нас есть такой. Оттуда в Химки, потом в Шереметьево.
Опять мы совершаем резкий поворот. Вал напичкан машинами. Сколько я ни
смотрю назад, преследователей не замечаю.
Мы проехали кинотеатр "Прагу", когда Кира ровно сказала:
- А если подъехать к милиции? Не лучше ли это будет?
- Зачем? - спрашиваю я по возможности наивно.
- Та машина опять сзади... Правда, далековато.
Мне хватает нескольких секунд, чтобы прийти в себя.
- Извини,- говорю я.- Не хотел, чтобы ты волновалась... Можно, конечно,
но ничего путного из этого не выйдет. Один человек, которого я условно
называю "Предатель", сдается мне, боялся милиции как огня. Я доверяю его
страху. Мне нечего им рассказать. У меня другое предложение: давай-ка ты
останешься в аэропорту. А я возьму такси и прокачусь кое-куда по делам. В
воскресенье вечером звякну. Или в понедельник. Домой...
- А как мне потом жить? - спросила Кира.- Ты подумал обо мне? Носить
цветочки на твою могилку и рвать на себе волосы?
- Какая могилка? Какие волосы? - не понял я.
- Обыкновенные. Как дыра на твоей куртке... Я уже поговорила в посольстве
по поводу визы, обещали через две недели. Нужно подать документы... Билеты
закажем без очереди, из Нью-Йорка, по телефону... Тебе хватит этого
времени, чтобы утрясти свои дела?
- Ладно,-сказал я обреченно. - Там посмотрим. Давай еще разок займемся
автогонками.. Если уж ты так ставишь вопрос.
Странно, я совершенно не боялся за себя. Должно быть, мне передалось
боевое настроение Маргариты Адольфовны. В конце концов есть нечто, что
ценится дороже собственной жизни. По крайней мере, обязательно должно быть.
Я уверен в этом.
Мы с полчаса кружили по улицам. Петляли, как зайцы, заметая следы. И
добились своего: черной машины и след простыл. Даже постояли в судном
месте, покурили, поджидая ее.
- Вот видишь,- сказала Кира.
- Я пообещал приятелю, - стал оправдываться я,- потерпеть до
понедельника. Насчет правоохранительных органов... Меня, наверное, попрут с
работы. Скорее всего.
- Вот видишь, как все хорошо складывается.
- Лучше некуда.
- Зачем тебе быть здесь безработным? ты найдешь работу у нас. В моем
штате.
Она сказала это - "в моем штате" - с такой нескрываемой гордостью, будто
бы у них там Эдем, и единственного, кого в нем не хватало, это меня.
- Угу,- поддакнул я ей.
- Я не шучу, - сказала она.
Мы спокойненько вырулили на Ленинградское шоссе и поехали к Химкам. Ни
впереди, ни сзади не было ничего подозрительного.
Я стал успокаиваться и переложил сумку с колен на сиденье. В любом
случае, стрелок из меня получился бы никудышный.
За последние дни я стал привыкать ко всяким неожиданностям. И хотя
интуиция спала, мне хотелось поскорее добраться до дачи, чтобы начать
культурно отдыхать и заняться наконец шашлыками. Хотя интуиция нашептывала,
что опасность позади, я все же бдительно поглядывал по сторонам.
И не напрасно. Совсем не напрасно... Перед поворотом к аэропорту мы
остановились. И тут я заметил впереди, может быть, в километре или чуть
меньше, замершее на дороге черное пятнышко. На обочине. Должно быть, у них
что-то случилось с мотором, раз они замерли в таком неудобном месте. Или
спустило колесо.
Кира готовилась уже трогаться, мотор загудел громче, когда я попросил:
- Прямо. Давай прямо.
Она послушалась, но недоуменно оглянулась на меня. Я и сам не знал, что
за типы там остановились. Скорее всего, случайная машина. Но береженого Бог
бережет... Хотя, конечно, они же не могли предугадать нашего маршрута. То
были другие... Но все равно.
- Что случилось? - спросила Кира.
- Так, - ответил я, - показалось. Другой дороги у нас нет?
- Есть, конечно. Но это дальше километров на десять. В объезд.
- Вот и хорошо, - согласился я. - Вот и ладушки. Я тысячу лет не бывал в
лесу. Соскучился по нему... Лес- это что-то от детства, из которого я
вышел. Вышел когда-то и не вернулся.
Лес засыпал. Легкий туман тянулся между деревьями, он был прозрачен, еле
заметен, таился за стволами, голыми ветвями, спускался в низины,
обволакивал речку. На даче-тихо, даже, кажется, слышно, как журчит под
берегом вода. Березы подступали к забору, окружали его. Я еще раз
позавидовал Тихону Ивановичу. Он выбрал идеальное место для своего отдыха.
Хозяин, когда мы подъехали, копал картошку. Увидел нас, помахал рукой и
пошел открывать ворота. Забор и ворота были низкими, с редкими планками,
защищавшими больще от коров, чем от незваных гостей, и Тихон Иванович
понравился мне еще раз.
- Мы с приключениями,-сказала Кира и посмотрела на меня.
Я кивнул.
- За нами гнались,-сказала она,
- Вы любите детективы?-спросил я.
- Некоторые.
- Тогда давайте вечерком я расскажу вам один.
- Хорошо, - ответил он. - Только не забудьте.
Мне понравилось, что в нем живет любопытство и что тому определена мера.
Дача у него была двухэтажная, деревянная, старая, какая-то домашняя.
Немного неухоженная, но так оно и должно было быть-она существовала не для
трудов.
Я разыскал в чулане резиновые сапоги, телогрейку и надел все это. Кире
понравился мой новый облик. Мы с Тихоном Ивановичем пошли докапывать
картошку, а Кира занялась обедом.
Я иногда посматривал подозрительно на дорогуне покажется ли знакомая
"Волга"? Но за весь день по ней не проехала ни одна машина.
Время от времени Кира выходила на крыльцо и кричала:
- Дядя Тихон, вас к телефону.
- Володя, - кричала она мне, - где твой хлеб? Ты молодец, что купил его.
- На террасе, - отвечал я, ощущая прелесть тяжелой деревенской доли.
Я курил, пока хозяина не было. До понедельника оставалось чуть меньше
двух суток, но я не хотел o нем думать, противно было. Не подходила мне
роль меча Правосудия, занесенного-над головой-Степанова. Ведь он, бедолага,
поступал благородно. Жалел меня... Намекал своим ребятам, чтобы они лишь
проучили меня, дали шаис отойти в сторону. До последнего момента он жалел
меня, даже подсунул деньги. Чтобы я успокоился.
Если бы не было Прохорова, Валентина, а потом "Предателя". Ах, если бы их
не было... Вернее, если бы они были.
Мы ссыпали картошку на обочину грядки, потом собирали ее, подсохшую, в
ведра, а потом ссыпали ее в мешки.
- Тихон Иванович говорит, здесь по вечерам стало небезопасно, - сказала
Кира, вышедшая посмотреть на нас.- Что недалеко в лесу нашли недавно
убитого человека.
- Что особенного,- заметил хозяин.- Вот читали, наверное: поехал
священник Александр Мень на работу, пошел через рощу к станции. Не дошел...
Но волков бояться - в лес не ходить... Не так ли, Владимир?
- У вас хоть есть чем защищаться? Если нападут? - спросила Кира.
- Есть телефон, - задумался Тихон Иванович,- можно вызвать милицию. Им от
силы ехать минут пятнадцать.
Вечер подступил рано. В Москве приход сумерек незаметен, здесь же небо на
глазах потемнело, лес покрылся непроницаемыми тенями. Мы зажгли свет, у
крыльца установили долгожданный мангал и предались блаженству... Березовые
чурбачки превратились в уголья, сияли жаром, длинный ряд шампуров источал
сумасшедшие запахи. На столе в большой комнате нас ожидали закуски и
зелень, стояли бутылки с красным сухим вином, работал цветной телевизор
"Электрон", но без звука, чтобы не мешать нашей будущей задушевной беседе.
- Прекрасный вечер, - сказал Тихон Иванович, заглядывая в темное окно.-
Прекраснай компания... В конце концов, приходить к мнению: это самое
главное в жизни, чтобы тебя окружали люди, которых ты хочешь видеть.
Я был рад, конечно, что он обо мне высокого мнения, но скромно посчитал,
что это лишь приятный аванс.
- Не жалко будет бросать все это? - спросил я. - Там - чужой мир.
- Люди с головой нужны везде,- улыбнулся мне Тихон Иванович.- По крайней
мере, я надеюсь на это... И потом, я достаточно пожилой человек. И мне грех
появляться там с пустыми руками. Я имею в виду голову. Хотелось бы верить,
что моя голова стоит дорого.
- Ностальгия не замучает?
Он почувствовал в моем голосе упрямство.
- Есть реальности, - сказал он и замолчал. И по-
смотрел на меня. Было в его взгляде тяжелое что-то,
поучающее, что-то такое-выше моего понимания.
Но я встречался уже с такими взглядами. Так смотрели на меня мои
редакторы, если хотели, перед тем как выпереть меня, поговорить по душам.
Чтобы окончательно уяснить себе, что я из себя представляю. Есть
реальности. От них никуда не деться. И сражаться с ними - все равно, что с
ветряными мельницами... Я, честное слово, не завидую тем, кто этого не
понимает.
- И сядете там у родственников на шее. Ни языка, ни денег.
- Да дядя Тихон богаче моего папы, - рассмеялась Кира. - А у папы свой
бизнес на побережье.
- Сейчас многие хотят уехать, - сказал я.
- Да,- согласился хозяин.- Они бегут...
- Да.- Теперь пришлось соглашаться мне.
Он рассмеялся и сказал уже в шутку:
- Вам на роду написано: не учиться на собственных ошибках. Ни на своих,
ни на чужих. Это не так часто встречается. Но, по крайней мере, с вами
интересно.
И мне было интересно с ним. Он притягивал мое журналистское внимание. Мы
были на пороге большого неспешного разговора, и я продлевал удовольствие.
Шашлыки подошли, Тихон Иванович внес их и положил грудой на большое
блюдо.
В этот момент мне и пришла мысль позвонить Степанову. Намекнуть, что я
еще на ногах. Что понедельник не за горами. Кира сняла фартук и уселась
рядом. Она была истинным украшением нашего стола. Я потянулся, взял трубку
и приложил к уху... Там была тишина. Я постучал по рычагам... Тишина... Еще
постучал, еще.
- Это случается иногда, - заметил мое недоумение Тихон Иванович.-
Что-нибудь на станции. Починят. Не обращайте внимания.
Я бы хотел не обращать внимания, я бы хотел... Тихон Иванович открывал
бутылку красного сухого. Кира сидела, подперев голову руками, и смотрела,
как он это делает. Все было бы хорошо, если бы не этот телефон.
- Да черт с ним, - сказал я. - Все у нас ломается, когда не нужно.
Я бы выразился покрепче, но мешали условности. Если бы не они - отвел бы
душу.
- Момент,-сказал я и встал.
Что-то меня ЕЩЕ ЗАДЕЛО во всей этой незначительной истории. Был в ней еще
какой-то нюанс, который я никак не мог уловить,
Я вышел на терраску, прикрыл за собой дверь и открыл сумку, которую
бросил на летнем стареньком диване. В сумке было пусто. Пистолета не
было... Я покопался в ней: сломанный мой зонтик был, пустой пакет, еще один
пакет с пачками денег, кепка на случай резкого похолодания, пара газет - и
больше ничего.
В жар меня бросило, вернее, в какой-то нездоровый пот. Я почувствовал:
спина становится мокрой ни с того ни с сего. Шторы на террасе в одном месте
разошлись, мне показалось, на меня кто-то смотрит из темноты. Кто-то с
холодным интересом разглядывал меня. Мне нечем было ответить на этот
взгляд.
Я по возможности спокойно застегнул сумку, выпрямился и сделал несколько
обыкновенных шагов по террасе, как будто прогуливаюсь невзначай. Когда
оказался под защитой шторы и понял, что меня невозможно разглядеть снаружи,
дернул ее, закрывая окно. Взгляд исчез. Больше не следил за мной. Я
отгородился от внешнего цира. Надежнейшей преградой!..
- За стол, - сказал Тихон Иванович при виде меня. В руках у него-открытая
бутылка, на усах самая радушная из возможных улыбка.- Наступила минута
истины!
- Отлично! - согласился я. - Отлично отдыхаем. Мне нравится.
- И мне,-согласилась Кира. - Я мечтала о таком вечере. Таком простом и
приятном. Мне кажется, я даже во сне видела его. Когда-то.
- И чем кончился твой сон? - с жадным любопытством поинтересовался я.
- Не помню, - сказала Кира, - но, кажется, я уже видела во сне наш вечер.
Тихон Иванович разливал вино. Стаканы были большие и тяжелые. Он
удивительным образом умел устраивать свой быт. Как он догадался, что
стаканы для этого красного вина должны быть такими, ума не приложу.
- Ножа нет? - заволновался я. - Привык шашлыки разрезать.
