как редьку попробовала, дак и первы восемнадцать, и вторы восем-
надцать, и дальше - все с редькой.
Я не оговариваю, пускай ее пьет в полну сытость, этим хозяев славит.
А я до того навалился на сахарну редьку, что от сладкого зубы заболе-
ли, и так заболели, что свету невзвидел!
По людскому совету на стену лез, вызнялся до второгоэтажа, в горнице
по полу катался. Не помогло.
Побежал к железной дороге на станцию. Поезд отходить собирался. Я за
второй вагон с конца веревку привязал, а другой конец прицепил к зубу
больному. Хотел, привязаться к последнему вагону, да там кон-духтор сто-
ял.
Поезд все свистки проделал и пошел. И я пошел. Поезд шибче, я - бе-
гом. Поезд полным ходом. Я упал, .за землю ухватился. И знаешь что? Два
вагона оторвало!
"Ох, - думаю, - оштрафуют, да еще засудят". В старо-то время нашему
