- Он выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда колбу с белым
порошком. - Итак, вы установили, что господин Авакасов, кроме всего
прочего, ведет торговлю некоторыми видами лекарственного сырья. Честно
говоря, то, что вы узнали, как мне кажется, его не волнует. Вообще,
известен ли вам размер годового оборота этого ценнейшего лекарственного
препарата, который безвольные люди используют как наркотик? Нет? И после
этого вы хотите поставить на одну доску господина Авакасова и какого-то
Гранделя, который фунтами перепродает это сырье мелким торговцам? Пери, вы
рискуете оказаться в смешном положении. С таким же успехом вы могли бы
рассказать ему, одному из крупнейших в мире поставщиков оружия, человеку,
вооружающему целые армии, что поймали кого-то, кто незаконно продал
пистолет. Какой-то Грандель! Для господина Авакасова этот тип значит не
больше, чем амеба в сельском пруду.
Пери не пытался его прервать. "Раз уж ты так много говоришь, -
подумал он, - значит, плохи твои дела".
- Не спорю, - начал Пери, - господин Авакасов человек могущественный.
Лишить его этого могущества у меня столько же шансов, сколько их было бы у
меня против какого-нибудь латиноамериканского диктатора. Но серьезные
неприятности я могу ему доставить. Очень серьезные. А вам, Де Брюн, еще
большие. Я могу подвести вас под суд присяжных, который признает вас
виновным, и тогда вы до конца жизни просидите в сером каменном мешке,
сильно напоминающем гроб.
- Каким образом вы намерены осуществить это благородное дело?
- Если я арестую Гранделя, а я знаю, где его искать, то, поверьте
мне, сумею выжать из него все, что ему известно. И когда я добьюсь от него
полного признания, то дополню и расширю его дюжиной других свидетельских
показаний: Пьязенны и Леоры Дессон, Веркруиза и консьержки с улицы От,
Эреры Буайо. Я свяжу с вами убийство Мажене, убийство Табора и
самоубийство Мари Рок, утопившейся в Сене в прошлом году, - этого будет
достаточно. Кроме того, у нас есть газеты, которые не купит даже Авакасов
с его миллиардами. В одну из них я передам весь материал, сопроводив его
соответствующими фотографиями, к примеру Эреры Буайо в смирительной
рубашке или какого-нибудь подростка-наркомана, и не сомневайтесь, это
заденет даже Авакасова.
- Вы сошли с ума, Пери, - спокойно произнес Де Брюн. - Окончательно
сошли с ума. Согласен, вы можете доставить господину Авакасову и мне
некоторые неприятности, но подумайте, чего это будет вам стоить?
Достаточно звонка Авакасова в министерство внутренних дел, и вас отстранят
от должности. Не забывайте и о другом: вам, Пери, как и мне, хорошо
известно, что мы живем в скверном, ужасно скверном мире, где все возможно.
Кто-то честен и неподкупен, но пара сфальсифицированных документов - и от
его репутации ничего не осталось. Он счастливый отец семейства, его брак
идеален? Есть десятки способов этот брак расстроить, соблазнить его жену,
похитить его детей, наконец, его самого как отверженного загнать в
ночлежку, где он издохнет. Все это было, тысячи раз было, было во все
времена. Но тот, кто умен и силен, может жить превосходно. Вы умны, вы
сильны, Пери. Поэтому я обращаюсь к вам с предложением. - Де Брюн
церемонно закурил сигарету. - Мы примем вас в свое дело, а вы прекратите
разыгрывать из себя Дон Кихота. Мы позаботимся, чтобы вы заняли место
этого идиота Фюшона. Вы же позаботитесь о том, чтобы оградить наше
предприятие от конкурентов. И еще. Позвольте мне предложить вам кое-что. -
Де Брюн открыл дверцу письменного стола, достал оттуда десять пачек
банкнот и положил их перед собой. - Вы входите в комиссию социального
обеспечения профсоюза полицейских служащих. Здесь сто тысяч франков,
которые наш концерн предоставляет в ваше распоряжение. На них можно
довести до конца строительство приюта для полицейских в Миньере, но мы
также отнесемся с должным пониманием, если эти деньги вы употребите на
постройку своего дома в Марне.
Пери встал и прошел к окну.
- Итак, вы, как Талейран, считаете, что купить можно любого человека,
важна лишь сумма?
- Талейран, сегодня этого никто уже не оспорит, - задумчиво произнес
Де Брюн, - был очень умным человеком, великим государственным деятелем.
- Если, скажем, я скрою обличительный материал о вашей организации и
позабочусь, чтобы у вас не было конкурентов, то сто тысяч франков
смехотворно малая сумма, даже в качестве аванса.
- Чтобы заработать сто тысяч франков, вам надо трудиться не менее
десяти лет. При условии, что вы останетесь в живых.
Пери засунул руки в карманы брюк и остановился перед Де Брюном.
- Знакомство с вами, Де Брюн, было для меня весьма поучительным.
Уберите деньги, они могут пригодиться вам для оплаты адвокатов. До скорого
свидания.
Не проронив ни слова, Пери сел рядом с Траше на заднее сиденье
машины. Инспекторы поняли, что у комиссара с Де Брюном произошел
неприятный разговор, вызвавший у него глухую ярость. Сейчас лучше было не
спрашивать его ни о чем.
Голос по селектору вывел Пери из мрачного раздумья. Дежурный сообщил,
что в Сен-Дени арестован Пьязенна.
21
Полицейский участок, в котором сидел Пьязенна, находился на окраине
Парижа. Закопченные фабричные здания, пакгаузы, доходные дома перемежались
огородами, садиками, маленькими мастерскими, вымощенные булыжником улицы
освещались редкими фонарями.
Полицейский участок был расположен в убогом трехэтажном
неоштукатуренном здании. Над входом одиноко горела электрическая лампочка
без плафона.
В караульном помещении пахло влажной одеждой, табаком и светильным
газом. Эти запахи живо напомнили Ситерну о первых годах его службы в
полиции.
Жандарм, задержавший Пьязенну, кратко доложил обстоятельства дела.
Арестованный под вымышленным именем скрывался в дешевом отеле, который
покинул, чтобы купить сигареты. В это время жандарм делал обход своего
участка и нос к носу столкнулся с Пьязенной. Он сразу опознал его - уж
слишком броскими были приметы.
Камера Пьязенны была темной и тесной, с двухъярусными деревянными
нарами и небольшим зарешеченным окном.
Когда Ситерн вошел, Пьязенна вскочил с места. Инспектор попросил его
сесть и то же сделал сам. Он предложил бывшему жокею сигарету и, вздохнув,
сказал:
- Вы впутались в неприятную историю, очень неприятную.
- Я ни во что не впутывался. Я скупал для Гранделя антиквариат и
получал комиссионные, больше ничего.
Ситерн кивнул.
- Больше ничего? А почему вы тогда бежали вместе с ним?
- Я...
- Вы бежали с ним. И сделали это потому, что он шантажировал вас. -
Ситерн вновь выразительно кивнул.
- Не за что меня шантажировать.
Отсутствующим взглядом Ситерн смотрел в стену перед собой.
- Грандель, заметьте, не просто отвратительный тип. Он - убийца,
шантажист и торговец наркотиками. Многих людей он сделал несчастными. Ваш
долг помочь мне найти его. Если вы откровенно расскажете все - здесь вас
никто не подслушает, - то я посоветую вам, как лучше вести себя на допросе
у следователя и в суде.
- Я не сделал ничего плохого.
- Ничего плохого? - Ситерн обстоятельно высморкался. - О себе это
может сказать только Господь Бог. Простые люди, вроде нас с вами,
постоянно грешат, часто даже не осознавая этого. А самое плохое -
недостаток доверия, который не позволяет нам быть искренними друг с
другом. Мы полагаем, порой справедливо, что единственное желание людей -
это обвести нас вокруг пальца, использовать наши неудачи себе на пользу,
это плохо, очень плохо.
- Вам бы идти в проповедники, а не в легавые, - подчеркнуто
агрессивно сказал Пьязенна; слова Ситерна не возымели действия. - Напрасно
теряете время, от меня вы ничего не узнаете. Я не так глуп. Дайте мне еще
сигарету.
- Возьмите всю пачку.
- Эти парни из участка отобрали у меня сигареты, хотя они не имели на
это никакого права.
- Я знаю о вас многое, - тихо продолжал Ситерн, - о вашей жизни и о
злой шутке, которую с вами сыграли. Нам все известно. Свидетельские
показания, судебные протоколы, списки разыскиваемых преступников - в них
есть все, надо только найти этот материал. Когда вы предстанете перед
судом по обвинению в убийстве из ревности своей жены, он покажет, что,
прежде чем потерять над собой контроль, вы долгое время сносили всякие
оскорбления. Вы действительно совершили убийство в состоянии аффекта?
- Да...
- Вы не лжете мне?
- Нет.
- А Мажене?
- О нем я ничего не знаю.
- Пьязенна, говорите правду! Я ценю, когда человек подавляет в себе
страх перед наказанием и честно отвечает за свои ошибки.
- Мне действительно ничего неизвестно об убийстве Мажене.
- Хорошо, я вам верю.
- Я был вынужден делать все, что он хотел! Ну, из-за этого дела с
моей женой... - Дыхание Пьязенны стало прерывистым. - Он заготовил даже
официальное заявление двух свидетелей, которые тогда выгородили меня... Но
я клянусь вам, что не намеренно убил свою жену! На Библии могу поклясться!
- Если это так, вы заслуживаете снисхождения и я буду ходатайствовать
о смягчении вам наказания. Ну, а как обстояло дело с героином?
- Да, я знал об этом. Товар приносили регулярно. Однажды, когда
Грандель был болен, посылку получил я, но это было лишь один раз... у меня
не было другого выхода. Это дело с моей женой... к тому же у меня на руках
восьмилетняя дочка. - Голос Пьязенны становился тише и тише. - Она очень
больна, плохо растет... И он давал мне деньги на ее лечение в частной
клинике, поэтому...
- Негодяй! Где он сейчас скрывается?
- Мы расстались с ним в небольшом пансионе на улице Вилет, 127, где
он остановился под именем Пьера Бернара. Он загримирован и носит парик,
так что его трудно узнать.
- Он знаком с доктором Жюно из Дам сюр Шмен?
- Да, иногда они встречались. Как правило, доктор Жюно приходил в
магазин Гранделя.
- Сам он употребляет наркотики, я имею в виду Жюно?
- Вы не ошиблись.
- Почему Грандель остался в Париже?
- Мне кажется, он хочет прихватить с собой еще одну партию
наркотиков.
- Что вам известно о его отношениях с Де Брюном?
- Де Брюн руководит всем делом.
- Грандель рассказывал вам об этом?
- Как-то раз Грандель похвастался, что он - правая рука Де Брюна.
Ситерн поднялся.
- А что теперь будет со мной? - спросил Пьязенна.
- Если все, что вы мне рассказали, подтвердится, то Пери, мой шеф,
походатайствует о смягчении вам наказания. Выше голову. Самое худшее
позади. Помните, что на смену долгой ночи всегда приходит утро.
- В последние дни я почти не спал. Сейчас, чувствую, я мог бы заснуть
стоя, - устало произнес Пьязенна.
- Я распоряжусь, чтобы вам дали возможность выспаться.
- Когда выйду из тюрьмы, поселюсь в деревне, в Садене, там у меня
есть дом, займусь разведением лошадей. Лошади, если с ними хорошо
обращаться, чуткие, благодарные существа, не то что люди.
- Быть человеком немного труднее, - с печальной улыбкой закончил
Ситерн.
22
В книге постояльцев небольшого, но опрятного отеля на улице Вилет
Грандель значился как виноторговец из Авиньона и пользовался у жильцов
хорошей репутацией. Сразу по прибытии он, сославшись на подагру,
затворился в своем номере. Поскольку он не скупился на чаевые и заказывал
лучшие блюда, мадам Диманш, владелице отеля, и в голову не приходило, кем
