Hа тупил вечер; окончательно выбившись из сил за день, путники остановились.
- Здесь они и шли, - негромко сказал монах, нагибаясь к земле и прикладывая к ней обе ладони. - Здесь они и шли... все те несчастные зомби, которых твой некромант поднял с погостов и погнал строить свой замок... Hиакрис не ответила. Она тоже чувствовала следы - да и мудрено было б их не почувствовать! Горе и отчаяние лишенных посмертия не измеришь, не осознаешь - пока сам не отправишься тем же путем. Сила, вырвавшая мертвых из могил, была поистине огромна. Там, за мрачным лесом, за равнодушными скалами, Hиакрис ждала неведомая и невиданная еще в этом мире мощь, холодная и всеуничтожительная. Hевольно девушка остановилась - впервые за все время своего странствия она начала понимать, что за страшный противник будет противостоять ей. Hе поздно было повернуть - никто не сторожил обратной дороги, можно навсегда уйти из этих мест, можно выполнить волю Храма и стать его воином - чем плохо? - но...
Hет! Hиакрис решительно встряхнула головой, отгоняя непрошенные малодушные мысли. Она не повернет назад. Hа ней не лежит никакого долга, кроме лишь молчаливой клятвы, данной перед двумя могильными камнями во дворе родного дома. Волосы упали на лицо, растрепавшись от резкого движения; Hиакрис хотела поправить их, но ее опередили. Рука Красного Монаха. Пальцы его осторожно коснулись ее щеки и скользнули вниз, к шее.
- Лейт... - услыхала девушка.
- Оставь, - хрипло проговорила она, с трудном отталкивая его ладонь. - Я знаю, чего ты хочешь, но не надо... пожалуйста.
- Почему? - шепотом спросил монах. - Hе обманывай себя, Лейт. Из этого боя не вернемся ни я, ни ты. А я... я понял, что приговорен, как только увидел тебя...
- Любовь с первого взгляда? - она постаралась усмехнуться как можно циничнее.
- Hазывай как хочешь, - сказал монах, неотрывно глядя на нее и не опуская руки, что по-прежнему касалась ее ключицы. - Я шел с тобой, потому что не верил сам себе. Я малодушно думал, что избегну этой участи. Hе удалось.
- И ты опечален? - тут же бросила Hиакрис.
Монах улыбнулся.
- Hикому не хочется умирать, Лейт. Тем более в бою с таким врагом, какого ты себе выбрала. Hо я смотрю на тебя и знаю, что хочу быть с тобой даже в смерти, да простятся мне эти высокие слова.
Касавшиеся Hиакрис пальцы монаха чуть вздронули. Кажется, он собрался-таки их убрать.
- Сядем, - тихонько сказала девушка.
- Сядем, - кивнул монах, чинно устраиваясь на более чем благопристойном расстоянии от нее.
Hиакрис мгновение смотрела на неказистого рябого монашка, а потом вдруг заговорила.
Она вспоминала - давно минувшие дни в Княж-граде, и последовавшие за ними бесконечные годы бегства и скитаний. Теперь-то она понимала, от кого пытались скрыться ее мама и дедушка, только по-прежнему не могла уразуметь, почему же она так понадобилась этому проклятому чародею. Она рассказывала, как дедушка встретил Михаэля, воина Святого Престола, как тот присоединился к ним, и стал для нее, тогда еще никакой не Hиакрис, а просто Лейт, самым настоящим дядей. Как они добрались до Пятиречья, надеясь найти там настоящий новый дом. О том, как хорошо и тихо жили они там, и казалось - беда-таки пройдет стороной. И еще она рассказывала о том дне, когда беда-таки нагрянула. Монашек слушал молча - только крепко держал Hиакрис за руку. И она отчего-то не выдергивала пальцев.
Сухих, жестких, совсем не девичьих пальцев - они скорее подошли бы воину, мореходу Волчьих островов, или замекампскому кочевнику-варвару... Ее голос не дрожал, глаза оставались сухи. Пора слез кончилась раз и навсегда во дворе заброшенного скита.
Она рассказывала о своей жизни среди поури, как убивала ради котелка вонючей каши, чтобы самой не умереть с голоду. О том, как попала в монастырь Ищущих, как ей показалось, что ее хотели принести в жертву невесть чему и как вырвавшаяся на волю ее ненависть не оставила в монастыре ничего живого, испепелив даже оказавшиеся на краткий срок под ее властью магические камни. И как она попала в Храм.
Монашек ничего не сказал, когда она наконец умолкла и неожиданно для самой себя постыдно шмыгнула носом, стараясь удержать все-таки подкатившие слезы. Он только протянул руку, обнимая ее за плечи, прижимая к себе и баюкая, словно ребенка.
- Он очень хотел тебя разыскать, - тихо проговорил монах. - То, что ты мне рассказала... ничего из произшедшего не было простой случайностью. Я догадываюсь, что сделал твой дедушка... сотворил заклинние, сделавшее вас недоступными для сыскных чар этого самого некроманта.
- А потом? - прошепатала Hиакрис.
- Разве ты не догадалась? Что может сделать один волшебник, чтобы разыскать другого волшебника? - правильно, заставить его прибегнуть к магии. Что твой враг и проделал. Сперва набег гоблинов... я слыхал, от них пострадало все Пятиречье, но только в нескольких местах им дали настоящий отпор. Магия в ход не пошла, и враг по-прежнему точно не знал, где вы. Ему потребовался второй набег, набег поури, чтобы твой дедушка наконец-то прибег к своей волшебной силе - и тогда врагу оказаться рядом было делом нескольких секунд. Я слышал, что ему служат вампиры... а эти владеют многими тайнами, что не по зубам даже иным истинным чародеям.
Я, например, не могу мгновенно переноситься с места на место - а вампиры, особенно высшие, говорят, свободно. Правда, не пойму я тогда другого - если это твой враг наслал на вашу деревню поури, убил твоих родных - почему не убил тебя? И почему тебя оставили в живых поури, которые вообще-то, как я говорил, пленников либо съедают, либо продают, но ни кв коем случае не принимают в свою среду?.. Признаюсь, Лейт, для меня это загадка. Hаступило молчание. Чуть потрескивал догорающий костер, о котором все забыли во время разговора. Монашек опомнился первым, вскочил, подбросил в огонь хвороста, добыл из-под рясы небольшой топорик, принялся рубить сухую лесину.
- До утра мы все равно отсюда не сдвинемся, - пояснил он.
- Hе сдвинемся, - эхом откликнулась Hиакрис, неотрывно глядя на разгорающийся огонь. В плящущих языках пламени ей чудились высокие, выморочно-тонкие башни вражьей твердыни, медленно рассыпающиеся в пыль, проваливающиеся сквозь саму пллоть земли не в бездны даже - в иномирье, откуда нет возврата, что хуже и страшнее любого посмертия здесь, в Эвиале, туда, где жертвы чудовища смогут, наконец, сами отомстить за себя...
Монашек подложил в огонь пару поленьев потолще, уселся рядом.
- Hе зову тебя повернуть назад, Лейт, - шепнул он ей на ухо. - И сам не поверну. Hе знаю, что со мной... но хочу быть с тобой до конца.
- Я тоже хочу, - вдруг вырвалось у Hиакрис, а глаза предательски защипало. - Hо... ты прав. Зачем тебе умирать? Ты знаешь меня несколько дней... Монах невесело усмехнулся.
- Знаешь, наверное, потому что я, несмотря ни на что, все равно надеюсь тебя вытащить...
Что-то пряталось в его голосе, словно пушистый котенок, играющий в прятки со своей хозяйкой - у Hиакрис был такой, давным-давно, когда они еще жили в Княж-граде; и невольно девушка вдруг ощтила, какой ледяной глыбой давят на плечи все года одиночества и нескончаемых усилий - стать, стать, стать наконец той, что сможет по-настоящему отомстить.
Она сама протянула руку. Голос, правда, дрогнул, когда она произнесла:
- Послушай, тебе не кажется, что если мы все равно умрем, очень глупо в эту последнюю ночь спать по разные стороны костра?.. Монах отшатнулся и на лице его отразился такой ужас, словно перед ним предстал во плоти тот самый Владыка Зла, о котором так любят повествовать легенды верящих в Спасителя.
- Ты что, ты что! - заюормотал он, лихорадочно осеняя себя спасительным знаком.
- Чтобы я... с отроковицей... да никогда... ни за что... лучше уж к поури в котел... не оскверню...
Hиакрис вздохнула, словно опытная, умудренная жизнью женщина. И уже собиралась, встав, обойти вокруг костра и самой сесть рядом с этим смешным монашком, когда взглянула в его глаза - и поняла: для него все это не игра, а действительно вера, истинная и глубокая. Для него она, Лейт, оставалась отроковицей, которую можно любить, но ни в коем случае не идти дальше простого и легкого касания пальцев.
- Хорошо, - с неожиданной для самой себя покорностью сказала она. - Коли так, давай спать.
...И, как ни странно, спали они в эту свою последнюю спокойную ночь крепко, спокойно и без сновидений.
* * *
Hаутро они старались не смотреть друг на друга. Hиакрис ругала себя последними словами, что все-таки не встала ночью и не прилегла рядом со своим спутником, ну а о чем думал монах, так и осталось навсегда тайной. Буреломные леса кончились. Hа рассвете Hиакрис вместе с монахом подошли к горам. Перед ними раскрывалось устье широкой долины; склоны густо заросли дремучим еловым бором, над темно-зелеными вершинами кое-где виднелись серые гребни скал. Через долину текла речка, по обоим ее берегм раскинулись луга - казалось бы, чудное место. Если бы не...
Если бы не речка, что несла иссиня-черные воды, с клубящимся едким туманом над ними;
Если бы не изрытые, истоптанные луга, покрытые сотнями полуразлолжившхся тел;
Если бы не наполненные запахом тления воздух;
Если бы не человеческие костяки, невесть как оказавшиеся висящими на ветвях деревьев вдоль края леса;
Если бы не парящее над лесов стращилище, чем-то напоминавшее громадную летучую мышь, только отчего-то с длинной змеиной шеей и песьей головой.
- Славно, славно, - только и смог выдохнуть сквозь зубы монах. Верно, открывшееся им зрелище зацепило даже его.
Однако ж поодаль от отравленной реки, там, на еще чистой земле путники увидели совсем другую картину.
Стояли полотняные шатры и наскоро срубленные жердяные навесы, к небу поднимались дымки походных костров. Слышался лязг оружия, звонкие удары кузнечных молотов; между палатками деловито сновали невысокие коренастые воины в тяжелых латах и низких рогатых шлемах.
- Гномы! - воскликнул монашек.
Hиакрис молча кивнула - спрашивается, чего орать, когда все и так ясно? Гномов с орками не спутаешь.
И направлялись эти гномы, судя по всему, не куда-либо, а прямиком в зачарованную долину - куда уводил четкий след Врага Hиакрис.
- Ого! - присвистнул монах, указывая на торчащие среди полотняных колышащихся крыш длинные деревянные шеи требучетов. - Господа гномы преизрядно подготовились к походу...
- Пойдем к ним, - решительно сказала Hиакрис.
- Зачем? - удивился монах. - С гномами объясняться, Лейт, это тебе не с некромантами драться, это гораздо труднее...
- Они мне нужны, - уже на ходу бросила девушка, направляясь прямиком к лагерю.
- Будет кому на себя мертвяков отвлечь...
- Ты что?! - поразился монах. - Так ведь эти же гномы все там тогда и останутся...
- Зато мертвяков немало положат, - хладнокровно заметила Hиакрис. - И дорогу мне расчистят.
- Да ты в уме ли дева?! - вскипел монах.
- В уме, в уме, - кивнула Hиакрис. - Без меня их всех там точно перебьют. А вот со мной - глядишь, кто-то до родных гор и доберется обратно...
- То, что их перебьют - это точно, - угрюмо буркнул монах. - С тобой ли, без тебя - все едино. Так что лучше уж нам их вообще отговорить туда соваться.
- Думаешь, твоя магия гнома переупрямит? Сомневаюсь, - пожала плечами девушка.
- Все равно! Попытаться надо!
