уехала из Адьяра, они, под предлогом ремонта, завладели ее комнатами,
и зная, что их положение в доме становится все более шатким, решились
отомстить, судя же по дальнейшему их поведению, надеялись, вероятно,
извлечь и материальную пользу из этой мести. С этой целью столяр Ку-
ломб принялся ломать стену в спальне Елены Петровны и делать разные
приспособления, которые должны были доказать, что она производила свои
феномены с помощью потайных дверей и других мошеннических приемов. К
счастью, им не удалось докончить начатого, и когда от них потребовали
ключи от комнат Елены Петровны и несколько теософов, в числе которых
были д-р Гартманн, Субба-Рао, судья Сринаваза-Рао, г-н Броун, Домадар
и другие, вошли в ее спальню, они увидели следующее: в стене, застав-
ленной шкафом, было пробито отверстие, которое было недоделано и долж-
но было, по всей вероятности, пройти насквозь в соседнюю, так называе-
мую "оккультную комнату", в которой - как раз против сделанного от-
верстия - висел на противоположной стороне стены небольшой шкаф, где
чаще всего происходили различные феномены. Цель Куломбов была ясна: в
шкафу, стоявшем в спальне, они уже устроили подвижную стенку, которая,
впрочем, скрипела и плохо двигалась; вероятно, такую же стенку они
предполагали сделать и в шкафу, висевшем в оккультной комнате, а сте-
ну, лявшую оба шкафа, они уже начали ломать с целью сделать отверстие,
через которое можно бы сообщаться из спальни с "оккультной комнатой"
через висевший там шкаф. Но это им не удалось, и в течение всего лета
1884 года многочисленные посетители Адьяра рассматривали и начатую ды-
ру в стене, которая была такого размера, что 10-летний мальчик мог с
трудом в нее влезть, и подвижную спинку шкафа, которая скрипела и не
хотела скользить. Осенью 1884 г., следовательно до возвращения Елены
Петровны и до появления в Индии следователя Ходжсона. В. Джедж, заме-
нявший президента на время ее отсутствия, решил уничтожить следы дея-
тельности Куломбов; с этой целью он пригласил тридцать свидетелей, ко-
торые все подписались под протоколом, свидетельствовавшим о проделан-
ном в стене отверстии, после чего приглашенный им каменщик заделал
пробитую стену и комнату оклеили новыми обоями. Но все это не помешало
командированному Обществом психических исследований Ходжсону, который
приехал в Адьяр весной 1885 года и не мог видеть ничего, кроме гладкой
стены, так как отверстие было сделано осенью 1884 года, приложить к
своему отчету план комнаты (стр. 220) с пробитой стеной, вводя читате-
лей отчета в заблуждение, будто он сам видел отверстие и сам набросал
план, тогда как план этот был составлен Джеджем до заделки отверстия.
Между тем, Куломбы, потерпев неудачу в своем первом предприятии, при-
думали новое: они подделали целый ряд писем,* будто бы написанных Еле-
ной Петровной к своей сообщнице г-же Куломб, в которых делаются приз-
нания в различных мошенничествах. Это предприятие удалось: письма были
куплены иезуитом миссионером Паттерсоном и напечатаны в "Christian
College Magazine". Но самое непонятное из этой вторичной попытки пре-
дать и продать Елену Петровну выпадает на долю самого следователя
Ходжсона: несмотря на то, что Е. П. Блаватская клятвенно отрицала под-
линность этих писем, несмотря на все признаки подделки (орфографичес-
кие ошибки во французских словах, перепутанные имена и т. д.), несмот-
ря на взрыв негодования всех знавших Елену Петровну порядочных людей,
г-н Ходжсон не согласился показать эти письма ни ей, ни ее близким, и
в то же время все свои обвинения строил на них. Другое обвинение Ходж-
сона состояло в том, что письма Учителей писались самой Еленой Петров-
ной, и это обвинение поддерживалось им несмотря на то, что берлинский
эксперт Шютце утверждал, что "нет ни малейшего сходства между почерком
этих писем и почерком Е. П. Блаватской". Но самым интересным является
конечный вывод Ходжсона: отвергнув целый ряд психологических мотивов,
которые могли бы заставить Елену Петровну пуститься в такие проделки,
он решает, что она была агентом русского правительства и действовала в
пользу русских интересов, в доказательство чего и представляет "доку-
мент" (опять-таки выкраденный г-ой Куломб из бумаг Елены Петровны). К
несчастью для г-на Ходжсона редактор газеты "Pioneer" узнал в этом до-
кументе отрывок из перевода Елены Петровны "Путешествие в центральную
Азию" полковника Гродекова, который она делала для его газеты. Вероят-
но, вышла неудачная страница и она выбросила ее в корзину для бумаг,
откуда "документ" и попал в руки проницательного следователя.
Я не могу останавливаться долее на подробностях этого процесса; при-
бавлю только, что он вызвал в свое время со стороны заинтересованных
лиц новые расследования на месте, которые опровергли все выводы следо-
вателя Ходжсона. Протоколы этих расследований и многочисленные протес-
ты, появившиеся в то время в газетах Индии и Америки, составили целую
литературу. Наиболее ценные данные из всех тогдашних расследований бы-
ли, после тщательной проверки, собраны новым президентом Теософского
общества, А. Безант и изданы в 1907 году под заглавием "Е. П. Блаватс-
кая и Учителя Мудрости". В этой книге интересующиеся могут узнать
правду относительно процесса Куломбов-Ходжсона.
Как бы то ни было, а дело было сделано: клевета была пущена гулять
по свету, и люди, стоявшие далеко от истинного положения вещей, долго
еще продолжали повторять невежественные обвинения Ходжсона, ровно ни-
чего не понимавшего в восточном оккультизме. Тех же, которые старались
вникнуть в дело, чрезвычайно смущал вопрос: отчего ясновидящая Елена
Петровна не знала, что готовится против нее заговор? И отчего не спас-
ли ее Учителя, к которым она относилась с такой глубокой преданностью?
В ответ на первый вопрос можно указать на тот случай ясновидения, ко-
торый сестра Елены Петровны приводит в биографии Е. П. Б.* Она сильно
беспокоилась за своего сына. Заметив это, Елена Петровна попросила ее
помолчать, закрыла глаза и, после нескольких мгновений сосредоточенно-
го внимания, сказала сестре, чтобы она не тревожилась, что сын ее жив.
Для ясновидения нужна такая же фиксация внимания, как и для физическо-
го зрения. Каждый испытал на себе, как ускользают от человека окружаю-
щие объекты, когда внимание его занято одним определенным предметом, а
мы знаем, что Елену Петровну в то время занимали чрезвычайно серьезные
задачи. И она, конечно, не думала о проделках оставшихся в Адьяре Ку-
ломбов. Великодушные люди всегда доверчивы; а когда узнаешь, каких
больших размеров была душа у Елены Петровны, становится вполне понят-
но, что ей не хотелось устремлять свое внимание на мелкие предательст-
ва, о которых ее не раз предупреждали. Она просто не останавливалась
на них и пользовалась своим ясновидением для более достойных и инте-
ресных целей.
Гораздо труднее ответить на второй вопрос, так как он относится к
психическим законам высшей ступени сознания, на которой многое прояв-
ляется совершенно иначе, чем на нашей низшей ступени, хотя для понима-
ющего закон кармы не трудно догадаться, почему Учитель никогда не
пользуется своими высшими силами для изменения человеческой судьбы.
Закон кармы учит, что все, происходящее с человеком во время его зем-
ной жизни, есть результат им же совершенного в прежних существованиях,
есть восстановление им же нарушенного равновесия или справедливости,
что одно и то же. Поэтому Адепты Мудрости не считают себя вправе вли-
ять на совершающуюся карму кого бы то ни было своими оккультными сила-
ми. В пределах всем доступного человеческого участия и сострадания они
могут действовать, и в этих пределах они сделали все, что можно было
сделать, предупреждая неоднократно и остававшихся в Адьяре, и уехавше-
го в Европу Олькотта.* Иное вмешательство было бы нарушением духовного
Закона, который в "Голосе Безмолвия" выражается так: "Она (стезя отре-
чения) приводит архата к неизреченной душевной печали; печали за "жи-
вого мертвеца"** и бессильной жалости к страдающему человечеству, под-
лежащему всем бедствиям кармы; ибо мудрые знают, что плоды кармы не
могут быть устранимы". И дальше: "Научай не создавать новые причины;
но волне последствий, подобно великой волне прилива, ты не должен ста-
вить преград, дабы завершился ее естественный бег".*** Прибавлю к это-
му и еще одно указание: на тех высших ступенях человеческого духа, о
которых идет речь, мера, которой мы меряем события, не имеет значения,
и то, что для нас кажется чрезвычайно важным, является совсем не важ-
ным там.
Чтобы покончить совсем с этим тяжелым, эпизодом из жизни Е. П. Бла-
ватской, нужно сказать несколько слов о ее поездке осенью 1884 года в
Индию, о которой было упомянуто лишь вскользь. Узнав о проделках Ку-
ломбов и о поддельных письмах, напечатанных Паттерсоном в "Christian
College Magazine", она поехала туда с надеждой привлечь Куломбов и
Паттерсона к судебной ответственности, выяснить на суде всю правду и
восстановить свое доброе имя. Но ей пришлось еще раз пожертвовать со-
бой. Комитет, состоявший из 24 наиболее уважаемых членов Теософского
общества, европейцев и индусов, решил, что иск с ее стороны выдвинет
на сцену вопрос о махатмах, и они сами, а также их отношения к учени-
кам, станут темой для пересудов и насмешек совершенно невежественных в
вопросах восточного оккультизма английских судей, а это обстоятельство
может оскорбить чувства индусов. Этот мотив был для нее важнее ее лич-
ной судьбы и - она покорилась. Необходимо к этому прибавить, что она
обрадовалась, когда узнала, что Общество психических исследований по-
сылает в Индию своего поверенного для расследования всего дела на мес-
те, что и выражала в своих письмах. Из этого читатель поймет, до чего
неожидан был удар, который ей нанес отчет Ходжсона.
Чрезвычайно важным доказательством вздорности всех обвинений следо-
вателя Ходжсона и правоты Елены Петровны служат те овации и знаки ува-
жения и сочувствия, с которыми индусы встретили Елену Петровну, когда
она приехала в Мадрас уже после клевет, возведенных на нее Куломбами и
Паттерсоном. Если бы в обвинениях следователя была хотя искра правды,
индусы должны бы забросать не цветами, как это было в действительнос-
ти, а камнями ту женщину, которая из личных темных целей надругалась
над их священными заветами. Сама идея махатм и сношения с ними имеют
для индусов такое высокое значение, что они никогда не простили бы то-
му, кто сделал из этих сношений повод для подлога и шутовского маска-
рада, в чем обвиняли Елену Петровну Куломбы и чему поверил Ходжсон.
А между тем, индусы встретили ее со всеми признаками глубокого ува-
жения и в обращенных к ней приветственных речах определяли ее деятель-
ность совершенно иначе, чем лондонский ареопаг ученых; они благодарили
ее за "возрождение санскритской литературы, за старания примирить ре-
лигию с наукой, за пролитие света на потустороннюю судьбу человека, за
соединение различных индусских каст в одно братское чувство взаимной
симпатии, за верную передачу арийской Мудрости, которая подвергалась
таким искажениям со стороны европейцев".
Нужно думать, что это благодарное отношение индусов принесло некото-
рое утешение Елене Петровне; но нравственное потрясение было настолько
сильно, что она тяжко заболела. Лечивший ее доктор настоял на ее не-
медленном возвращении в Европу, и друзья перенесли ее в носилках на
пароход, который и увез ее навсегда из привлекавшей ее с юных лет
"страны чудес". В Европе она, как уже было сказано, избрала тихий
Вюрцбург, чтобы без помехи писать "Тайную Доктрину", и прожила сперва
в этом немецком городке, а потом в Остенде, вдвоем с гр. Вахтмейстер
до своего переселения в 1887 году в Лондон. В Остенде на глазах гр.
