начисто ушли, суда все угнали, мне и догонять не на чем.
Я недолго думал. Столкнул баню углом в воду, в крышу воткнул жердину
с половиком - вышла настояща мачта с парусом. Стару воротину рулем обо-
ротил. Баню натопил, пару нагонил, трубой дым пустил.
Баня с места вскачь пошла, мимо городу пароходным ходом да в море вы-
вернулась и мимо наших уем-ских судов на полюбование все кругами, все
кругами, по воде вавилоны развела.
У бани всякий угол носом идет, всяка сторона - корма. Воротина-руль
свое дело справлят, баня с того дела и заповорачивалась, поворотами
большого ходу набрала.
Я в печке помешал, пару прибавил, сам тороплюсь - рулем ворочаю. Баня
разошлась, углами воду за версту зараскидывала, небывалошну, невидалошну
одноместну бурю подняла. Кругом море в спокое, берега киснут. А посеред-
ке, ежели со стороны глядеть, что-то вьется, пена бьется, вода брызжется
и дым валит,, как из заводской трубы.
До кого хоть доводись, переполошится. .Со стороны глядеть - похоже и
на животину, и на машину. Животина страшна, а машина того страшне. Ну,
страшно-то не мне да не нашим уемским.
Рыбы народ любопытный, им все надо знать, а в бане новости завсегда
самы свежи, сами новы. Рыбы к бане со всех сторон заторопились. А мы
промышлям.
С судов промышляют по-обнаковенному, по старому заведению. А я с бани
рыбу стал брать по-новому, по-банному. Шайкой в воде поболтаю, рыба ду-
мат: ее в гости зовут - и в шайку стайками, а к бане косяками. Мне и
сваливать рыбу места нет: на полок немного накладешь. Стали наши рыбацки
суда чередом да всяко в свою очередь к бане подходить. Я шайкой рыбу
черпаю, бочки набью, трюма накладу, на палубе выше бортов навалю, полно
судно отходит, друго подходит. Это дело с краю бани, а в середке баня
топится, народ в бане парится, рябиновыми вениками хвощется. От рябино-
вого веника пару больше, жар легче и дух вольготнее.
Чтобы дым позанапрасно не пропадал, в трубе коптилку завели. Это уж
без меня. Я баню топил да рыбу ловил.
В коротком времени все суда полнехоньки рыбой набил. Судно не брЮхо,
не раздастся, больше меры в него не набьешь. Набрали рыбы, сколько в су-
да да в нас влезло. Остальну в море на развод оставили.
К дому поворотились гружены суда. Тут я с баней расстался, за дверну
ручку попрощался. Домой пошли - я на заднем суденышке сел на корме да на
воду муку стал легонько трусить. Мука на воде ровненькой дорожкой от ба-
ни до Уймы легла. Легла мучка на морску воду, на рассоле закисла разом и
тестяной дорожкой стала.
За нами следом зима шла, морозом пристукнула, вода застыла. Тестяная
дорожка смерзлась от середки моря до самой нашей деревни.
Мы в ту зиму на коньках в баню по морю бегали. Рыбы учуяли хлебный
дух тестяной дорожки и по обе стороны сбивались видимо-невидимо, мамае-
выми полчищами. Мы в баню идем - невода закндывам, вы моемся, выпаримся,
в морской прохладности продышим ся, невода рыбой полнехоньки на лыжи
поставим. На коньках бежим, ветру рукавицей помахивам, показы-вам, куда
нам поветерь нужна.
У нас в банных вениках пар не успевал остывать, вот сколь скоро домой
доставлялись.
Всю зимушку рыбу ловили, а в море рыбы не переловишь.
С того разу и повелись зимны рыбны промыслы. Весной лед мякнуть стал,
рыбьи стаи тестяну дорожку растолкали, и понесло ее по многим становищам
хорошему народу на пользу. К весне тесто в море в полну пору выходило.
Промышленники тесто из моря в печки лопатами закидывали. Который кусок
пекся караваем, а который рыбным пирогом - рыба в тесто сама влипала.
Просолено было здорово. Поешь, осолонишься и опосля чай пьешь в охотку.
С той поры, как баня жаром да паром море нагревать стала, и потепле-
ние пошло, и льды пораздвинулись, и зимы легче стали.
БЕЛЫ МЕДВЕДИ
Вот теперича на Нову Землю ездить стало нипочем. А в старо время,
когда мы, промышленники, туда дорогу протаптывали, своими боками обмина-
ли, солоно доставалось.
К примеру, скажу о первой попаже на Нову Землю и как белы медведи ме-
ня ловили, а я их поймал.
Пришел, значит, пароход к Новой Земле. Меня на берег выкинули. Да как
выкинули! От берега далеко остановились: к месту подхода не знали. Чи-
новник, что начальствовал на пароходе, говорит:
- Нет расчета в опасно место соваться, к берегу подходить, швырнем на
веревке, за веревку промыслом заплатит.
Меня веревкой обвязали, размахали, да и кинули на берег. Свистком
посвистели, дымом, как хвостом, накрылись и ушли.
Остался я один. Кругом голо место, и посередке камень торчит, и всего
один. А у берега лесу нанесло множество.
Я веревку за камень прихватил, другим концом давай бревна на берег
вытаскивать. И стал дом строить.
Выстал дом уж высоко, только окон да дверей не прорубил, топора не
было, да крышей не успел покрыть.
Место, в которо меня выкинули с парохода, медвежье было, проходно для
медведей, вроде медвежьего постоялого двора. Белый медведь высмотрел ме-
ня и ко мне со всех ног, а мне куда себя девать? Место голо, в дом без
дверей да без окошек не скочишь. Я привязался к концу веревки да от мед-
ведя кругом камня, а медведь за мной, что сил есть, ухлестыват. Веревка
натянулась, я оттолкнулся ногами от земли, меня на натянутой веревке и
понесло кругами.
Медведь по земле лапы оттаптыват. Я ногу на ногу закинул, цигарку за-
курил, дым пустил, медведя криком подгоняю. Мне что, меня выносом несет,
я и устали не знаю, сижу себе да кручусь.
Медведь из силы выбился, упал, ему дыханье сперло. Я веревку укоро-
тил, медведя дернул за хвост, в дом бескрышной закинул.
Гляжу - опять медведь. Я и этого таким же ходом прокрутил до уморенья
и в дом закинул. Медведи один за одним идут и идут. Мне дело стало при-
вычно, я и ловлю. К осеннему пароходу наловил медведей ровно сто! Чинов-
ник счет-расчет произвел, высчитал с меня и за землю, и за воду, и за
всех сто медведей. Мне один пятак дал. Пятак дал, да две копейки с гро-
шом отобрал на построение кабака и говорит:
- Понимай нашу заботу о вас, мужиках. Здесь на пустом месте кабак
поставим да попа со звоном посадим. Это когда с вас, мужиков, денег на-
собирам.
Я знал, что чиновники слушают, только когда им выгода есть. Я и под-
задорил чиновника самому для себя медведей ловить. Чиновник до конца и
слушать не стал, на наживу обзарился, веревкой обвязался - и бегом дру-
гом камня! Я его словом подгоняю:
- Шибче бежи, ваше чиновничество, скоро медведь тебя увидит, за тобой
побежит. Медвежья пора прошла в этом месте. Чиновник подскочил, веревка
натянулась, чиновника высоко подняла. Заместо медведя наскочил ветрище с
гро-зищей. Я только малость веревку надрезал. Ка-ак рванет чиновника!
Веревка треснула.
Чиновника унесло. Над морем пронесло. В Норвегу, в город Варду, да
там с громом, с молнией среди города с неба кинуло. Норвеги в перепуге.
- Андели, что такое? - кричат, - не иначе как небесный житель из раю!
Поп норвежский в колокол зазвонил, кадилом замахал и к чиновнику по-
шел. Прочий народ дожидат дозволения прикладываться к небожителю.
Чиновник очухался, огляделся да как заорет на попа и на всех норве-
гов. Те слов не поняли, а догадались, о чем чиновник кричит. Попу гово-
рят:
- Коли таки жители в раю, то мы в рай не хотим! Норвежский полицейс-
кий просмотрел гостя, услыхал винной запах, увидал светлы пуговицы,
признал чиновника и говорит: - Этот нам нужен: чиновники для нас, поли-
цейских, первы помощники, народ в страхе держать да доходы собирать. Поп
норвежский свое кричит:
- Ни в жизнь не отступлюсь, ни в жизнь не отдам этого святого. В на-
шем поповском деле чиновник нуж-не, чем в вашем полицейском. А вам, по-
лицейским, без нас, попов, с народом не справиться. Мы через этого свя-
того большой доход займем.
Чиновника унесло, мне легче стало. Я дом на воду столкнул. Хорошо,
что без окон, без дверей, - вода не зашла. Медведей - всех сто - запряг
и поехал на медведях по морю. Скоре всяких пароходов. Да что пароходы,
им надо дорогу выбирать, а я и по воде и по суху на медведях качу. Под
дом полозья из бревен наколотил, оно и легко. Дом вот этот самый, в ко-
тором сидим. Потрогай рукой, потопай ногой - настоящий, из заправдашнего
леса. Тронь - и будешь знать, что я все правду говорю.
Медведи - ходуны, им все ходу дай. Запряг медведей и поехал по горо-
дам. За показ деньги брал и живьем продавал. Одного медведя купили для
отсылу в Норвегу, сказывали, чиновник заказывал купить.
Пожалел я норвегов, что все еще со святым возятся, да подумал: "На-
терпятся - сами за ум возьмутся".
БРЮКИ ВОСЕМНАДЦАТЬ ВЕРСТ ДЛИНЫ
Выспался я во всю силу. Проснулся, ногами в поветь уперся и потянулся
легкой потяготой. До города вытянулся - до города не сколь далеко, всего
восемнадцать верст. Вытянулся по городу до рынка, до красного ряда, где
всякима материями торгуют.
Купцы лавки отворили. Чиновники да полицейски в лавки шмыгнуть хоте-
ли, взять с купцов по взятке - это для почину, кому сколько по чину.
Я руки разминаю после хорошего спанья, чиновни ков по болотам, по
трясинам кинаю. Полицейски под ступиться боятся.
Модницы-чиновницы пришли деньги транжирить мужья не трудом наживали,
жонам нетрудно проживать. Я топтать себя разрешения не дал - модницам до
лавок ходу нет
Купцы ко мне с поклоном и с вежливым разговором: - Ах, как оченно за-
мечательно хорошо. Малина, что ты чиновников и полицейских по болотам
распределил. Они хоть нам и помогают, да умеют и с нас шкуру сдирать. А
без модниц мы за выручкой сидим без выручки. Сколько хочешь отступного
за освобождение прохода?
- До денег я не порато падок, сшейте мне штаны на теперешный мой
рост. Рубаху с вас не прошу - до-мотканну ношу. Мера штанам, пока дальше
не вытянулся, восемнадцать верст, прибавьте на рост пять верст.
У купцов брюха подтянулись, рожи вытянулись, рожи покраснели, глаза
побелели. Купцы и рады бы полицейских позвать, да те далеко, до болота
не ближней конец!
Материю собрали, штаны сшили восемнадцативерстовые с пятиверстовым
запасом. Я рынок освободил: вызнялся у себя на повети. Брюки упали ма-
терчатой горой, всю деревню завалили. На мой рост один аршин с малым
прибавком надо.
По жониному зову все хозяйки сбежались с ножницами, с иголками и при-
нялись кроить, резать, шить, петли метать, пуговицы пришивать. В одно-
часье все мужики, старики и робята в новы брюки оделись, всем достало. У
нас с тех пор ни один мужик, ни один старик без брюк не ходит. Приезжай-
те, поглядите.
Купцы с нас во все времена Тянули, сколько их си лы было. Довелось и
мне потянуться и с купцов стянуть штаны на всю деревню.
МЕДВЕДЬ ОТ ПОПОВСКОГО НАШЕСТВИЯ ИЗБАВИЛ
Потянулся я да в лес.
А утром ранним да при первом солнышке всяко место праздником живет. И
дерева, и кустики, и травка расправляются, улыбаются, здороваются. Птицы
и всяка живность празднуют всяк по-своему.
Я бы, может, и долго на праздник утрешний глядел (ведь всяк день
по-новому), да увидел наших хозяек домовитых, деловитых, по грибы, по
ягоды торопят себя, заветными дорожками кривуляют, одна другу обгоняют.
Кажна норовит вперед заскочить и ягодны, грибны места захватить.
Мне ихны места не подо что, я свои найду. Потянулся я за болотны то-
пи-трясины, куда ни ногой не пройдешь, ни лодкой не проедешь. Грибов
там! Место не тревожено, грибница не рвана, не порчена. Грибы живут
большущими артелями, кучами с деревню. Я рукой махнул - и разом на две
двурушных корзины сгреб.
Рукой помахиваю с грибного места в деревню, всем хозяйкам к дому, к
самому порогу по этакой охапке грибов поставил, ну, и своей жоне столько
же и с при-бавком.
Повернулся на ягодны места"
На нетоптаных местах, на неломаных кустах ягод-то, ягод! Видимо-неви-
