вопросу.
- И что вы сказали, если не секрет? - осторожно спросил Цветков. В голосе
его ощущалась тщательно скрываемая тревога.
- Ну какие у меня могут быть от вас секреты, Станислав Владимирович,-с
иронией продолжал Крайнов,-я рассказал этому инспектору из угрозыска все,
как было.
Он сделал долгую паузу. Цветков тоже молчал, даже дыхания его не было
слышно в трубке. Крайнов одобрительно подумал про себя, что выдержка у
директора неплохая:
- Я сказал ему, что мои отношения с вашим рестораном начинаются и
заканчиваются на пищеблоке и попыток не пускать меня туда никто никогда не
предпринимал. А что касается личной жизни подсобных рабочих ресторана - кто
их бьет и за что,- об этом мне тем более не известно.
- Ну что ж, Александр Александрович,- в голосе Цветкова проскользнуло
почти неприкрытое облегчение - я почему-то так и подумал, что вы не совсем
тот прямолинейный идеалист и борец за правду, каким вас считает большинство
моих коллег. Вероятно, мы неверно оценили ваш масштаб? Это так, Александр
Александрович? - Говорите, говорите, Станислав Владимирович, я вас
внимательно слушаю,-подбодрил собеседника Крайнов.
- Вы по-прежнему не хотите со мной ни о чем поговорить?
- Нет, Станислав Владимирович, с вами лично я ни о чем не хочу говорить.
- Надеюсь, это не из-за вчерашнего инцидента?
- Ну что вы, это здесь ни при чем. Я просто не хочу говорить ни с кем в
отдельности. Пришлось бы вести слишком много таких отдельных разговоров. Вы
меня поняли, Станислав Владимирович?
В голосе Цветкова звучало явное облегчение, когда он ответил:
- Думаю, что я вас понял. Что ж, тогда вам следует поговорить с Ангелиной
Ивановной Протасовой. Она уже много лет работает заместителем управляющего
трестом ресторанов и столовых района. Мы вое се очень любим и уважаем,
надеюсь, и вы с ней найдете общий язык.
- И я на это надеюсь, Станислав Владимирович. Когда вы сможете устроить с
ней встречу?
- Думаю, через недельку, не раньше. Вы же понимаете...
- Конечно, конечно, я не спешу. Чтобы наша встреча носила конструктивный
характер, ее надо как следует подготовить.
- Александр Александрович, вы по-прежнему собираетесь отослать вчерашний
акт обследования на Петровку?
- Нет, я думаю, что мне надо над ним еще поработать с недельку. Факты,
там указанные, очень серьезны, нужна будет плановая повторная проверка, а
может быть, и не одна.
- Ну что ж, Александр Александрович,-уже совсем повеселевшим голосом
заключил Цветков,-всегда рад видеть вас у нас в ресторане. До свиданья.- Он
помолчал и почти смущенно добавил:-А за вчерашнее вы уж извините.
- Ничего, Станислав Владимирович. Всего наилучшего.
Крайнов положил трубку и с чувством выполненного долга констатировал, что
лед, кажется, наконец-то тронулся.
Ангелина Ивановна Протасова оказалась уже немолодой женщиной с
замысловатой прической башенкой, полным набором золотых коронок и обилием
косметики на жирном, пористом лице.
Разговор с ней проходил один на один в ее кабинете при запертых дверях и
отключенном телефоне. В результате короткого, но отчаянного торга Алекс
ежемесячно становился богаче на четыре тысячи рублей, за что обещал
прекратить "боевые действия" против общепитовских точек.
- Вы знаете, Александр Александрович,-с восхищением сказала ему на
прощание Протасова после того, как был оговорен безопасный способ передачи
денег,-вы мне очень напоминаете моего покойного мужа. У него тоже была
хорошая деловая хватка, но до вас ему было далеко. Смотрите только, не
увлекайтесь. Всех денег все равно не заработать.
- Да что вы, Ангелина Ивановна,-обаятельно улыбнулся Крайнов,-ведь мне не
много нужно: так, чтобы на хлеб с маслом хватало.
- Значит, вы очень много едите этого хлеба с маслом,- хмыкнула Ангелина
Ивановна,-хотя, глядя на вас, этого не скажешь,-добавила она, оценивающе
окидывая взглядом стройную спортивную фигуру Крайнова.
За два года, прошедшие после его ухода из НИИ психиатрии, Алекс сильно
изменился и внутренне, и внешне. Стригся коротко, одевался со строгой
элегантностью, на что ушли почти вое деньги, оставшиеся после смерти матери.
Много огорчений Алексу приносило доставшееся ему нетренированное слабое
тело. При первой же пробежке по парку у него через две минуты начиналась
одышка. Сердце колотилось, как пойманный в силок заяц, пот заливал глаза, но
Алекс продолжал бегать, пока не сваливался совершенно обессиленный. На
следующий день он еле поднимался с постели. Болело все: спина, живот, но
особенно мучительно ныли мышцы ног. Каждый шаг причинял резкую боль, икры
сводила судорога. Алекс скрипел зубами, ругался, но снова и снова, натягивая
тренировочный костюм, отправлялся в парк бегать. За первые три месяца он не
пропустил ни одной тренировки. Несколько раз за это время он думал, что его
хватит инфаркт. Кололо в правом подреберье, раскаленный воздух обдирал
наждаком пересохшее горло, а по ночам он с криком просыпался от того, что
судорогой сводило мышцы и пальцы ног. Но Алекс заставлял себя продолжать
бегать, и к ноябрю почувствовал, что втянулся и даже испытывает от бега
удовольствие.
Он начал заниматься в полуподпольной секции каратэ, популярность которого
в Москве в тот год была просто фантастической. Занятия проходили вечерами в
небольшом полуподвальном спортивном зале профтехучилища. Тренер оказался
настоящим фанатиком, и такого же отношения к каратэ требовал от своих
учеников.
- Каратэ,-говорил он, расхаживая перед двумя рядами своих учеников,
сидящих на коленях в ритуальной позе,- это не спорт и даже не искусство. Это
образ жизни и система мировоззрения. Каратэ-это не голая сила, и мышцы в
нем-не главное. Побеждает не тот, кто сильнее телом, а тот, кто сильнее
духом. Перед началом каждого занятия сенсей, так называли тренера ученики,
переводил им отрывки из американского издания книги Фунакоши "Мой путь в
искусстве". Автор книги - отец и создатель современного каратэ - считал этот
вид единоборства настоящим искусством. В противовес он приводил пример с
фанатиками, которые наполняли бочонок сначала горохом, потом песком, потом
мелкой галькой, а через несколько месяцев и гравием и часами вонзали в него
сжатые вместе пальцы рук, желая укрепить их. Постепенно от постоянных
микротравм пальцы резко деформировались, почти не сгибались в изуродованных
суставах, кисти рук становились подобием острия меча. Эти адепты каратэ
могли, ударив концами пальцев между ребер, пробить грудную клетку человека
и, зацепив изнутри за реб- ро, вырвать его наружу. "Все это возможно,-
говорит Фунакоши,- но при чем тут каратэ?!".
Он вспоминал в своей книге, как еще совсем молодым человеком каждый вечер
ходил совершенствовать свое мастерство к знаменитому мастеру Итозу, чья
слава гремела по всей Японии. Сенсей сидел на балкончике второго этажа,
выходившем во внутренний дворик, и смотрел, как его ученик во дворе
отрабатывает выполнение формальных упражнений-ката. И пока выполнение одного
ката не становилось безукоризненным, Итозу не разрешал переходить к изучению
следующего. Иногда отработка одного упражнения длилась неделями, если его
исполнение в чем-то не устраивало сен-сея. Уже под утро Фунакоши, совершенно
измотанный, плелся по ночной Окинаве домой. Улицы тогда не освещались, и
каждый японец, выходящий вечером из дома, вынужден был носить с собой
собственный бумажный фонарь со свечой внутри. Но Фунакоши так уставал после
нескольких часов занятий каратэ, что даже не в силах был нести свой фонарь в
руках, и волочил его следом за собой за веревочку. Добравшись до своего
дома, он спал как убитый, после чего спешил в школу, где преподавал в
начальных классах. Соседи по кварталу, видя, как он возвращается под утро,
качаясь от усталости и с фонарем на веревочке, были уверены, что юноша
посещает каждую ночь увеселительные заведения и поражались его выносливости.
Алекс не собирался изучать каратэ длительное время, но атмосфера занятий,
царящий в них культ холодного бесстрашия, железной воли, ломающей любые
преграды-все это ему очень импонировало. Сенсей учил в совершенстве владеть
своим телом и сохранять равновесие в любом положении, учил правильно дышать
при выполнении упражнений и быстро восстанавливать ритм дыхания после
нагрузок. За полтора года занятий Алекс стал настоящим атлетом, сухим,
поджарым, с бугрящимися узлами мышц. Нападение па него двух вышибал из
ресторана доказывало, что занятия не были пустой тратой времени.
Получаемая через Ангелину Ивановну дань от районного общепита позволила
Крайнову больше не думать о деньгах. / Он купил в Южном порту новую модель
"Жигулей", японскую видеосистему, заново обставил квартиру финской дорогой
мебелью. Появились приятели по сауне, теннисному корту, приятные,
ненавязчивые подружки. Жизнь прочно вошла в колею. Так продолжалось целых
полтора года, пока резко не подули новые ветры...
В стране назревали перемены. Что они принесут, никто не знал, но уже
начали покидать свои кресла люди, приросшие, казалось, к ним навечно.
Его приятельница Ангелина Ивановна, испугавшись происходящего, поспешно
подала заявление об увольнении в связи с уходом на пенсию. Контакт с другим
человеком, который придет на ее место, мог быть чреват неприятными
последствиями. Решив немного переждать и заодно сменить обстанов-ку, Алекс
взял на работе отгулы и махнул на неделю в Сочи.
По рекомендации знакомого директора гостиницы, он устроился в закрытый
пансионат с отдельным пляжем и массой дополнительных удобств, одним из
которых был катер на подводных крыльях для буксировки водных лыжников.
Основной контингент отдыхающих пансионата - номенклатурные работники
предпенсионного возраста почти не пользовались им, так что Алекс, сунув
поутру пятерку водителю, мог располагать катером весь день. Однажды,
проносясь на водных лыжах вдоль городского пляжа, он увидел на берегу у
самой воды знакомую женскую фигурку, увенчанную маленькой светлой головкой
прямо посаженной на длинной шее. Эту характерную горделивую осанку и
короткую мальчишескую стрижку забыть было невозможно.
- Наташа Мамаладзе,- кольнуло Крайнова в сердце,- Снежная королева.
Свои мечты об этой женщине, терзавшие Алика бессонными ночами,
вспомнились Алексу. Он резко свистнул и, когда водитель катера повернул к
нему голову, махнул рукой в сторону берега. Водитель, молодой сметливый
парень, привыкший работать с высокопоставленными клиентами, вопросительно
оглядел пляж и, безошибочно выделив среди загорающих Снежную королеву,
стоящую у самой кромки воды, одобрительно показал большой палец. Катер
развернулся и до крутой дуге на большой скорости устремился к пляжу. Алекс
отпустил фал и по касательной полетел к берегу. Он почти выскочил на гальку
у самых ног Снежной королевы, не снимая лыж шагнул к ней.
- Вы не скажете, как пройти в библиотеку? Наталья Николаевна внимательно
осмотрела его лыжи, потом окинула взглядом его поджарую ловкую фигуру и
доброжелательно спросила:
- Вы, видимо, профессиональный спортсмен? Вам спортивную библиотеку надо?
- Почему вы решили, что я спортсмен? - польщенно спросил Крайнов,
обманутый ее приветливым тоном,-из-за лыж или из-за моей мускулатуры?
- Из-за вашего юмора,-отрезала Наталья Николаевна и вновь повернула лицо
к солнцу, не обращая на Алекса никакого внимания.
Алекс так весело и искренне захохотал, что Снежная королева не выдержала
и тоже засмеялась.
- Один ноль,-сказал Крайнов, стаскивая лыжи с ног- Меня зовут Алекс и я
