54.
Я потерялся в каком-то дворе и тут увидел девушку, спускающуюся по
пожарной лестнице. Я стоял неподвижно, пока она двигалась, поочередно
опуская длинные ноги и зависая на длинных тонких руках. Она делала это
несколько несвободно - боялась упасть. Я тем временем тихонько подбежал
сзади и перед последним шагом безрассудно ухватил ее за задницу. Она громко
засмеялась, но, увидев меня, отпрянула. Лестница, плохо закрепленная внизу,
раскачивалась вместе с ней, и она недоуменно поглядывала на меня. В этом ее
положении и заключалась моя находчивость. То есть ее власть надо мной была
самой призрачной.
- Ты поломала бы ноги, взгляни на свои лодыжки, - смело заметил я.
Она посмотрела на меня и ответила как ни в чем не бывало:
- Это все, что ты заметил? Я подступил на один шаг и предложил ей руку
для спуска. Она приняла помощь и тут до меня дошло, что она, верно, ждала
кого-то другого. И этот другой мог находиться совсем близко, за ближайшим
мусорным контейнером, иначе она бы не чувствовала себя так уверенно. Она
сказала:
- Будь ты хоть чуть-чуть другого вида, я бы обязательно набила тебе
морду. Этот неожиданный комплимент вызвал у меня смущение.
- Наверное, ты бы отнеслась к этому еще хуже, если бы я это сделал,
когда ты только начала спускаться? - спросил я.
- Ну уж нет, - ответила она, - там наверху я бы не дала от себя
отлипнуть. Я легко рассмеялся, она тоже.
- Представляешь, я бы пристроился к тебе прямо на той площадке, -
проговорил я, показывая наверх и давясь от смеха.
- Представляю, - ответила она. - Я бы орала на весь двор. И мимо
мусорных баков, развешенного белья, обнявшись, мы пошли к выходу.
55.
Запустив два пальца в эту расщелину, я подумал, что она в принципе
могла бы быть и глубже, если бы немного не выдавалась наружу. А я хотел
самого определенного проникновения. Сзади меня кто-то поджимал, поддавливал.
Хотя, нет, я сам, наверное, опрокидывался с каждой секундой все больше и
больше. Кто-то заглядывал мне через плечо, и я решил не обнаруживать своего
недоумения, а продолжать склоняться как ни в чем не бывало. В конце концов
все это приобрело критический наклон, я первым закричал, чтобы они там
подумали, как им отойти в сторону, однако ноги наши уже крепко накрепко
сцепились и, когда началось падение, я без всякого сожаления упал в
совокупности. Мы очнулись на желтом углу с пестрыми мазковидными
вкраплениями красного и синего. И стоило бы посмотреть по сторонам и вперед,
чтобы обнаружить, что мы как бы уже приехали, и что это поле (луг) нас
принял бы и без этих страстных попыток устоять. Короче говоря, мы пришли
вовремя.
56.
Я склоняю голову ниже широко раздвинутых колен и жду тяжести и
затекания. Почти сразу приходит успокоение или обычная забывчивость
(кратковременная), но все-таки это пойманное мною мгновение, чем-то
неуловимо застревает во мне. Я берусь за плечи, сложив руки на груди, словно
совершая молебен, и понимаю, что так я, наверное, исполняю положенное мне и
возложенное на меня. Простым этим движением, изгибом тела. Я берусь за
одежду, стискиваю ее в кулаках и намереваюсь стряхнуть с себя это тягостное
наваждение. Меня призывает нечто большее, чем я сам, и чем я руководствуюсь,
совершая некоторые поступки и большинство жестов. Я сын своих родителей и
поэтому обращен к прошлому. Мне гораздо легче понимать это, чем петлять в
сугубой неясности, основанной на умозрительных теориях или позитивистских
убеждениях и опыте. Мое априори куда глубже! И я понимаю это некими
памятующими участками своего сознания, а не умом и сердцем, как принято
выражаться у доктринеров. Я плачевно далек от этого и мне легко быть таким,
каким я себя ощущаю. В этом - моя ложность, хотя я не берусь направленно
кого-то обманывать. Так я заключил. В этом и предназначение.
57.
Я крепко вытянул ногу, и Лацман грузно упал на локти прямо за стулом.
Возникло некое недоумение. Я присел рядом с ним, как рефери, пытаясь
заметить: опустится он на пол или нет, и он, конечно же рухнул, как сто
табуреток. Я выдернул ногу из под его тела и налил из графина воды. Погода
обещала быть вот-вот, над самым моим домом. Я проследил взглядом синюю
полосу над затеняющим двор зданием и обратился к Лацману с интонацией
хорошего врача:
- Эл, почти нельзя угадать, когда ты поднимешься. Я словно бы вижу тебя
распластанным, хотя, вероятно, мне этого не стоит видеть. Лацман едва слышно
захрипел. Я прислушался, и он снова стал тихим.
- Видимо, - произнес я, отпив полстакана, - тебя надо осторожно
укладывать и не делать больно. Лацман лежал неподвижно, и я подумал, что он
вряд ли слышит то, что я ему говорю. Я приблизился к нему со стаканом воды и
посмотрел на его плоскую голову. "Здесь даже рукоятка соскользнет", -
подумал я и в задумчивости отошел в угол комнаты. Там я нашел несколько
неярких литографий, развешанных чуть ли не от самого пола.
- Кибрик? - удивленно воскликнул я, но тут же вспомнил, что крики мои
напрасны.
58.
Дверцы шкафа. Когда они открываются сами по себе, я невольно отступаю
назад. Нет, я не боюсь того, что меня там ожидает, и даже о чем страшно было
бы вообразить. Просто весь этот шкаф такой старый, такой доплатоновский, что
я просто схожу с ума от одной этой мысли. Он со всей своей сухостью,
покоробленностью и ветхостью звучит мне укором на всю комнату. А это
единственная комната, где я могу укрыться, побыть один на один с собой и
напрочь откинуть от себя то, что так неприятно замутняет мою душу.
Следовательно, как только я сюда захожу, на меня сразу сваливается какой-
нибудь рулон ватмана или отодранный плинтус с полки... Да, я оказываюсь
здесь словно в мышеловке. Поэтому никогда не закрываю дверь. Жертвую интимом
ради собственного же здравого рассудка. Выкуриваю сигарету и быстро ухожу,
почти ничего не успев обдумать. Не назначив себе какого- нибудь дела, жизнь
катится под откос. Порог - только условно его можно назвать порогом -
никогда мне не мешал, косяк и притолока - тоже. Я знаю, что это выглядит
глупо и звучит дико, но эта комната сама себя устраивает. Так мне кажется.
Здесь даже не надо убираться. Собственно, здесь никто и не убирается.
Этим-то эта комната нас всех и устраивает.
59.
Жалкий пигмей, Лукин не удосужился даже выполоскать носки, перед тем,
как их надеть. Инна по привычке натянула кофту на голое тело и пошла гулять.
Я любил их, эти ничтожные предметы (обожаю его носки и ее кофточку) моего
присутствия. Я находился между ними, и этим они мне были дороги. Наконец, я
выпростал из кармана свежий листок и зачитал воззвание: "Дети мои. Вам я
доверяю упрятанное мной. Вам я оставляю молоко и крупу. Даже теперь, здесь,
с освобожденными износами я не осознаю еще, вполне ли посчитался с вами?
Если нет, то скажите об этом, и я принесу еще. Если довольно, то мне хватит
здесь стоять. Поскольку это и без того меня утомило..." Очень мило.
60.
Я нес свое тело между кустарников. Оно было легким и немного
задиристым. Трава едва слышно шуршала под ногами. Но это шуршание то
возрастало, то стихало до полного молчания. И я видел свой путь, извилисто и
прихотливо обходящий естественные препятствия. Это было тайное наблюдение за
собственным маршрутом. Рельеф местности поминутно менялся: я то уходил вниз,
то поднимался. Наконец стена деревьев оказалась такой плотной, что нельзя
уже было двигаться дальше. Я снял ботинки и тут же погрузился во влажную
траву. Почва была очень мягкой, я почти не чувствовал ног, когда делал
первые десять шагов.
- Дальше - глубокий ров, - предупредил меня незнакомый голос. Я пошарил
впереди палкой и вправду обнаружил провал.
- Кто здесь? - спросил я.
- Ни кто, а что, - ответил голос. Я встал с опорой на обе ноги, держась
руками за ветви, и покрутил головой.
- Меня здесь нет, - игриво пропел незнакомец. Тогда я иначе настроился:
освободил руки, а ноги согнул в коленях. Моя голова оказалась на уровне
стволов, и тут я увидел его. Возможно, это был только цветной рефлекс от
какой-нибудь масляной лужи.
- Может показаться, что это небольшая импровизация, - проговорил я. -
Или вскрывшаяся жила цветных металлов. Я прикрыл ладонью глаза и еще раз
взглянул на это явление. То ли от напряжения, то ли от неудобной позы ноги
мои задрожали и вскоре это стало внутренним содроганием. Я прислушался к
биению своего сердца, отметил ломоту в затылочной области и перешел к
детальному наружному обследованию. На полпути я принял другое соображение:
меня кто-то ловко водит за нос, и если это не одно и то же лицо, то я просто
спятил... Тут я почувствовал приближение. Хрустнула ветка, другая. Я весь
сосредоточился, боясь вздохнуть поглубже. Это был М.(М. Лукин). Он стоял в
этот момент на значительном возвышении и с интересом, и немного надменно
меня разглядывал. Когда мы встретились глазами, я сказал:
- Здесь глубокая яма. Ты не знаешь, как перебраться на ту сторону? М.
нагло хмыкнул и с заметным дефектом проговорил:
- А зачем тебе на ту сторону? Здесь тоже можно поваляться на траве и
воспользоваться естественным уклоном для облегченного бега. Мишка Лукин был
настоящим долбанным альпинистом. Он знал, как обогнуть по цоколю угол
винного магазина с рюкзаком на спине и не упасть. Я сильно растерялся в этот
момент. "Значит, не он?" - подумал я и подкинул ему для проверки еще пару
вопросов:
- Так ты говоришь - на дне оврага вода? А сам подойти поближе не
хочешь? Он так весь и закипел от негодования, но сдержался. Подозревать
такого человека - бессмысленно... СубЦект моего удержания был все время
рядом.
61.
Следуя по пояс в воде, с обмоченными чреслами, увязая в иле и песке, я
очень скоро добрался до середины реки. Она была столь же неглубока, как и у
ее истока. Я остановился, посмотрел сквозь мутную воду и увидел чье-то
отражение, свисавшие над моим. Однако оторопело приглядевшись и как следует
настроив свое зрение, я обнаружил, что этот предмет находится в воде, то
есть довольно глубоко в воде, чтобы я мог так запросто дотянуться до него
рукой.
62.
Я упирался широким веслом в жесткое покрытие. Стоять было нелегко, но я
подумал, что от этого небольшого преодоления мне будет только лучше. И еще
сильнее повис на руках... Когда подошла Анжела, я через плечо прикидывал
положенную дистанцию до пола и уже собирался представить это в дробях,
Анжела встала между мной и полом и назначенным голосом кинула:
- Я вижу вы здесь развлекаетесь?
- Нет, нет, - ответил я торопливо и серьезно, быстро повернув к ней
голову.
- Ничего, я буду за этим следить, чтобы вы не сбились. По-моему, она
была крайне изумлена моим намерением заниматься именно этим. Я выставил одну
ногу вперед, делая нарочитую балансировку, чем поверг ее в страшное
замешательство. Анжела выбросила вперед красную тряпку, и мы примирились.
- Погоди, так я не понял, ты ко мне, что ли пришла? - воскликнул я,
хлопнув ладонью по лбу. Она не поняла вопроса и буркнула в ответ:
- Не знаешь, в какую сторону и двигаться.
63.
Во впадинке между грудями заблестела капелька росы. Я собрался. Было
раннее утро. Я вышел из шалаша и посмотрел на то, что творилось вокруг. А
вокруг творились спокойная тишина и туман. Я мысленно перенесся в родные
места, где все было благоустроено, где вставать можно было с мягкой постели
