Вскоре по лестнице загрохотали шаги, и в дверь кабинета постучали.
- Войдите, - отозвался Дерроу, стараясь, чтобы голос звучал ровно и
уверенно.
Дверь отворилась, и в кабинет вошел высокий молодой человек с
самодовольной улыбкой на приятном, чисто выбритом лице.
- Доставлено, ваша честь! - гаркнул он, делая перед столом идиотский
книксен.
- Ладно, потише. Док обследует вас через несколько минут, но я хотел
сначала сам посмотреть. Как ноги ходят?
- Как новенькие французские рессоры. Знаете, что меня больше всего
поразило? Все запахи по дороге сюда! Да и того, что можно так все
видеть, я тоже не ожидал.
- Ладно, вам мы тоже найдем что-нибудь получше. Голова не болит? А
живот? Хоть он и чемпион, но все же...
- Ничего такого. - Молодой человек налил бренди себе, выпил и налил
еще.
- Накатывайте поосторожнее, - посоветовал Дерроу.
- Чего-чего?
- Ну, накатывайте, квасьте, глушите... - пейте. Хотите заработать мне
язву?
С выражением обиды на лице молодой человек поставил стакан на стол и
потянул руку ко рту.
- И пожалуйста, не грызите ногти, - добавил Дерроу. - Скажите, вам...
вам не приходится сохранять какие-то мысли предыдущего хозяина тела,
оставшиеся у него в голове? Скажем, могут ли оставаться в старом теле
такие вещи, как сны?
- Аво... я хотел сказать, да, ваша честь, думаю, что да. Не то чтобы
я слишком уж обращал внимание на такие штуки, но порой мне снятся места,
где я не был, так что я думаю, это куски из жизней тех парней. Но точно
не скажу. И еще, - он помолчал немного, сжав брови, - когда порой
дремлю, перед тем как уснуть, я вижу... ну, вроде как стою на баке
корабля с эмигрантами, глубокой ночью, а они штабелями вдоль стен,
словно книжные полки, представляете? И вообразите себе, будто они все
говорят разом во сне...
Дерроу потянулся через стол, взял наполненный стакан и выпил его.
- Этому желудку уже все равно, - буркнул он, отодвигая кресло и
вставая. - Пошли, покажемся доку.
***
Феннери Клейр, ноги которого еще покалывало после долгого стояния в
теплом пруду за фабрикой стального проката у Причала Висельников,
выбрался из портового района и побрел по воде в сторону Лаймхауз-хоул,
пытаясь углядеть ориентиры, что приметил еще утром. Вечерело, и с каждой
минутой становилось все темнее, так что две дымовые трубы на том берегу
уже невозможно было разглядеть, а кран на третьем от него причале,
похоже, передвинулся с тех пор, как он смотрел на него в последний раз.
И хотя прилив еще только начинался, вода уже доходила ему до груди, а
как почти все Илистые Жаворонки, он не умел плавать.
Черт бы побрал этих мальчишек-ирландцев, подумал он. Если бы они не
шатались по Хоул все утро, я бы давно уже достал мешок и забрал его - с
любым из местной шпаны я справлюсь. А вот эти рыжие отобрали бы его у
меня, это точно, а такая удача выпадает, может, только раз в жизни:
мешок, забытый одним из мастеровых, что обшивали здесь на той неделе
большой корабль... так вот, мешок, доверху наполненный медными гвоздями!
От одной мысли о деньгах, что он может получить за это сокровище в
скобяной лавке - не меньше восьми пенсов, а то и шиллинг с мелочью, -
рот мальчишки наполнился слюной, и он твердо решил, что, если не
нащупает мешок на дне босыми ногами, пойдет на риск быть смытым течением
и будет искать его руками, ползая по дну на карачках. Игра стоила свеч -
ведь на шиллинг он сможет несколько дней роскошно жить, ничего не делая,
а когда деньги подойдут к концу, он сможет провернуть обычный зимний
трюк: попасться на краже угля с одной из барж в Уоппинге, чтобы его
отправили в исправительный дом, где ему дадут пальто и башмаки, и носки,
и будут кормить несколько месяцев, и ему не придется копаться
полураздетым в ледяной тине холодными зимними рассветами.
Он застыл, и уголки его рта поползли вверх в довольной улыбке, -
пальцы его левой ноги нащупали под слоем ила мешковину. Он повернулся и
попробовал поставить вторую ногу рядом, не потеряв равновесия.
- Эй... - прохрипел чей-то голос совсем рядом на воде, - эй...
помогите... кто-нибудь!
Мальчишка вздрогнул от неожиданности, с трудом устояв на ногах, и
только тут заметил, что, пока он целиком ушел в свое занятие - поиск
мешка, к речным звукам добавился слабый плеск плывущего человека.
Послышался шорох - человек встряхнул головой, отбрасывая с лица
налипшие волосы.
- Эй... мальчик! Ты мальчик? Помоги мне!
- Я не умею плавать, - признался Феннери.
- Ты стоишь на дне, да? Значит, берег так близко?
- Ага, прямо за мной.
- Тогда я и сам... выберусь. Где я?
- Я скажу, если вы поможете мне вытащить мешок гвоздей.
Пловец направился к мальчишке и вскоре смог уже стоять на покатом
илистом дне. Несколько минут он не мог сдвинуться с места; тело его
сотрясалось от приступов кашля и рвоты. Феннери порадовался, что стоит
выше по течению.
- Боже, - выдохнул наконец человек. Он прополоскал рот и сплюнул. -
Я, похоже, проглотил если не всю воду в Темзе, то половину. Ты не слышал
взрыва?
- Нет, сэр, - ответил Феннери. - А что взорвалось?
- Мне кажется, целый квартал на Бонд-стрит. Только что я... - Он
поперхнулся, икнул и исторг из себя еще кружку речной воды. - Тьфу. Боже
сохрани... Я фехтовал у Анджело, а мгновением позже оказался на дне
Темзы без воздуха в груди. Кажется, мне потребовалось пять минут, чтобы
всплыть на поверхность, - вряд ли кто другой, кроме тренированного
спортсмена, смог бы сделать это... и даже стиснув зубы и собрав волю, я
все время пытался вдохнуть воду. Я даже не помню, как всплыл на
поверхность. Наверное, потерял сознание, и холод привел меня в чувство.
Мальчишка кивнул.
- Можете нагнуться и подать мне мешок? Шатаясь от слабости, мужчина
послушно нагнулся, целиком скрывшись под водой, нащупал рукой мешок и
выдернул его из тины.
- Держи, парень, - выдавил он из себя, выпрямляясь. - Боже, ну и
слабость! Еле поднял. Кажется, я повредил уши - все слышится как-то
чудно. Так где мы?
- У Лаймхауза, сэр, - торжествующе ответил Феннери, таща свое
сокровище к ступеням набережной.
- Лаймхауз? Значит, меня снесло течением сильнее, чем я думал.
Вода теперь доходила Феннери только до колен, и он уже мог, неся
мешок одной рукой, другой поддерживать пловца, которого все еще заметно
шатало.
- Так вы спортсмен, сэр? - недоверчиво спросил мальчишка, ведь рука,
лежавшая у него на плече, казалась костлявой и хилой.
- Да. Я - Адельберт Чинни.
- Что? Уж не Чинни ли Великолепный, чемпион по фехтованию?
- Он самый.
- Да ну! Я видел вас как-то в Ковент-Гардене в бою против Торреса
Ужасного. - Они добрели до лестницы и начали устало подниматься по ней.
- Было дело, позапрошлым летом. Он чуть не одолел меня тогда.
Они поднялись наверх и двинулись по гаревой дорожке вдоль кирпичной
стены, потом свернули за угол и оказались на захламленном фабричном
дворе, освещенном несколькими висевшими на стене склада фонарями.
Феннери был рад тому, что идет по этому далеко не самому спокойному
из лондонских районов не один. Он взглянул на своего спутника - и
остановился как вкопанный.
- Вот враль вонючий! - прошипел он, остерегаясь на всякий случай
говорить громче.
Человек, похоже, испытывал некоторые затруднения с ходьбой.
- Что? - рассеянно переспросил он.
- Вы не Чинни Великолепный!
- А кто я такой, по-твоему? Что тебя во мне не устраивает? Вот только
во всем теле странное ощущение, словно...
- Чинни выше вас и моложе, и мускулистее. А вы калека какой-то!
Человек устало засмеялся:
- Ах ты, маленький поганец. Впрочем, если я и мог выглядеть когда
калекой, так как раз теперь. Как, по-твоему, может выглядеть человек,
выплывший - без воздуха, обрати внимание - со дна Темзы? И я выше - в
обутом виде.
Мальчишка недоверчиво покачал головой:
- Нет, с того лета вы точно в аду побывали. Ладно, вот и мой дом, так
что я пошел. А вы ступайте дальше прямо и выйдете на Ретклиффскую
дорогу. Там и кеб поймать можно.
- Спасибо, парень. - Человек неуверенно двинулся в указанную сторону.
- Поосторожнее, ладно? - окликнул мальчишка. - И спасибо за то, что
помогли с мешком. - Его босые ноги зашлепали по мостовой и исчезли в
темноте.
- Не за что, - пробормотал человек. Что это творится с ним? И что же
случилось на самом деле? Теперь, когда он немного перевел дух и обдумал
ситуацию, версия взрыва уже не казалась ему серьезной. Может, его
подстерегли по пути домой и сбросили в реку, а шок стер воспоминания обо
всем, что случилось после поединка у Анджело? Вряд ли, ведь он никогда
не уходил от Анджело раньше десяти, а небо на западе еще не окончательно
потемнело.
Сворачивая за угол, он заметил окошко в кирпичной стене, как раз под
фонарем, ненароком посмотрел в него и пошел дальше... потом замер,
вернулся и посмотрел еще раз.
Он поднес руку к лицу и, к ужасу своему, увидел, что отражение в
стекле сделало то же самое, хотя из окна смотрел на него не он! Лицо
было чужим!
Он отпрянул от окна и осмотрел свою одежду. Нет, он не замечал этого
раньше - трудно отличить один мокрый костюм от другого, да еще ночью, -
но у Адельберта Чинни никогда не было таких брюк и пиджака.
Какую-то безумную секунду ему хотелось впиться ногтями в это лицо и
сорвать его, как маску, потом ему представилось, будто он никогда и не
был Чинни Великолепным, а всего только Бог знает кем - бродягой скорее
всего, - которому все это привиделось.
Он заставил себя еще раз вернуться к окну и посмотреть на себя
повнимательнее. Чужое лицо, перекошенное страхом, смотрело на него из
окна... худое лицо со ввалившимися щеками. Откинув со лба мокрую челку,
он увидел вокруг глаз паутину безумных морщин, в потемневших от воды
волосах виднелась седина... и он чуть не заплакал, разглядев, что у него
вообще нет правого уха.
- Ну и пусть, - произнес он неожиданно твердым голосом. Он так
промок, и все его тело казалось ему незнакомым, - он так и не понял, что
холодит его лицо - вода или слезы. - Ну и пусть, - повторил он. - Я -
Чинни.
Он попытался - и сразу же отказался от этой попытки - улыбнуться, но
все же расправил свои узкие плечи и решительно зашагал к Ретклиффской
дороге.
Глава 5
"Смерть! где твое жало?
Ад! где твоя победа?"
Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла
Война с Францией и сопутствующие ей эмбарго, черный рынок и слухи о
предстоящем вторжении Наполеона в Англию сделали финансовую и торговую
ситуацию на Треднидл-стрит совершенно непредсказуемой, так что человек,
оказавшийся в нужное время на нужном месте с нужными средствами, мог
нажить состояние всего за несколько часов, и точно так же состояния,
которые раньше можно было спустить никак не меньше, чем за десяток лет,
обращались в ничто на Королевской Бирже за одно утро. И хотя заметить
это мог только человек с фантастической наблюдательностью в биржевых
делах, один-единственный игрок смело брался за почти все области
вложения капитала, неизменно оказываясь в выигрыше, чем бы ни
оборачивалось предприятие - сюрпризом, катастрофой или триумфом.
Джейкоб Кристофер Данди, как называл себя теперь Уильям Кокран
Дерроу, начал свою активную деятельность только двадцать второго
октября, но всего за месяц ему удалось путем инвестиций, продаж и
перепродаж, а также вполне и не вполне законных валютных операций
радикально увеличить изначальный капитал. И хотя его предки не
отличались особой знатностью, очарование молодого и недурного собой
