оставшиеся от матери, Крайнов поехал на улицу Горького в Инюрколлегию. После
получаса блужданий по разным кабинетам этой почтенной организации, он,
наконец, попал к нужному ему чиновнику. Тот переписал установочные данные
Софьи Исааковны, и вдруг медленно поднял голову, глядя на Крайнова с
каким-то странным выражением лица. Не веря себе, он еще раз перечитал все
документы и, попросив подождать его пять минут, вышел из кабинета, бросив у
порога на Алекса загадочно-торжествующий взгляд. Вернулся он с коричневой
папкой в руках, содержимое которой объясняло его загадочный вид.
В 1974 году в возрасте восьмидесяти лет в Нью-Йорке в здравом уме и
твердой памяти скончался крупный бизнесмен, владелец известной ювелирной
фирмы "Дайамонд ин-корпорейтед" Айзек Гобровски. Вероятно, старик до
последних дней в душе надеялся, что его дочь Соня, оставшаяся в России,
жива. Завещание предусматривало сохранение семейной фирмы в руках его сына -
Роберта Гобровски, а значительная сумма в восемьсот тысяч долларов,
помещенная в акции этой фирмы, делилась поровну между внуком Айзека
Гобровски от его дочери Дины-Майклом Хоффом и оставшейся в России второй
дочерью, Соней, либо, если ее нет в живых, ее наследниками. В случае, если
по истечении десяти лет с момента оглашения завещания Софья Исааковна
Гобровская или ее наследники не предъявят свои права на причитающуюся долю
наследства, эта сумма вместе с про-центами должна быть перечислена
Нью-йоркской синагоге на оказание помощи эмигрантам из России. Видимо, под
конец жизни угрызения совести, вызванные воспоминаниями о многих обманутых
им соотечественниках, изрядно докучали старому Айзеку.
- А когда истекают эти десять лет?
- Через три месяца.
- Вот уж, действительно, вовремя спохватился,-хмыкнул Алекс и уточнил:
- А нет ли каких-нибудь дополнительных условий или ограничений для
получения наследства?
- Нет, никаких дополнительных условий, - ответил сотрудник Инюрколлегии,
с нескрываемым любопытством разглядывая человека, па которого, словно с
неба, свалилось огромное, фантастическое богатство. Не в силах сдержаться,
он встал из-за стола, снова сел, зачем-то переложил с места на место
документы и сказал подрагивающим от возбуждения голосом:
- Вы, наверное, не совсем хорошо уяснили суть того, что я вам зачитал. Вы
унаследовали очень, очень большие деньги. Учитывая выросшие за эти десять
лет сложные проценты, даже после выплаты налога на наследство, вам останется
около шестисот тысяч долларов - это чуть ли не четыреста тысяч в советских
рублях. Почти полмиллиона! Боюсь, что вы просто не можете представить себе
всей громадности этой суммы.
Алекс посмотрел на расширенные от восторга глаза немолодого чиновника, на
выступившие на его лысине бисеринки пота и, не скрывая насмешки в голосе,
сказал:
- Да, полмиллиона рублей действительно трудно себе представить, особенно,
как подумаешь, сколько замечательных вещей можно купить за эти деньги в
наших магазинах- просто голова кругом идет.
Лицо пожилого чиновника вспыхнуло от гнева. Он опустил глаза в свои
бумаги и сухо сказал:
- Нам нужны нотариально заверенные копии вот этих документов. Когда все
необходимые материалы будут подготовлены, мы пригласим вас сюда открыткой.
До свиданья.
- Всего доброго,-ответил Крайнов и, не удержавшись, добавил,-не знаю, как
и благодарить вас за то, что раскрыли мне глаза.
Он постоял, не дождался ответа и вышел из кабинета, недобро усмехаясь.
"Полмиллиона в рублях, - передразнил про себя Алекс чиновника и сплюнул от
злости. - Кретин. На черта они нужны здесь, эти полмиллиона, если их не на
что потратить". Он шел вниз по улице Горького и зло расталкивал плечами
прохожих. Выехать в Штаты, теперь, конечно, не дадут. От такого куска, как
шестьсот тысяч долларов государство не откажется, это ясно. Нужно срочно
искать выход: осталось всего три месяца.
Получив в Инюрколлегии телефон душеприказчика Айзека Гобровски, Алекс
позвонил в Нью-Йорк и узнал, как связаться со своим кузеном. Выяснилось, что
тот живет в пригороде Нью-Йорка и зовут его Майкл Хофф. Заказывая разговор с
ним, Алекс волновался. Необычность ситуации - достаточный повод для
волнения.
Резкий телефонный звонок ударил по напряженным нервам. Крайнов, глубоко
вздохнув, не спеша протянул руку к телефону. Мужской голос в трубке
взволнованно спросил по английски:
- Майкл Хофф слушает. Кто это?
- Мистер Хофф, я звоню из Москвы, Меня зовут Александр Крайнов. Я ваш
кузен.
- О, Александр, зови меня просто Майкл, ведь мы братья. Я уже все знаю.
Мне звонил адвокат деда и все рассказал о вас. Оказывается, мы даже родились
в один год и один день, как наши матери, так что мы тоже вроде как близнецы.
Нам надо обязательно встретиться. Ты можешь прилететь в Нью-Йорк? Скажи,
когда ты сможешь, и я тебя встречу.
Алекс от души рассмеялся:
- Лучше ты прилетай в Москву - это будет быстрей. К тому же поможешь мне
уладить вопрос с наследством. Тут есть кое-какие моменты, о которых я не
хотел бы говорить по телефону. Ты сможешь прилететь сюда?
- Понимаешь, Александр, - голос в трубке зазвучал неуверенно, - боюсь,
что жена не разрешит мне. Это ведь очень дорого, а она у меня довольно
экономная женщина.
Голос Майкла звучал все тише, а под конец фразы стал совсем еле слышным.
Алекс подумал, что его кузен явно не тот супермен, каким он его себе
представлял, да и с деньгами у него, похоже, совсем не густо.
- Алло, Майкл, у тебя разве нет собственного реактивного самолета? У
Арманда Хаммера из "Оксидентал петролеум" есть такой. Я думал, у каждого
американца есть свой реактивный самолет.
- Александр, ты действительно так думаешь или это шутка?
- Шутка, Майкл, успокойся, шутка. А что касается билетов, то я готов
оплатить их стоимость в оба конца и тебе, и твоей жене, если она захочет
сюда с тобой прилететь. И даже оплачу вам здесь услуги переводчика. 0'кей?
- О'кей! - враз повеселевшим голосом ответил Майкл Хофф, - но переводчик
нужен только Китти - моей жене, а я, - он перешел на русский язык, - говорю
на языке своих предков свободно. Я ведь воспитывался в доме деда, где всегда
говорили только по-русски. Кстати, Александр, ты знаешь, что у тебя чисто
Нью-йоркское произношение?
- Моя преподавательница английского языка была родом оттуда. Так когда
тебя ждать, Майкл?
- Как только договорюсь на работе, сразу вылетаю. Ох, Александр, я так
рад, что у меня теперь есть брат и я увижу землю моих предков.
Через две недели, получив международную телеграмму, Крайнов встречал
брата в Шереметьево-2. Когда пассажиры рейса Нью-Йорк-Москва прошли наконец
таможенный досмотр и вышли в зал, угадывать, кто из прибывших его брат, не
пришлось. Рядом с холеной, экстравагантно одетой блондинкой шагал, поминутно
спотыкаясь о свои чемоданы, человек, поразительно похожий на него внешне.
Неуверенно озираясь по сторонам и поминутно поправляя пальцем очки на
переносице, Майкл Хофф с мученическим выражением лица слушал то, что
выговаривала ему, презрительно кривя губы, идущая рядом блондинка. Алекс
шагнул вперед и, улыбаясь, произнес по-русски:
- Родина предков приветствует своего блудного сына.
Майкл Хофф, просияв, неуверенно протянул руку, но, уловив встречное
движение брата, радостно заключил его в свои объятия и принялся хлопать его
по спине, мешая от волнения русские слова с английскими:
- Александр, я-в России! Честное слово, просто не верится. Ах, если бы
наш дед мог сейчас видеть нас, как бы он порадовался.
Майкл с трудом оторвался от брата, снял очки, вытер слезы, выступившие на
глазах и, спохватившись, произнес виновато:
- Прости, дорогая, познакомься с моим кузеном Александром Крайновым. Это
моя жена Китти.
- Никогда бы не подумала, что двоюродные братья могут быть так похожи, -
несколько недоверчиво произнесла блондинка, смотревшая на Алекса во все
глаза. - Вас это огорчает? - проницательно спросил Алекс, галантно поцеловав
ей руку.
- Хм, - неопределенно ответила Китти, - стоило пересекать океан, чтобы
найти здесь копню своего мужа.
"Стерва,-мгновенно охарактеризовал ее про себя Алекс,-а братца моего
презирает, если не хуже".
Майкл с Китти разместились в гостинице "Космос" возле ВДНХ. Чтобы Китти,
не знавшая русского языка, не скучала в незнакомом городе, Крайнов через
свою приятельницу, работавшую в Интуристе, пристроил ее к английской группе,
совершавшей недельный вояж по стране. Сам же он вместе с братом занялся
оформлением документов для вступления в права наследования.
Закончив все формальности, они слетали на два дня в Одессу, и Майкл Хофф
постоял у чудом сохранившегося старого дома, в котором когда-то жили его дед
и прадед Весь день после этого он был очень задумчив, а вечером после долгой
прогулки по городу, глядя сверху на широкий каскад Потемкинской лестницы, он
грустно сказал:
- Знаешь, Алекс, я не привык жаловаться, но тебе скажу: мне тяжело жить в
Штатах. У нас в Америке любят первых, сильных, а я не такой Я не стремлюсь
сделать карьеру, не умею делать деньги. Все, что я зарабатываю, жена еще
быстрее тратит. От тех четырехсот тысяч, что мне оставил дед, уже почти
ничего не осталось. Китти не умеет жить по средствам, а у меня не хватает
сил ей в чем-нибудь отказать. Я теперь думаю, что она никогда не любила меня
и замуж за меня вышла только из-за денег. Я это и раньше подозревал, но
думал, что моей любви хватит на двоих, а вот теперь... теперь я уже не знаю,
люблю ли ее. Последние годы мы с ней живем вместе просто по привычке, как
арестант привыкает к ядру, прикованному к своей ноге. Если бы у нас были
дети, может быть, все было бы по-другому, но Китти не хочет рожать - бережет
фигуру.
- Так почему ты с ней не разведешься?
- А что она будет делать без меня? Мне ее просто жалко, да и не могу я
первым начать с ней этот разговор. Какой же ты счастливый, Алекс, что не
женат, что живешь в стране, где люди довольствуются тем, что у них есть, где
нет вечной сумасшедшей погони за деньгами.
Плечи Майкла Хоффа уныло обвисли. Он вспомнил, что через день приезжает
Китти, а еще через три дня ему улетать назад в Нью-Йорк и вздохнул:
- Если бы можно было никогда не улетать отсюда, Глаза Алекса цепко
ощупали лицо брата. Он весь подобрался и сейчас напоминал какого-то
красивого хищного зверя, крадущегося к добыче. Пристально глядя в глаза
Майкла, он вкрадчивым голосом спросил:
- Но если тебе здесь так нравится, то что тебе мешает остаться здесь
навсегда?
- Ты шутишь?-изумился Майкл.-Но кто же мне разрешит здесь остаться? И
потом Китти - она никогда на это не согласится ведь у нее в Нью-Йорке дом,
друзья, все, чем она живет. И на какие деньги я бы жил в России? Нет, Алекс,
скажи, что ты пошутил.
- И не думал даже,-невозмутимо ответил Крайнов.- Отвечаю по порядку на
твои вопросы. Первый: кто тебе разрешит здесь остаться? Майклу Хоффу,
гражданину США, этого, конечно, не разрешат, но против Александра Крайнова
возражать никто не будет. Посмотри, разве это не твое лицо?-Алекс достал из
кармана свой паспорт, раскрыл его на странице с фотографией и поднес к
глазам Майкла.
- Так же решится вопрос с Китти: она улетит со мной в Нью-Йорк. И
наконец, деньги. На что ты будешь здесь жить... Это проще всего. Обменяешь
мою московскую квартиру на прекрасную, по здешним понятиям, квартиру в
Одессе, устроишься работать по специальности-ты ведь биохимик?-и
постараешься вписать свое новое имя в историю мировой науки. Я тебе оставлю
