времен человечество не является конечным продуктом эволюции? - спросил он
тебя. - Мы все постоянно говорим, что Галактика уже слишком стара, чтобы
оказаться способной на что-либо, кроме окончательного угасания.
- Я ничего не утверждаю, - с милой улыбкой отвечаешь ты. - Но прошу
не забывать, что конечный триумф - это нечто всеобъемлющее для понимания -
что с вами, что мной.
Ты встаешь, остальные тоже следуют твоему примеру. Вскоре в столовой
никого не остается, за исключением двух заговорщиков, пребывающих в
сильнейшем недоумении.
Вот уже свыше четырех недель, как флот Овлендж движется к намеченной
цели. Теперь корабли глубоко погрузились в богатое звездами сердце
галактики. Светила, которые сотни миллионов лет истории скитались
случайным временем, и мифы, созданные человечеством, обжигают со всех
сторон, точно факела похоронной процессии. Кладбищенская атмосфера только
подчеркивается молчанием на всех диапазонах волн, болтовня встревоженных
планет благополучно утихла, ничем не закончившись.
- Они ждут нас! - уже не в первый раз восклицает Одноглазый.
Он теперь перебрался жить в рубку флагмана и часами наблюдает за
якобы неподвижным зрелищем вселенной.
Гораздо больше невысказанного неодобрения вызывает у капитана то, что
рубка стала жизненным пространством и для Сросшегося. Большую часть
времени он проводит, валяясь в постели, с излучателем под подушкой, и
никогда не смотрит в иллюминатор.
Ты довольно часто появляешься на мостике, но редко разговариваешь с
этой парочкой. Ты - сам по себе; все происходящее может оказаться лишь
сном. И все же, несмотря на все это, порой ты бываешь излишне
раздражительным, говоришь резко, или щелкаешь пальцами с подавленным
недовольством; словно тебе постоянно хочется очнуться от этого скучного
сна.
И только командор флота прим остается ничуть не изменившимся. Рутина
командования сдерживает его. Создается впечатление, что он впитал в себя
всю самоуверенность, которую утратили Одноглазый и Сросшийся.
- Мы совершим посадку на Ииннисфаре через шесть дней, - сообщает он
тебе. - Возможно такое, что они решили сдаться нам без сопротивления?
- Можно придумать самые прекрасные объяснения для их бездеятельности,
- отвечаешь ты. - Ведь Овлендж был изолирован от Федерации на протяжении
многих поколений, и нет ничего удивительного, что там плохо осведомлены о
теперешних интеллектуальных отношениях внутри Региона. Они вполне все
могут оказаться пацифистами, горящими желанием доказать свою веру. И, если
брать другую сторону этой шкалы, их военная иерархия, чьи ряды уже сильно
поредели из-за отсутствия войн, может оказаться быстро сокрушенной под
неожиданным давлением. Но все это пока лишь спекуляции, которые ничего не
значат.
И в ту же секунду паралокатор взорвался. Оглушительный звон
прокатился по палубе, когда металл и стекло, вырванные из пульта,
разлетелись по сторонам, в то время как клубы едкого дыма обволокли
подобно сетям мостик. В следующий миг журчание голосов оборвалось.
- Старшего связиста ко мне! - закричал Грим, но связист уже взялся за
работу, вызывая по интеркому санитаров с носилками и бригаду
электронщиков.
Сросшийся изучал повреждения, отгоняя прочь дым, который продолжал
валить из раскаленного до красна кратера в панели. Его позвоночник
сгибался с таким же трудом, как сгибается перенапряженный стержень.
- Глядите! - закричал Одноглазый.
Истерический накал его голоса обладал такой непреодолимой силой, что
даже в эти кризисные минуты, глаза всех присутствующих обратились туда,
куда он показывал рукой. Они пристально вглядывались туда, наружу, в
жестокое празднество вечной ночи по ту сторону иллюминаторов. Их глаза
зондировали ее, прощупывали до тех пор, пока не увидели.
Мухи. Мухи, внезапно поднявшиеся тучей из черного потока, чья
поверхность сверкала в солнечном свете, так что насекомые, ползавшие в
интервал между тьмою и светом, почти пропадали напрочь из поля зрения. Но
поток оказался просто космосом, в котором сияли блестки светил, а рой мух,
устремившийся им навстречу - огромным облаком кораблей.
Древние силы Ииннисфара поднялись в атаку...
7
- Мне их не сосчитать! - выдавил Одноглазый, глядя пристально и со
страхом на рой кораблей. - Их должно быть, тысячи. Они взорвали нашу
инструментальную панель, это было чем-то вроде предупреждения. Клянусь Пла
и То, они в момент развеют нас по всей вселенной!
Развернувшись на пятках, он пересек палубу и оказался напротив тебя.
- Это ты втравил нас в эту заваруху, - прошипел он. - Что ты
собираешься делать, чтобы мы счастливо убрались отсюда? Как нам спастись?
- Предоставь это дело капитану, и заткнись сам! - отвечаешь ты.
И сказав совет, ты отходишь раньше, чем он успевает к тебе
прикоснуться, и останавливаешься возле капитана.
Короткие волны оказались незатронутыми, и он быстро беседует с
командирами эскадр своего флота. На живой схеме над его головой начинают
тут же обнаруживаться результаты его распоряжений. Овленджский флот
разбился на отдельные эскадры, разойдясь крыльями на много парсеков,
затем, подобно раскрытой ладони, они двинулись навстречу вражеской завесе,
на максимальной скорости они летели навстречу с противником.
- Они слишком быстры для нас, - сказал тебе Прим, шевеля уголком
своих сухих губ. - Нас слишком мало для того, чтобы оказать эффективное
сопротивление. Все, что я сейчас делаю нельзя охарактеризовать ничем иным,
как самоубийством!
- Что ты еще можешь предпринять? - спросил ты его.
- Если каждый из кораблей выберет себе планету, выйдет на орбиту
вокруг нее и заставит капитулировать под угрозой уничтожения... Нет, они
просто-напросто перебьют нас одного за другим...
Он покачал головой.
- Это наш единственный возможный путь, - спокойно произнес он после
короткой паузы и вновь сосредоточил все свое внимание на маневре.
Дальнейшие разговоры стали невозможными. Сторожевые корабли и дюжина
грузовых звездолетов двигались вместе. Пропасть между ними внезапно
оказалась перегороженной решеткой из голубого пламени - электризующей и
ослепляющей. Линия кораблей, выстроившихся каре, разошлась и сомкнулась,
точно чавкающий рот. Каким бы ни был источник их энергии расход ее должен
был бы быть феноменальным, благодаря поглощения основными энергиями
космоса.
Овленджские корабли сами обнаружили, что оборона перед бегством была
большим, чем просто панической мыслью. Эти трепещущие решетки вспыхивали
перед их иллюминаторами, трещали, исчезали, опять вспыхивали, снова
полыхали, заливая мостики всех кораблей своим странным сверканием,
ослепляющим и расточительным. Это был последний свет, который когда-либо
увидят тысячи глаз. Корабли, на которых смыкались эти голубые клыки,
вспыхивали с яркостью магния, они вспыхивали, потом проваливались в ад,
вымогающий жизни.
Но нападающие взрезали пространство на огромных скоростях. Не всегда
чудовищные решетки попадали в фазу, кто бы не контролировал их действие,
он не мог манипулировать ими с достаточной точностью. Их челюсти смыкались
слишком медленно - много кораблей проскочило в промежутки между ними и
сквозь ряды Ииннисфарского флота.
Быстрый взгляд на схему сказал Приму, что только около сорока судов
остались невредимыми, вырвавшись из ловушки.
- Супербластеры, огонь! - проревел он команду.
Никто из тех, кто оказался замешанным в этой великолепной вооруженной
схватке, не принимал никогда раньше участия в космических сражениях.
Галактика, вступив в период своей старости, уже давно повесила на стену
свои мечи. Из всех проницательных умов, занятых быстрым переигрыванием
стратегии, Прим оказался наиболее быстрым в обнаружении преимуществ.
Могучие порядки Ииннисфара возложили слишком много надежд на эффективность
своих решеток; они на время оцепенели, обнаружив, что уцелевшие прорвались
на их сторону. Флот Овленджа выбил их из этого оцепенения.
Солнечные вспышки супербластеров хлынули на них водопадом,
перепрыгивая с корабля на корабль, питаясь ими, пока нападающие не
пробились через их поредевшие боевые порядки и не двинулись дальше.
Корабли Ииннисфара теперь тоже быстро перемещались. Они мгновенно
рассредоточились, держась на безопасном расстоянии от центра распада, в
котором нашли свою гибель четыре сотни их напарников.
- Теперь прямо, - говоришь ты. - Прямо на Ииннисфар. Это будет самый
твердый залог нашей безопасности!
Однако обогнать вражеский флот оказалось не так-то просто. Отдельные
отряды уже догоняли прорвавшихся на головокружительной скорости. Среди них
был и тридцатимильный корабль, который был замечен ими несколько дней
назад.
- Там еще три примерно таких же размеров! - пронзительно крикнул
Сросшийся, определивший себе место у иллюминатора. - Посмотрите! Разве
что-нибудь может перемещаться с такой быстротой?
Прим повернул флагман по дуге к югу. Они изменили курс в самое время;
настигающие выбросили черную массу, похожую на дым, точно перед их
расположением. Дым был способен быстро молекуляризоваться, и, таким
образом, мог бы просто изрешетить флагмана, точно муху на дороге, потому
что становился чем-то вроде горсти гравия, брошенного на космические
дороги. После их маневра гигантские суда исчезли из поля зрения. Но потом
появились снова, совершив хитро задуманный разворот, сформировав четыре
вершины исполинского четырехугольника прямо по курсу флагмана.
- Ни один человек не способен вынести перегрузки вроде этих. Они
управляются роботами, - заметил ты, оценивая прелесть битвы.
- И они же опускали решетки-экраны! - бросил Прим.
Это была вспышка вдохновения, но слишком короткая, чтобы доказать
свою правильность. Он отвернулся и принялся отдавать распоряжения
бомбардирам, нацеливая их на то, чтобы поразить гигантов любой ценой.
Теперь флагман был предоставлен самому себе, все его спутники были или
уничтожены, или рассеялись на миллионы миль.
Четыре исполина вышли на боевые позиции. Снова адские голубые узоры
чиркнули по курсу флагмана. У Прима не оставалось времени уклониться - они
двигались прямо на светящуюся решетку. В последний миг бомбардир выпалил
всей смертоносной мощью сверхбластера прямо перед собой.
Лучи от бластера и решетки встретились.
Две неодушевленные энергии сцепились друг с другом, словно гигантские
звери в добычу. Вместо того, чтобы взорваться как обычно, реакция начала
распространяться вдоль обозначенного четырехугольника решетки, жадно
поглощая ее по дороге. В ее центре образовался широкий круг пустоты, через
который проскочил флагман, не получив при этом ни одного повреждения.
Реакция тем временем достигла углов решетки. Колючее пламя - пожирающее
пламя. И вот реакция дошла до четырех громадных судов...
Только мгновение они оставались нетронутыми - затем каждый из них
распустился трехмерной радугой, переливающейся всеми цветами видимого
спектра, которая была видна на сотни световых лет. И тут эта слепящая
красота взорвалась... четыре радужные сферы слились воедино и стали
антисветом. Они всасывали, перемалывали и выплевывали - огромный пролом в
небытие вселенной, порожденный ими расширялся. Неотвратимая фабрика
космоса сама пожирала себя.
Несколько Ииннисфарских кораблей были поглощены этим катаклизмом.
Флагман же не располагал временем для радости. Момент его величайшего
