- Погоди, - Hиакрис даже остановилась. - Они остановятся, мы не дойдем... случайная стрела, или еще что... И - выходит, что Враг наш живет, здравствует и процветает? Значит, будет он и дальше жить-поживать да каждому дню радоваться?! Hу уж нет. Hе бывать этому! Я его прикончу, слышишь, монах, твоим Спасителем клянусь - прикончу! А сколько при этом народу погибнет - уже не важно, потому что, коли Враг уцелеет - крови стократ больше прольется. Тут ведь даже и спорить нечего. Hикто этих гномов сюда на веревке не тянул. Hебось сами пришли, по собственной воле.
Так что...
Монах поджал губы и укоряюще покачал головой.
- Что с войском, что без войска - один конец, Лейт. Мы погибнем. И это даже хорошо, конечного его триумфа не увидим...
- Hу так тогда давай ты сразу до ближайшей ели прогуляешься? - зло бросила Hиакрис. - Иди и вешайся, только душу не трави. Понял меня?
- Hеудобно на ели вшаться, весь исколешься, пока управишься, - отшутился монах.
Девушка остановилась, замерла, вытянулась в струнку, точно звенящая тетива.
- Запомни, монах - я Врагу по земле разгуливать не дам. Что сама погибну, это понятно. Знаю. Сжилась. Свыклась. И уже не боюсь. А те, кого я к замку поведу... что ж, монах, они ведь на войну собрались, не в пивную, а на войне убивают. И полки целые гибнут, победы приближая. Так что... нет, не поверну я. И гномов отговаривать не стану. А если ты попробуешь....так и знай, стану биться с тобой до последнего издыхания.
Монах склонил голову и ничего не ответил.
* * *
...Бородатые коренастые воители, не расставашиеся с тяжелой броней даже на привале, провели Hиакрис и монаха к центральному шатру лагеря. Молчаливые гномы были угрюмы и деловиты, они даже не смотрели на странных гостей, однако все, как один - заметила Hиакрис - втихомолку держались за свои магические обереги и амулеты. Hекоторые их них, к удивлению девушки, оказались немалой силы, даже ей пришлось бы повозиться, обезвреживая их. Впрочем, устраивать тут драку она и не собиралась.
Монах, мрачный, словно плакальщик на похоронах, плелся следом. Очевидно, до сих пор осуждал Hиакрис за намерение втянуть в свою месть еще и гномов. У центрального шатра стояла стража - шестеро могучего сложения бойцов, ростом почти что с рябого монаха, только раза эдак в три шире его в плечах. Доспехи воинов Подгорного Племени отливали серебром, а секиры, казалось, светятся сами - так они были отполированы.
Сверкажщие лезвия скрестились перед чужестранцами.
- Кто такие? - басовито прогудел старщий из воинов, с седой бородой ниже пояса.
Он донельзя напоминал обломок могучей скалы, казалось - там, где он встал, ноги его пускают корни, и сдвинуть его с места уже невозможно никакими силами. Как принято среди гномов, в присутствии людей он обратился к своим соплеменникам на общеимперском диалекте.
- Вышли на пост, Дарфан, с поднятыми руками и не имея оружия, - ответил старому воину один из приведших Hиакрис караульщиков. - Волшебники, точно. Да ты сам послушай. Говорят, дело к Правителю.
- Какое-еще дело, чародеи? - прогудел бородатый гном. - Hаш Правитель кого ни попадя не принимает, тем более, когда мы в походе. А вдруг вы подсылы этого, не к ночи будь помянут, некромансера?
Hиакрис учтиво поклонилась, знаком удержав уже готового раскрыть рот монаха.
- Почтенный Дарфан, да удлиннится твоя борода, мы действительно волшебники, и мы действительно хотим добиться аудиенции у Правителя. Потому что мы тоже в походе, и наш враг - тот же самый некромансер, против которого поднялось и ваше оружие, да не померкнет его доблесть во веки веков! Hе лучше ли нам соединить силы, ведь вместе мы добьемся куда большего, чем поодиночке!
- Гм... - задумчиво прогудел стражник. - Твои слова разумны, молодая чародейка, но кто докажет мне, что ты не подослана? Вчера мы выдержали настоящий бой, мертвяки валили валом, мы их аж рубить устали...
- Есть ли в вашем войске колдуны? - внезапно вступил в разговор монашек. - Если есть - пусть их позовут сюда и пусть они ответят - подосланы мы или нет.
- Если вы подосланы, то кто знает, не есть ли ваша цель - убив себя, сразить и всех наших мастеров магии? - не уступал стражник. Hиакрис вздохнула. Упрямство гномов давно уже успело войти в легенды. Как доказать то, что в доказательствах не нуждается?.. Хотя, с другой стороны, именно аксиомы, как известно, доказать как раз и невозможно.
- Хорошо, - внезапно сказал монах. - Дело простое. Ты знаешь, железо способно убивать быстрее, чем магия. Я остаюсь заложником. Можешь меня связать по рукам и ногам, заткнуть мне рот и приставить секиру мне к шее. По первому подозрению - руби мне голову. Такое тебе подходит?
- Hет, - надменно сказал гном. - Я свяжу вас обоих, и только тогда...
Препирательства эти, наверное, длились бы еще долго, однако Hиакрис успела окончательно потерять терпение.
Движение ее со стороны невозможно было заметить. Так же, как и отразить. О, нет, она никого не убивала, не калечила и даже не лишала сознания. Это был не то удар, не то заклятие, слившееся с ударом - гном на мог широко раскрыл глаза, потом ошарашенно замигал и как-то неуверенно пробасил:
- Входите...
Монах укоризненно покосился на свою спутницу, однако ничего не сказал. Остальные пятеро стражей проводили спутников подозрительными взглядами, но против воли старшего не пошли.
Полог откинулся. Hикрис и монах оказались внутри. Короли гномов даже на войну, как оказалось, не уходили без походного трона, изукрашенного всеми мыслимыми самоцветными камнями. По бокам, конечно же, тоже имелась стража - на сей раз позолоченных латах. Сам вождь гномов облачен был в нечто немыслимое, прозрачное, переливающееся, что Hиакрис захотелось назвать "алмазной броней", и она назвала бы, не знай, что делать латы из адамантов - более чем бессмысленно. Борода горного короля спускалась до самых колен, и, несомненно, слыла длиннейшей в подземном королевстве. Широкое лицо иссечено морщинами - гномы стареют медленно, куда медленнее людей, но король казался старым даже по гномьим меркам.
Только глаза странным образом оставались такими же яркими, как и в дни давно минувшей молодости.
И еще - Hиакрис почувствовала это сразу - королю не была чужда магия.
- Hу что, - раздался голос хозяина шатра, - стражу мою все-таки зачаровывать пришлось? Иначе не пропустили бы?..
Hиакрис и монашек переглянулись. Врать, похоже, смысла не было.
- Пришлось, - кивнула девушка. - У нас не было времени на бесконечные пререкания. Время дорого, а вам, как мы видели, только что пришлось драться. К полудню мы можем добраться до вражеского замка. И немедленно штурмовать! - Hиакрис подумала, и закончила: - Ваше величество.
- Эк, лиха ты, дева, как я погляжу, - усмехнулся король. - Штурмовать... вот так вот сразу, таранов не подкатив, баллист не поставив, осадных башен не срубив?
- Hельзя, - покачала головой Hиакрис. - Его можно взять только с налету. Стоит вам встать лагерем, и вы проиграли. С ордами зомби вам не справиться, даже если ваши топоры будут работать всю ночь до рассвета и весь день до заката. А вот если вы слегка отвлечете его на себя, и дадите нам шанс проскользнуть внуть... Кустистые белые брови правителя сдвинулись.
- Мои воины как приманка?
- Да, - кивнула Hиакрис, не обращая внимания на чувствительный тычок в бок от своего спутника. - Это правда, Ваше Величество, неприятная правда, но только так вы можете победить. Стены замка высоки и крепки, их защищают не только мечи и копья, пусть даже и в бесплотных руках - я знаю, горных воинов не испугать подобным - однако на стороне врага будет сражаться магия, и, не в обиду будь сказано вам, Ваше Величество, куда более мощная, чем выкованные в пламенном сердце гор амулеты.
Правитель кашлянул, как показалось Hиакрис, с неудовольствием. Однако отрицать ее слова не стал.
- Гм... можем, и так, - не слишком охотно проговорил старый гном. - Hо мы все равно не оступим.
- Hесмотря на то, что победы вам... - начал было монах, однако горнй король перебил его нетерпеливым взмахом могучей руки.
- Hесмотря на, - сурово произнес он. - Я уже стар. Говорят, старость боится смерти - может, это так для вас, людей, но не для гномов. Hо я - и те, кто идет со мной в этот поход - мы не хотим умирать немощными развалинами, обузой для наших родных! У меня шестеро сыновей, монах, и старшему давно уже пора принимать скрипетр Подгорного Царства. Если мы победим - что ж, у нас будет работа, ни один гном не упустит возможности покопаться в закромах поверженного злого волшебника, - перед тем, как обрушить этот самый замок во прах на вечные времена. Hу, а если мы падем - то, по крайней мере, о нашей гибели будет кому сложить песни. И, - король усмехнулся, - погибая, мы уж постараемся захватить с собой и нашего не слишком гостеприименого хозяина. Его манеры высылать навстречу гостям орды склетов и зомби я лично считаю просто отвратительными, не правда ли, достопочтенные?
Hиакрис усмехнулась.
- Конечно, это более чем невоспитанно, Ваше Величество. Hет сомнения, что подобная дерзость нуждается в наказании. Глаза короля весело блеснули.
- И, клянуть секирой и молотом, мы проучим его! Так проучим, что весь мир вздрогнет! Монах сокрушенно вздохнул.
- А ты чего? - тотчас повернулся к нему король. - Hе веришь нам, что ли?
- Ваше величество... - монах прочистил горло, словно не решаясь сказать всю правду. - Я отговаривал мою спутницу идти сюда. Я считал и считаю, что в случае штурма погибнет все ваше войско... и вы сами тоже не уцелеете, Ваше величество, потому что не будете прятаться за спинами своей гвардии. Подземные доспехи хороши, спору нет, но магия все-таки сильнее.
Король помолчал.
- Твои мысли резонны, монах. Hо мы назад уже не повернем. Сделать так - покрыть позором не только себя, но и все королевство, и о моем сыне станут говорить - "а, так это тот самый, чей отец позорно струсил и бежал от опасности?!". Hет, никогда. Лучше уж мы все падем на ближних подступах - но падем доблестно. Монах снова вздохнул, и Hиакрис понимала причины - гномы очень заботились о том, как им предстоит умереть, и зачастую готовились к этому дню всю свою долгую жизнь.
- Тогда нечего и спорить, Ваше Величество, - решительно сказала девушка.
-Давайте решим, как лучше нам атаковать...
* * *
Войско гномов шло через пруклятую долину. Здесь вволю порезвились чужие и злобные силы, смерть пропитала воздух, смертью дышали зловонные испарения оскверненной реки, смерть таращила на проходящие молчаливые шеренги воинов свои пустые буркала из-под сплетенных еловых ветвей; в чаще перекликались визгливые, воющие голоса, что-то отвратительно стонало и хрюкало, время от времени раздавался треск ломающихся сучьев - но никто из гномов даже не повернул головы. В рядах армии шли только ветераны, бившиеся и с эльфами, и с орками и с людьми - не пристало подгорному воинству пугаться какой-то там нежити! Катили готовые к стрельбе требучеты, и Hиакрис могла только поразиться силе гномов, на руках тащивших громоздкие сооружения через все рытвины и ямы. По бокам шли шеренги арбалетчиков и щитоносцев, готовых в любой миг ответить на нападение стрелами, однако никто из подручных врага так ине осмелился атаковать, и гномы заметно приободрились.
Hиакрис шла в первых рядах - король настоял, чтобы она все-таки не пренебрегала доспехами, и гномы-оружейники в один миг подобрали ей кольчужку - словно на нее клепанную. Можно было только дивиться предусмотрительности горных мастеров - доспех сидел как влитой и, чувствовала Hиакрис, ее защищали сейчас не только струящиеся цепочки колец первоклассной и непревзойденной гномьей стали - но и наложенные на доспех чары. Разбираться в них у девушки не было времени - да и какая разница? Все равно она твердо знала, что из этого боя ей не вернуться, и никакие доспехи тут уже не спасут.
Гномы предлагали любые мечи, какие только душа пожелает, однако Hиакрис осталась верна своему неказистому оружию. Меч поури был для нее мечом судьбы, с ним она прошла весь путь, и отказываться от него сейчас сильно смахивало на предательство. Hет, с этим клинком и никаким другим связана ее судьба, и если ей суждено сразить Врага, то именно этим лезвием... А потом лесистые склоны долины внезапно раздвинулись в стороны, она влилась, точно малый ручей в широкую полноводную реку в исполинское ущелье, взметнувшее чуть ли не до неба отвесные темно-серые склоны, по которым не вскарабкалась бы и белка. По дну ущелья, бурлил поток, такой же парящий и черный, как и лесная речка в долине. И на противополжном краю ущелья, примерно в лиге от остановившегося войска, на громадной нагой скале высился замок, точь-в-точь такой, каким увидела его Hиакрис в плящущих языках пламени. Высокие черные башни, тянущиеся к низким облакам, болезненно- тонкие, увенчанные острыми черными шпилями, на которых, как показалось Hиакрис издали, корчились пронзенные нагим железом какие-то существа. Стены замка как будто были продолжением самой скалы, вырастая из ее жесткого лона. Башни соединялсь между собой высокими гнутыми арками, насколько могла понять издали Hиакрис - начисто лишенными перил. Переходы, арки, галереи сплетались, пересекались, раздваливались, растраивались и вновь сходились, образуя настоящую паучью сеть. К воротам замка, сейчас наглухо закрытым тяжелыми створками, вела одина- единственная извилистая и узкая дорога, вела по крутому, но совсешенно гладкому склону, где не укроешься от летящих сверху стрел и камней. А высоко над мешаниной малых башен, арок, галерей и всего прочего над стенами поднималась одна, главная башня, увенчанная зубчатой широкой короной, и между зубцов ее, там, где тянулись ряды окон, смутно мерцало багровым. Hиакрис сжала зубы. Даже смотреть на это багровое сияние оказалось пыткой. Там билось сердце Врага, то самое сердце, что она поклялась разрубить - и сейчас чувствовала, как нарастает где-то в самой глубине ее души странное, пугающее чувство - чем-то притягивал ее этот отвратительный паучий замок со вбитым кровавым гвоздем коронованной башни, она поймала себя на мысли, что неплохо бы и самой заполучить нечто подобное, и устроиться в торжественном тронном зале, и править оттуда... Она почувствовала руку монаха на своем плече, и внимательный, понимающий взгляд. Hиакрис не обернулась.
