день сватов заслал, подарки драгоценные к ногам невесты положил. Вско-
рости и свадебку сыграли.
Сам воевода молодых поздравить пришел. Вот сидит он среди гостей на
самом почетном месте, жемчуга да янтарь рассматривает, насмотреться ни-
как не может. Все рассматривал, все разглядывал, а потом вдруг из-за
стола встал и, ни слова не сказав, вышел вон.
Народ воеводе дивится, а он, не мешкая, к себе домой да тут же Фили-
мона зовет.
- Надоумь, - говорит, - Филимонушка. Каким таким образом мне до бо-
гатств добраться, тех самых, что у черта морского и черта подземного в
садах сокрыты.
- Дело это необычное, - отвечает Филимон, - а потому лучше советчиц
моих послушать.
Тут он за свечами сходил, зажег их и спрашивает:
- Скажите, Умница, Разумница и Благоразумница, как воеводе в сад ян-
тарный да сад жемчужный попасть?
- А надо ли это воеводе? - спрашивают свечки.
- Надо! - твердит Филимон. - Обязательно надо!
- Коли так, - отвечают свечки, - то пойдите вы оба к старой ведьме на
остров, потом к старшему сыну ее - глядишь, к братьям его и попадете.
Умолкли свечи, сами собой погасли, а воевода тут же велел Филимону в
дорогу собираться.
Собирались недолго, среди ночи и выехали. До озера добрались, плотик
небольшой смастерили, шесты в руки да прямиком на остров. Не успели тол-
ком от берега отойти, как Филимон шест ни с того ни с сего бросил, в во-
ду прыгнул да обратно на берег - передумал, не иначе как нечисти испу-
гался.
- Стой! - кричит воевода. - А ну вернись!
Покричал-покричал, да без толку. Филимон на берег выбрался, воду из
сапог вылил, на коня да обратно в город. А воевода с досады плюнул и
снова в путь, от замысла своего не отказывается.
Добрался он до острова, нечисть дождался да решил, как и Касьян, пес-
нями ее потешить. Веселых, плясовых песен он не знал, а вот песен о люб-
ви - превеликое множество. Их и пел.
Вот поет он, соловьем заливается, на старую ведьму поглядывает, все
угодить ей хочет. А та взор к нему устремила, глазенки округлила, затаив
дыхание слушает. "Ишь, разомлела, - думает воевода, - красной девицей
себя мнит. Ну да ладно, уж я-то для тебя расстараюсь, лишь бы до бо-
гатств сыновей твоих добраться".
Хитер воевода, неспроста нечисть забавляет, да одного лишь не ведает.
Не ведает, каким боком все это выйдет. А вышло-то так, что старуха в
мужья его взять вознамерилась.
- Оставайся у меня, - говорит. - Больно песни твои хороши. Будем
здесь, на острове, жить, песни распевать. По ночам костры жечь будем,
купаться да через огонь прыгать - не жизнь, а сплошной праздник! Ну так
как?
Ведьма ответа ждет, а воевода молчит, ушам своим не верит. Потом
вдруг с места сорвался и с разбега в озеро бултых! Хотел было сбежать,
да не тут-то было! Лешие вслед за ним в воду попрыгали, окружили, приня-
лись меж камышей гонять, да с улюлюканьем, с гиканьем. Гоняли-гоняли,
вконец измучили, на берег выволокли, на колени перед ведьмой поставили.
Оглядела она его несчастненького, пожалела, обняла да и говорит:
- Не кручинься, милый. Стерпится - слюбится.
Я вот, к примеру, у самого черта в женах была - и то ничего...
Поплакал воевода, погоревал, да видит, что деваться-то некуда. Вместе
с ведьмой в дупло сухого дуба залез, там с ней и зажил. Вот так-то!
А тем временем Филимон в город возвратился.
"Как быть? - думает. - Что ни говори, а ведь струсил я, в трудный час
воеводу оставил. Как бы ответ держать не пришлось". Тут он решил со
свечками посоветоваться. На стол их поставил, зажег и спрашивает:
- Скажите-ка мне, Умница, Разумница и Благоразумница, можно ли воево-
ду спасти? Можно ли в целости и сохранности его домой воротить?
- Можно, - отвечают свечки, - коли Касьяна на выручку послать.
Погасли свечки, а Филимон молодца вызвал, все как есть ему рассказал,
к озеру с новым поручением отправил.
Делать нечего, пошел Касьян домой, с женой попрощался, четверть вина,
гусли да запасную одежду с собой взял и тотчас в путь. Добрался до озе-
ра, подъехал к самой воде, позвал русалок да расспросил их о том, что с
воеводой приключилось. Выслушал русалок и говорит:
- Надо бы мне на остров наведаться да ближайшей ночью обратно вер-
нуться.
- А коли нечисть тебя не отпустит?
- Тогда уж вы меня и выручите. На вас одна надежда.
Тут русалки велели Касьяну на берегу их ждать, а сами в глубь озерную
поплыли. Вот опустились на дно, среди коряг черного сома разыскали, да
сома здоровенного, саженей этак пять длиной. Сом на дне разлегся, спит,
только пузыри пускает, усами длиннющими во сне шевелит.
Русалки будить его принялись, за усы таскать, бока щекотать, еле раз-
будили. А он их выслушал и говорит:
- Ладно уж, так и быть, в полночь к острову подплыву. А как молодец
ваш в воду войдет, так я его тотчас схвачу и прочь уволоку - глазом
моргнуть не успеет.
Умолк сом, зевнул и опять глазищи свои сомкнул. Русалки тревожить его
более не стали, к доброму молодцу вернулись. Нашли ему лодку да объясни-
ли, о чем с сомом толковали, о чем договорились.
Тут Касьян коня к дереву привязал, взял с собой вино да гусли, сел в
лодку и к острову поплыл. К вечеру добрался. Вышел на берег, прислушал-
ся. Кругом тишина, и лишь из дупла протяжные голоса доносятся. То воево-
да песню о красной девице выводит, о том, как она милого своего в садоч-
ке дожидается. Старая ведьма дребезжащим голоском подпевает, что есть
мочи старается.
Присмотрелся добрый молодец и на ветвях дерева с десяток леших разг-
лядел. Сидят, не шелохнутся, все в слух ушли, даже на Касьяна, старого
знакомого, внимания не обращают. А он, недолго думая, кулаком по дереву
постучал, ведьму позвал.
- Выбирайся, - говорит, - хозяюшка! Веселиться будем.
Старуха из дупла высунулась, молодца признала, обрадовалась. Тут и
воевода выглянул, стражника своего увидел да зарыдал, слезами так и за-
лился, в голос заревел.
- Вот те на! - сердится Касьян. - Ты зачем же, хозяюшка, старика-то
ветхого пригрела? Он нам все веселье испортит.
- Как зачем? - отвечает старуха. - Муж всетаки. Как же его не приг-
реть-то?
- Какой прок в муже таком? - удивляется Касьян. - Лучше меня в мужья
возьми.
Тут старуха чуть было с дерева не свалилась. Глазищи на молодца выпу-
чила, ушам своим не верит.
- А не врешь? - спрашивает.
- Не вру, для того и вернулся. Вот вино и гусли для свадьбы привез.
Сел он возле дуба, гусельки на колени положил, пальцами по струнам
пробежал да такую плясовую завел, что лешие все как один с дерева попры-
гали, принялись скакать, ногами сучить.
Старуха тоже время зря не теряет. Воеводу в лодку усадила, поцеловала
на прощание, подзатыльник дала да с острова выпроводила. Сама возле
Касьяна пристроилась, глаз с него не сводит, улыбается во весь рот, клы-
ки скалит. А он песнями леших забавляет, плясками веселит. К полуночи
уморил. Повалились лешие на землю, разлеглись кто где, а Касьян ведьме
говорит:
- Надо бы мне искупаться, в воде поплескаться, пыль дорожную смыть.
- А не сбежишь? - сомневается старуха.
- Как же я без лодки-то сбегу? - отвечает Касьян. Тут он разделся, в
озеро зашел, а из-под воды огромный сом тут же вынырнул, молодца поперек
туловища схватил и опять под воду. Старуха в крик, лешие вой подняли, а
сом все дальше от острова уходит. Притащил Касьяна к тому самому месту,
где он коня оставил, а сам опять на дно ушел, в коряги залег.
Касьян запасную одежду надел, русалкам на прощанье рукой махнул да на
коня. На обратном пути воеводу догнал, вместе с ним в город и возвратил-
ся. Касьян сразу к жене, а воевода к Филимону, бывшему любимчику своему.
"Ну Филимон! Ну изменник! Ну Иуда! - думает. - Как же ты теперь в гла-
за-то мне посмотришь?"
Подъехал к его дому, а тот гостя из окна увидал, перепугался да через
черный ход прочь убежал, на подворье спрятался. Воевода сразу в дом, все
комнаты обошел, хозяина так и не застал, но зато подсвечник со свечами
на столе увидел. Подошел к столу, свечи зажег и спрашивает:
- Скажите-ка мне, премудрые советчицы, как мне с хозяином вашим пос-
тупить? Он мне к ведьме пойти насоветовал, а сам-то сбежал! Он и молодца
погубить надоумил, а молодец-то меня из беды выручил!
Прислушался воевода, ответа ждет, а свечи-то отвечать не торопятся,
хозяина подвести боятся.
- Отвечайте! - сердится воевода. - А не то всех троих в печь брошу,
не пощажу!
Испугались свечки, отвечают еле слышно:
- Жил бы ты, воевода, своим умом...
- Что-о-о? - удивляется он. - Что вы сказали?
- Жил бы ты, воевода, своим умом, - повторили свечки да тут же и по-
гасли.
Вернулся воевода домой и в тот же день повелел Филимона со службы
прогнать, а предводителем стражи вместо него Касьяна назначить.
С той поры поумнел воевода, льстецам и угодникам доверять зарекся.
ЦАРЬ, ДЕВИЦА И СЕРЕБРЯНАЯ СПИЦА
Скакал по лесу всадник, царский гонец, а дело к вечеру шло. И остано-
вился он заночевать в сосновом бору, на берегу тихого озерца. Прилег у
костра, ночь переспал, но еще до зари проснулся, оттого что послышалась
ему песня. Откуда-то издалека чистый, нежный девичий голосок доносится.
Удивился добрый молодец, кто же это в такую рань песни распевает. Тут
он вдоль берега прошелся, сквозь камыши прокрался и девицу увидал - вот
она на пенечке сидит, белый, пушистый платок вяжет. В руках у нее спицы,
а вот клубка почему-то нет. Пригляделся гонец и глазам своим не поверил
- она, оказывается, платок... из туманов утренних вяжет. Из тех самых
туманов, что над озером кружатся и по берегу космами белыми текут.
Красив платок, слов нет, а девица еще краше. И красота ее какая-то
особенная, небесная, какой и вообразить невозможно.
Хотел было он спросить, как звать ее, да единого словечка вымолвить
не успел. Испугалась девица, тут же платок свой на плечи накинула, в
мгновение ока облачком обернулась и в небеса поднялась. Так и не узнал
гонец ее имени.
Но вот приехал он в столицу, об увиденной девице царю рассказал, о
дивной ее красе, о чудоплатке, а царь выслушал его и говорит:
- Коли встретил ты ее наяву, коли спьяну тебе все это не привиделось,
то возьми егерей моих лучших, девицу излови да ко мне привези. Вот так!
Вышел гонец из покоев царевых, собрал отряд и к озеру направился.
Добрались до места, в камышах засаду устроили. Устроили, да только по-
пусту - в последний миг девица из рук егерских ускользнула. И единствен-
ное, что им досталось, - это серебряная спица, которую они тотчас царю и
отвезли.
Оглядел государь спицу, в руках покрутил и говорит:
- Спица как спица. Одного не пойму, почему холодом от нее веет - что
мороз в студеную зиму, аж до костей пробирает.
Тут он призадумался и так рассудил:
- Как бы там ни было, но девица эта у меня во дворце будет. Но коли
вы, молодцы удалые, службу сослужить не сумели, то что же мне, старо-
му-хворому, остается? Придется самому ехать.
Егеря взор потупили, со стыда-то покраснели, а царь лишь хмыкнул не-
довольно, головой седой покачал да велел карету готовить.
Вот приехал он к озеру, вдоль берега со спицей в руках прохаживается,
девицу высматривает. Углядел-таки, высмотрел, подкрался к ней и молвил
елейно, с улыбкою:
- Здравствуй, милое дитятко. Не твою ли спицу слуги мои, негодники
этакие, к рукам прибрали?
Девица на царя с опаской посматривает, платочек свой на плечи накину-
ла, а царь опять за свое.
- Возьми свою спицу, - говорит. - Не сердись на слуг моих неразумных.
А в знак дружелюбия дозволь пригласить тебя на мои именины. Ровно через
неделю съедутся в столицу гости, цвет дворянства моего, и будешь ты,
красавица, не просто гостьей, а настоящим украшением праздника. Не отка-
