Однажды на нее кинулся бродячий тигр и успел разбить лапой боковое
зеркальце. К этой травме прибавилась большая вмятина в боку, потому что
разъяренный "линкольн" раздавил полосатую кошку о ее корпус - ЕЕ корпус, а
не кошкин! - и долго еще ездил и ездил по кровавому месиву, ревом сирены
оповещая притихший лес о случившемся.
Потом он успокоился и выпустил боковые манипуляторы, расчленившие
останки зверя и утащившие куски в бак - для переработки в топливо.
Кстати, в этом заключалась еще одна проблема совместной жизни, о
которой старый "линкольн", идеально приспособленный для автономности, даже
и не подозревал. Маломощных солнечных батарей "тойоты" едва хватало на
три-четыре часа езды без заправки, а среда ее бака не могла питаться любой
клетчаткой - ей требовались особо изысканные, редкие блюда.
Два раза ему удавалось подкрадываться к человеческим поселениям и
угонять микротрактора - он с презрением относился к их бессмысленному
существованию и вовсе не возражал против того, чтобы попользоваться
ворованным топливом и частями их корявых тел. На третий раз по нему начали
стрелять из базуки, и он поспешил убраться, предчувствуя недоброе.
Раньше он не хотел вызывать недовольства двуногих. Не для того старый
"линкольн" сбегал из города, чтобы и здесь вести напряженную борьбу за
существование. Он хотел покоя, и нашел его, и если бы не голубая капризная
"тойота"... Может быть, это и называется "любовь"?..
...В то утро ему очень не хотелось отпускать ее одну. Смутное
предчувствие толкалось внутри, мотор барахлил, перегорела лампа правого
поворота - и после ее ухода он долго лежал в логове, грустно ворча и
покачивая угловой антенной.
К вечеру она не вернулась. А еще через час он услышал далекие
выстрелы и эхо залпа ракетных базук.
Он несся так, как не ездил никогда в жизни - не обращая внимания на
рытвины, подминая кустарник, разрывая цепкие объятия лиан... и все равно
он опоздал.
Она скорчилась на дымящейся, выгоревшей земле, внутренности ее были
разворочены прямым попаданием, и лишь неожиданно включившийся приемник
хрипло наигрывал какую-то легкомысленную песенку. Стоя за огромным
баньяном, он следил за людьми, ходившими вокруг ее тела,
фотографировавшими друг друга, перезаряжавшими свое оружие; и чувствовал,
как что-то страшное, незнакомое и требовательное поднимается в нем. Может
быть, это и называется - "ненависть"?..
Человек медленно шел по тропинке, с наслаждением вдыхая влажный
воздух джунглей. Он возвращался домой после прогулки по лесу. Человек
давно не был в родных местах, и сейчас, после двух лет отсутствия, ему
было приятно заново вспоминать заросшие тропинки, поляны и крутобокие
валуны. Все это время он жил в Нью-Кашмире со своей семьей, и вот,
наконец, смог получить отпуск и снова вернуться в родные места.
Человек раздвинул кусты и, выйдя на поляну, резко остановился, ощутив
на себе чей-то взгляд. Он быстро огляделся, держа ружье наготове, но
никого не увидел. Все так же щебетали птицы в ветвях деревьев, все так же
журчал неподалеку ручей. Все было спокойно.
"Показалось", - подумал человек, на всякий случай снимая ружье с
предохранителя. Он пересек поляну и вновь углубился в джунгли. Человек
старался думать о чем-нибудь другом, но неопределенная тревога не покидала
его. Поминутно оглядываясь, он время от времени ощущал на себе все тот же
тяжелый взгляд, и ему мерещилось глухое отдаленное ворчание.
Человек почти выбежал на открытое место, отошел метров на тридцать от
зеленой стены и только тогда перевел дух, опускаясь на землю.
"Совсем нервы ни к черту стали, - думал человек, - так скоро и до
привидений дойти можно..." Потом он немного посидел, пододвинул ружье, еще
разок глянул на джунгли - и увидел мчащийся на него огромный автомобиль.
Больше он не видел ничего.
...Человек сидел на диване спиной к окну, глядя невидящими глазами на
висевший на стене темный финский ковер, и думал о своем. Так прошло
полчаса.
Вывел его из этого состояния какой-то странный звук. Человек очнулся
и внимательно осмотрел комнату, но ничего особенного не обнаружил. Звук
повторился. Будто сломалось дерево... Человек глянул в окно, но там было
темно.
Человек опустился обратно на диван, вытер холодный пот со лба и
достал сигарету. Скрипнула дверь, и человек с ужасом уставился на нее.
Вошла жена.
- Что случилось? - спросила она. - Почему ты не спишь?
- Ничего, - ответил человек. - Сейчас выйду покурю... Иди ложись.
Он вышел во двор и прислонился спиной к стене дома. Чиркая спичкой,
он заметил пролом в изгороди и массивную тень, неподвижно замершую
напротив. Два желтых луча ослепили вскрикнувшего человека, и послышалось
рычание мотора.
В доме закричала женщина.
...Женщина лежала неподвижно, мужчина все тянулся к валявшемуся на
земле ружью, всякий раз отдергивая руку, когда рубчатое колесо проезжало
рядом.
Старый "линкольн" медлил. Он ездил по кругу, держа беспомощных людей
в центре, он заново смыкал этот бессмысленный, бесконечный круг, и ему
было скучно. Скучно и плохо.
Боль от утраты не отпускала его, и с каждым новым убийством она
становилась злее, острее, требуя новых смертей, а те в свою очередь...
Он еще немного помедлил, а потом круто развернулся и поехал в сторону
джунглей, разрывая порочный круг, устало волоча проколотую левую заднюю
шину, чувствуя ноющие пробоины, чувствуя собственную старость.
Он не видел, как мужчина все-таки дотянулся до ружья, и веселый
солнечный зайчик отразился от капота удалявшейся машины.
Зайчик лазерного прицела.
"Может быть, это и называется - смерть?" - успел подумать старый
"линкольн".
8
...Человечество уходило. Оно уходило насовсем, молчаливо и покорно
уступая место вещам. Обезумевшие Пустотники тщетно метались по потерянной
Земле, отчаянно пытаясь сделать хоть что-нибудь. Но было поздно. Психика
городских симбионтов все более походила на невозможное, несопоставимое с
человеческим сознание порождений техносферы, фермеры дичали в непрерывной
борьбе за существование - непрекращающейся, бесперспективной борьбе... И
даже сами Бегущие вещей все чаще недосчитывались исчезающих Отшельников,
кончавших жизнь ритуальным самоубийством или погружавшихся в созерцание
прошлых перерождений. Человечество уходило.
И тогда к Пустотнику Эдварду пришел некто, назвавший себя дьяволом, и
предложил выход. Трудный, спорный выход, но другого у него не было...
КНИГА ПЕРВАЯ. ПРАВО НА СМЕРТЬ
(Продолжение)
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой отвечают на некоторые вопросы, что отнюдь
не способствует общему повышению настроения.
1
- Он называл себя дьяволом, - сказал Пустотник Даймон. - Маленький
такой, лысый... в пальто... Но он не соврал.
Я встал и прошелся между стеллажами. Я теперь знал, кто такой дьявол.
Теперь я много чего знал, мне предстояло научиться жить с этим знанием,
жить заново, и все же оставалось непонятным - причем здесь я? А я-то явно
был причем...
- Человечество уходило, - бросил я из-за стеллажей. - И тогда пришел
дьявол. Что было дальше?
- Он сообщил, что он - дьявол-ренегат. Потому что ему не светит
искушать автобусы, потому что в чрезвычайной ситуации годятся только
чрезвычайные меры, а его коллеги в аду цепляются за изношенные догмы и не
хотят ничего предпринимать. Он предложил Пустотнику Эдварду доверенность
на заключение дьявольских договоров с людьми. Но договоров с измененным
условием... Раньше это было им запрещено.
Даймон отпил глоток воды и уставился в пространство перед собой,
забывая моргать. Я уже привык к подобным паузам. Когда на Даймона сползала
неподвижность, и глаза его стекленели и останавливались - было бесполезно
тормошить его или задавать вопросы. Во время тех нескольких секунд, пока
он захлопывал внутри себя все двери и сдерживал бешеный напор Зверя,
рвущегося к свободе, Пустотник Даймон был глух, слеп и нем.
Я стоял и ждал. С того дня, когда мы, наконец, въехали в Мелхский
оазис и спустились в Зал, я в основном слушал, ждал и размышлял. И это
пошло мне на пользу.
Даймон зашевелился, и взгляд его прояснился.
- На чем мы остановились? - спросил он.
- На договорах, - ответил я. Он прекрасно помнил, на чем мы
остановились, но хотел немного продлить паузу, чтобы окончательно прийти в
себя.
- Разумеется... На договорах. Если верить сатане из оппозиции, дело
обстояло так. Испокон веков люди и представители геенны подписывали
взаимовыгодные договоры. И лишь одно условие оставалось неизменным.
Человек не должен был обретать бессмертия, иначе шансы дьявола заполучить
обещанный товар, то бишь душу, откладывались на неопределенный срок. Кроме
того, это вызвало бы повышенный ажиотажный спрос...
- Послушай, Даймон, - неожиданно спросил я, - это все действительно
было так весело, или ты просто прячешься за иронией?
- Прячусь, - спокойно ответил он. - Это было совсем не смешно. Лысый
дьявол утверждал, что он несколько раз нарушал условие и подписывал с
людьми договор на бессмертие. Все подписавшие такой договор люди через
некоторое время исчезали. Вполне материалистически. И в поисках пропавших
он перерыл множество реальностей, пока не нашел нужную. Его клиенты
действительно обретали здесь вечность. Но теряли личность. И кое-что еще.
Зал зашелестел в ответ всей своей листвой, и мне не понадобилось
задавать глупые и ненужные вопросы. Вот значит оно как... Вечность и
личность. Либо одно, либо другое...
Пустотник Даймон невесело улыбнулся.
- Ты знаешь, - сказал он, обращаясь ко мне, - я впервые столь связно
и логично рассказываю историю Большой эмиграции. Пустотники и так
прекрасно знают это, оставшимся на Земле людям совершенно ни к чему знать
истинные причины, а здесь... Здесь только ты способен понять меня
правильно - но об этом потом. В общем, дьявол, которому грозила
безработица, выписал Пустотникам доверенность на заключение договоров на
бессмертие. И с этого момента началась Большая эмиграция.
- Погоди, - я подошел к нему и присел на поручень его кресла. - Давай
дальше попробую рассказать я. А ты слушай и потом скажешь, правильно ли я
понял.
Он подумал и молча кивнул.
- Став доверенными дьявола, вы - Пустотники - пошли по меняющейся
Земле, предлагая направо и налево ваши договоры. Не думаю, что на них
сразу же появился повышенный спрос... Предрассудки - вещь весьма
устойчивая. Но постепенно, шаг за шагом, человек за человеком - и поток
бессмертных, не помнящих родства, хлынул сюда. Ну, не то чтобы хлынул, но
- потек...
Даймон кивнул еще раз.
- Только здесь уже жили те, которые изначально рождались здесь...
Попробуем войти в их незавидное положение. Невесть откуда в их среде
появляются чужие - молодые, здоровые, неуязвимые, вечные - a местному
населению ничего похожего даже не светит. Следовательно, у местного
населения начнет формироваться устойчивый комплекс неполноценности по
отношению к иммигрантам - сначала способствующий возникновению извращенных
религиозных культов... И тогда...
- И тогда, - сказал Даймон, - мы написали Кодекс Веры, создали закон
о Порче, и возвышением Права на смерть низвели бессмертных на самую нижнюю
ступень иерархической лестницы. Большая эмиграция продолжалась, а Кодекс
