- И, возможно, лишиться миллиончиков, выжатых им из человеческой
мясорубки, в которой он перемалывает целые армии своими бомбами и
гранатами. Ты этого боишься?
- Итак, ты хочешь, чтобы я отказалась от всего, совершенно от всего.
- В их отношениях наступил кризис, которого она всегда со страхом ждала. -
Аристид! Ты требуешь от меня невозможного и говоришь об этом словно о
каком-то пустяке.
Ламбер насупился.
- К сожалению, честный, благородный поступок - вовсе не пустяк. И я
требую этого от женщины, которую люблю!
"...которую люблю". Он впервые сказал ей эти слова. Неожиданно она
поняла, что полюбила этого неуживчивого, но очень искреннего человека,
поняла, что ее жизнь без него была бы пустой и безрадостной, лишенной
смысла, несмотря на богатство, роскошь, мужчин, которых она могла бы
иметь.
Ирэн обхватила руками его голову и прижалась губами к его губам.
Очнувшись, она увидела, что он лежит рядом с ней, прикрыв глаза. Он
не спал. По его слегка напряженному лицу блуждала счастливая улыбка.
Огонь зажигалки, когда Ирэн прикуривала сигарету, вывел его из
задумчивости.
- Послушай, Аристид, - необычайно решительно сказала она. - Я хочу,
чтобы ты женился на мне. И денег мы оставим ровно столько, чтобы ни в чем
не отказывать себе. Это же разумно.
- Хорошо, - примирительным тоном сказал он, - об этом мы потом
поговорим. Но для меня ты непременно должна сделать одно - помочь
разделаться с этим Де Брюном.
- Но...
- Ты попытаешься.
- Это бессмысленно.
- Хорошо, мы еще вернемся к этому. Вначале ты поговоришь с одной
женщиной, с которой я сведу тебя сегодня вечером.
- Сегодня вечером? Невозможно! И потом, какая женщина?
- Послушай, Ирэн, я же сказал, что люблю тебя. Сказал не мое
сокровище или счастье мое, а - люблю тебя! И я хочу жениться на тебе. А
теперь решай, нужно тебе это или нет. Если да, то вставай, одевайся и
поехали.
Ирэн вскочила с кровати и начала одеваться. Через пять минут она была
готова.
- Куда мы едем?
- В Дам сюр Шмен.
- Там, кажется, находится психиатрическая клиника, о которой ты
рассказывал?
- Да, сумасшедший дом с довольно занятным главврачом, который сам
однажды кончит либо смирительной рубашкой, либо тюрьмой.
- А что я там должна делать? Кто та женщина?
- Она была величайшей певицей Франции. От тебя же требуется лишь одно
- послушать, какие звуки она извлекает из себя теперь.
25
Со времени визита Пери и Ламбера доктора Жюно не покидало
беспокойство. В тот вечер, когда был убит Грандель, он сидел в своем
рабочем кабинете и тягостно размышлял: даже укол героина не вывел его из
депрессии, а вводить еще одну дозу Жюно побаивался. Он и без того слишком
часто прибегал к наркотику и теперь уже не мог без него обходиться.
Внезапно донесшийся из парка крик ужаса заставил его вздрогнуть. Он
вскочил и распахнул окно. Медицинская сестра, прижав кулаки ко рту,
уставилась на тело, лежавшее поперек дорожки...
Когда Жюно, тяжело дыша, подошел к ней, он, несмотря на потемки,
сразу опознал Гранделя. Без сомнения тот был мертв. Но как он оказался
здесь, в парке клиники, кто его убил? На медицинскую сестру, обнаружившую
труп Гранделя, Жюно мог положиться. Он попросил ее пока никому ничего не
говорить: прежде чем позвонить в полицию, ему необходимо выяснить
кое-какие обстоятельства, связанные с этим загадочным убийством.
Медицинская сестра молча кивнула и поспешно ушла. Помедлив минуту, Жюно
быстро сходил за карманным фонарем и тщательно обыскал труп. Плоские
пакетики с героином он нашел сразу, а когда разжал левый кулак Гранделя,
обнаружил клочок бумаги с перечнем имен и цифр. Он понял, что это - список
перекупщиков, и похолодел от страха, найдя в нем и свое имя.
По природе слабовольный и трусливый, Жюно от вида покойного
антиквара, от размышлений об ужасных - последствиях, которые может иметь
предстоящее полицейское расследование, окончательно потерял голову.
Полиция давно присматривалась к его клинике, убийство Гранделя даст ей
повод обшарить все углы, и, если это произойдет, он, Жюно, погиб.
Единственный, кто мог дать ему совет, спасти его, был Де Брюн.
Де Брюн вернулся домой сильно обеспокоенный, поскольку не встретил в
ресторане Эйфелевой башни ни Леоры, ни Ламбера. Едва он переступил порог
квартиры, позвонил Бельфор и доложил, что прикончил Гранделя в парке
клиники Жюно, однако появление медсестры помешало ему обыскать покойника.
Только Де Брюн положил трубку, зазвонил другой аппарат, и Жюно, запинаясь,
сообщил, кого он нашел в своем парке, подтвердив таким образом слова
Бельфора.
Теперь Де Брюн действовал так, как и предполагал Пери. Четверть часа
спустя он уже мчался в своем лимузине по Национальному шоссе к Дам сюр
Шмен. Вскоре он стоял вместе с перепуганным Жюно у трупа Гранделя,
лежавшего на газоне.
- Вы уже обыскали его? - спросил доктора Де Брюн и, не получив
ответа, добавил: - Мне кажется, при нем кое-что было?
- Я... я сойду с ума... Господи, если разразится скандал, я погиб! -
бормотал Жюно.
Не теряя времени, Де Брюн опустился на колено и быстро,
профессионально обыскал труп. Затем поднялся и, вплотную подойдя к Жюно,
сухо приказал: - Верните порошок, который вы нашли у него. И список. Ну!
- Вы имеете в виду... плоские мешочки и бумажку?.. От волнения я
совершенно забыл о них, - запинаясь, пролепетал доктор.
- Хорошо, что вы вообще вспомнили об этом, - оборвал Де Брюн. - Где
они?
- У меня в кармане. Но...
- Хватит болтать. Давайте их сюда! - И когда мешочки с героином и
список перекупщиков перешли в руки Де Брюна, он добавил: - Теперь
позвоните в местную полицию и сообщите, что обнаружили в своем парке труп
человека. Скажите, что этот человек - торговец антиквариатом, продавал вам
иногда кое-какое барахло. И даже если генеральный прокурор пообещает вам
Большой крест Почетного легиона, вам ничего не известно о связи Гранделя с
торговцами героином. И, разумеется, обо мне ни слова. Ничего не видели,
ничего не слышали, ничего не знаете. Итак, остается лишь один вопрос: что
нужно было Гранделю от вас? Скажите, что накануне он позвонил вам по
поводу срочной консультации. Жаловался, будто у него сдали нервы, замучила
бессонница, и он просил на пару недель положить его в клинику для
обследования. Таким образом, полиция решит, что Грандель хотел укрыться у
вас. Ясно?
Де Брюн достал пакетик с героином и положил его Гранделю во
внутренний карман пиджака. Затем еще раз осветил труп и уже хотел было
выключить карманный фонарь, но что-то насторожило его. Он снова опустился
на колено рядом с Гранделем, коснулся пальцем височной раны и с искаженным
от злобы лицом взглянул на доктора.
- Вы круглый болван! - прохрипел он и резко выпрямился. - Не
заметить, что этот человек уже несколько часов как мертв, что он даже не
здесь убит?!
Де Брюн поспешно сунул руку в карман за пистолетом, но Траше и
Фонтано опередили его. Короткая борьба и руки Де Брюна сковали наручники.
То же произошло и с доктором Жюно.
Когда Пери вышел из-за кустов, с силой выпуская воздух через ноздри,
что свидетельствовало о его глубоком удовлетворении удачно проведенной
операцией, и приказал снять с кустов и ветвей микрофоны, Де Брюн ничуть не
смутился.
- Эта шутка вам дорого обойдется, Пери, - хладнокровно заметил он.
Пери сдвинул шляпу на затылок и достал трубку.
- На этот раз вы крепко сели, Де Брюн, и даже если продадите свою
душу дьяволу, то и тогда он не поможет вам. Мне трудно доказать ваше
соучастие в убийстве, да я и не буду делать этого. Почему? Полагающееся за
это наказание слишком гуманно для вас. Возмездие свершится слишком быстро
и не даст такому подлецу, как вы, возможности очистить душу. Но если вас
приговорят к пожизненному заключению - а уж я об этом позабочусь, Де Брюн!
- у вас будет уйма времени, чтобы поразмыслить над тем, что преступление,
совершенное вами по отношению к тысячам людей, неизмеримо хуже убийства. И
когда вы, состарившийся, седой и больной, лет через двадцать покинете
тюремные стены и Господь Бог, возможно, простит вас, я все же плюну в вашу
сторону. Увести!
- Одну минуту, - спокойно сказал Де Брюн. - Ничего не делайте
опрометчиво, Пери. Прежде всего, не спешите информировать прессу. Я
задержусь в предварительном заключении не более двадцати четырех часов.
Вам известно, от чьего имени я действовал, и вы понимаете, на всякий
случай я позаботился о веских доказательствах этих интимных отношений.
Техника, с помощью которой вы попытаетесь уличить меня, в наши дни творит
чудеса. Но мне не дадут упасть. Упадете вы! Упадете так, что костей не
собрать!
- Немудрено, когда имеешь старые кости! - услышал он позади себя
чей-то голос и резко обернулся.
Это был Ламбер.
- Даже скорпиона, если его правильно схватить, можно взять в руки.
Ты, как и вот этот, - он ткнул покойника носком ботинка, - будешь слезно
сожалеть обо всем, не сомневайся. Да, схватить быстро и точно, - в этом
заключена великая тайна жизни.
И Ламбер молниеносно схватил Де Брюна за нос, сжал его, как в тисках,
и резко дернул, так что Де Брюн со стоном повалился на землю. Ламбер, как
человек простой, мало задумывался о законности, но это была не худшая
черта его характера.
Во всяком случае, после этого Де Брюн замолчал.
26
Несколько минут, которые Ирэн провела в комнатке, отделенной от
палаты Эреры небольшим зарешеченным окошком, были самыми ужасными в ее
жизни.
Сразу после ареста доктора Жюно его клиника перешла в распоряжение
полиции, и Пери достаточно было отдать приказ, чтобы осуществить план
Ламбера.
Когда Ирэн, поддерживаемая под руку молоденькой ассистенткой врача,
вышла из смотрового кабинета, Ламбер ожидал ее в коридоре. Он собирался
прикурить сигарету, но, увидев ее лицо, передумал.
- Как ты мог так поступить со мной? - мертвым голосом произнесла,
наконец, она. И прежде чем он успел что-либо возразить, Ирэн обхватила
голову руками и сквозь рыдания воскликнула: - Если бы я знала, если бы я
только знала!..
Авакасов согбенно сидел в своей молельне, окруженный ликами святых в
золотых окладах, перед которыми тускло мерцали красные и фиолетовые
лампадки. В этом золотом саркофаге он походил на ожившую мумию. Все, что
напоминало о жизни, казалось ему чуждым, ненавистным, отвратительным.
"Скоро мне придет конец, - думал он. - Тут уж не помогут никакие
облучения, никакая клеточная терапия, и что хорошего я получил от жизни?
Деньги, много денег, а что еще? Ирэн? Да, я привязан к ней, она -
единственный человек, которого я люблю..."
Телефонный звонок прервал его раздумья, он вздрогнул от ярости. Когда
он находился в "золотой комнате", то не разрешал беспокоить себя - только
в самых экстренных случаях. За последние десять лет это произошло лишь
дважды. Он злобно схватил трубку и что-то пробурчал.
- Помощник генерального прокурора, - услышал он вкрадчивый голос
своего секретаря. - Чрезвычайно важно. Арестован Де Брюн. Господину
генеральному прокурору необходимо срочно знать ваше мнение.
- Пусть приедет. - Авакасов бросил трубку на рычаг, в высшей степени
недовольный причиненным ему беспокойством. "Ваше мнение! Де Брюн! Срочно!"
Он плюнул.
Помощник генерального прокурора, еще весьма молодой человек, носивший
