- Ну здесь же никого не съели!.. А корову бабкину, небось, сам
лейтенант и слопал. А на тигра свалил...
На подобный аргумент Нине не нашлось, что ответить, и я мысленно
поаплодировал Витальке, поскольку был всецело (хотя и теоретически) на его
стороне.
- А эти дураки зеленые, как таксы, все вокруг перерыли и радуются! -
не унимался мой сын. - Хоть бы их там засыпало, что ли...
- Не смей называть военных дураками! - заявила Нина. - Они людей
охраняют!
- От кого? Может, это тигр людей от них охраняет! Ты вот с
лейтенантом говорила, а с тигром - нет.
- Ладно, хватит! - прервал я грозившую затянуться перепалку. -
Поехали. И смотрите по сторонам - может, где гостиница какая... Не
ночевать же на улице...
УЖИН В ТИГРЯТНИКЕ. АНДРЕЙ
...Ни гостиницы, ни кемпинга мы так и не отыскали. Несколько
встречных указывали нам самые различные направления, и в конце концов мы
оказались на окраине. Солнце наполовину скрылось за горизонтом, сумеречные
лиловые тени поползли по земле, и небо приобрело глубокие фиолетовые тона
с едва различимыми блестками проступающих звезд.
У крайнего дома, за которым начиналась довольно мрачная пустошь,
стоял загорелый мужчина примерно нашего с Арсеном возраста, в одних
камуфляжных штанах, пятнистых и заношенных. Он смотрел на нас. А мы - во
всяком случае, я - смотрели на него.
После непродолжительного молчания я решил попытать счастья.
- Извините... У вас не найдется, где переночевать?
- Найдется. Сколько вас? Четверо?
- Четверо.
- Добро. Придется нам с приятелем немного потесниться - но ничего...
Даниэль.
- Андрей.
- Арсен.
Мы выбрались из машины и по очереди пожали его крепкую, жилистую руку
с блеклой татуировкой "Легион" и выцветшим римским орлом. Виталька тоже
деловито поздоровался, а Даниэль хитро подмигнул ему.
- Загоняйте машину, - сказал хозяин, распахивая ворота, - и айда в
дом. Ужинать будем.
Комната, куда мы попали, была обставлена предельно просто - стол,
кровать, топчан у входа, стулья, этажерка с книгами. Еще на самодельной
тумбочке в углу стоял маленький переносной телевизор.
- А где ваш приятель? - деликатно спросил Арсен.
- Сейчас будет. И давай лучше на "ты". Идет?
Вскоре на столе появилась крутобокая миска с жареной на сале
картошкой и жаровня с мясом, от запаха которого я ощутил себя хищником,
причем давно не евшим. Когда рядом с едой возникла початая бутылка водки,
мы с Ниной переглянулись и притащили из багажника консервы и бутыль
"Изабеллы".
Даниэль одобрительно кивнул и широким жестом пригласил всех к столу.
Было в этом человеке что-то такое, что принято называть "надежностью", и
дом его был таким же - простым, щедрым и гостеприимным.
Вот как раз тогда, когда я умиленно думал об этом, дверь скрипнула, и
в комнату скользнул, облизываясь длинным розовым языком, давешний тигр!
Я видел, как мгновенно побледнела Нина, радостно-удивленно
округлились глаза Витальки, как непроизвольно подобрался и напрягся
Арсен... Впрочем, Даниэль все это видел не хуже меня.
- Знакомьтесь, - громко и весело возвестил он, стараясь разрядить
обстановку. - Мой друг Рыки. Так сказать, местный несостоявшийся
Шер-Хан... И вообще, мы с ним друзья, а вы - наши гости.
- Мы уже знакомы, - сдавленно промямлил я, косясь на зевающего Рыки.
- Встречались в городе.
Тигр тем временем внимательно оглядел собравшихся, упруго прошелся по
комнате и разлегся на топчане, по-прежнему глядя на нас. Потом еще раз
картинно зевнул, обнажив полный набор белоснежных клыков, и прикрыл глаза,
опустив голову на передние лапы.
- Да вы угощайтесь, угощайтесь... - Даниэль снова попытался нарушить
неловкое молчание.
- А Рыки? - голос Витальки прозвучал неожиданно громко и звонко.
- А он уже на три дня вперед наелся, - махнул рукой хозяин. - Вы
думаете, где я мясо беру - в магазине? Рыки сегодня такого секача
завалил... Мы с ним по очереди охотимся. Так и живем...
На щеках Нины начал появляться румянец, мы с Арсеном расслабились, а
Виталька так и ерзал на стуле, то и дело поглядывая на Рыки. Тот спал или
притворялся, что спит. На нас он не обращал никакого внимания. И делал это
весьма демонстративно.
Впервые за последнее время я - да и не только я - чувствовал себя
спокойно. Впервые за весь Отросток. К чему бы это?..
После ужина мы все впали в то же лениво-жмурящееся состояние, что и
тигр. Потянуло на разговоры.
- И давно он у тебя? - кивнул Арсен в сторону Рыки.
- Со мной, - поправил Даниэль. - Да месяцев семь уже. Говорят, из
зоопарка сбежал. Только у нас поблизости ни одного зоопарка - свинарники
сплошные... И чертовщина всякая. Тоже недавно началось... А так он сам ко
мне пришел. Я поначалу струхнул было, а после чувствую - надо пустить. И
пустил.
Дверь за ним закрыл - а мимо БТР... А за ним еще два - шасть! Ловили,
охотнички... Стреляли. А за что? За свободу?
Поначалу ума не мог приложить - чем его кормить? Сена не жрет, а мяса
не напасешься. Совсем отощал, бедняга, я уж бояться стал, чтоб на людей не
кинулся... А потом он из леса первого кабана притащил - и пошло дело...
Ну а эти... лопухи зеленые - как завидят его, так сирену включают и
окопы рыть кидаются. Одного боюсь - подстрелят сдуру... Он хоть и умный, а
иногда такое выкидывает...
...Потом рассказывали мы с Арсеном, то и дело одергивая отчаянно
врущего Витальку. Даниэль кивал, слушал. О многом он слышал, кое-что
видел, а к Атмосферному Черепу давно относился спокойно.
Беседа постепенно угасала, всех клонило в сон. Даниэль постелил нам
на полу, предоставив кровать Нине.
- Я не позволю, чтобы ребенок ночевал в одном доме с хищником! -
шептала Нина мне в ухо, но Виталька уже собрался было улечься на топчане
рядом с Рыки, и Нина принялась загонять его - Витальку, а не тигра - в
самый дальний от двери угол...
Я пошел умыться. В импровизированной ванной висело большое мутное
зеркало. Я глянул в него, и из треснутой глади на меня уставилось лицо. Не
мое. Больше я ничего не помнил.
ПАПА В ЗАЗЕРКАЛЬЕ. ВИТАЛЬКА
...Ночью мне захотелось писать. Я осторожно вылез из-под покрывала,
переступил через спящую маму, проскользнул мимо открывшего один глаз Рыки
и выбрался в коридор. Туалет оказался в самом конце.
У большущей ванны - наверное, в ней купался Рыки - стоял папа. Он
пристально вглядывался в растрескавшееся зеркало и, казалось, совсем не
замечал меня. Я встал у него за спиной и посмотрел в зеркало.
Песок огромной арены - желтый, рассыпчатый песок - казалось, обжигал
глаза. Папа в зеркале шел по кругу, держа в левой руке тяжелый широкий
ножик, а в самом центре песчаного круга подпрыгивал кто-то рогатый,
порезанный, с неуклюжими корявыми копытами... Потом рогатый бес махнул
кнутом, а папа отрубил ему руку, и тогда я закричал, а папа в ванной все
стоял и стоял, и прибежала мама, и Даниэль, и дядя Арсен, а папа все не
двигался, и в зеркале уже больше никого и ничего не было...
КНИГА ВТОРАЯ. ПРЕДТЕЧИ
(Продолжение)
9
...Эта рукопись была найдена в полуразвалившемся заброшенном бунгало
на острове Сан-Себастьян - одном из последних оплотов и убежищ
Человечества в тяжелое, смутное время после Великого Излома. Изгнанные из
городов, предоставленные самим себе, - люди частично поддавались на
уговоры Бегущих вещей (Пустотников) и эмигрировали, подписав договор;
частично приспосабливались к новому образу жизни, быстро утрачивая
сдерживающие моральные факторы. Некоторые же уходили в очаги бурно
развивающейся Некросферы, и дальнейшая судьба их оставалась неизвестной.
Тогда еще мало кто сопоставлял формирование Некросферы с Большой
эмиграцией, связанной с подписанием договора между человеком и
Пустотником...
Сама рукопись в основном сгнила, так что создавалось впечатление, что
листы долгое время находились в воде, а оставшиеся страницы были написаны
корявым неустойчивым почерком, словно писавшему было трудно держать перо в
руках - или в чем там он его держал, тот, кто писал эту сказку, слишком
похожую на быль...
АНАБЕЛЬ-ЛИ
Это было давно, это было давно
В королевстве приморской земли.
Там жила и цвела та, что звалась всегда,
Называлася Анабель-Ли, -
Я любил, был любим, мы любили вдвоем,
Только этим мы жить и могли.
...Бирюзовые волны, загибаясь пенными белыми гребешками, накатывались
на рассыпанное золото побережья, а я сидел на песке и смотрел на море. Я
смотрел на море, а оно облизывало мои босые, исцарапанные ноги. Меня звали
Ринальдо. Я родился на этом острове, где неправдоподобно огромные
кокосовые пальмы врезались в неправдоподобно синее, глубокое небо. Я любил
свой остров. Чувствуете? Взрослые рассказывали, что раньше Сан-Себастьян
(так назывался наш остров) был частью материка. Но это было давно, еще до
Великого Излома. Вот почему мы живем в каменных белых домах - хотя здесь
их строить не из чего - и у нас есть и школа, и церковь, и даже
электростанция. Но взрослые все же часто сокрушаются и скучают по жизни на
материке, где у людей, по их словам, было много всякого такого... Но мне
хорошо и без этого. У меня есть море, и небо, и скорлупа от кокосов для
разных игр, и дом - а остального мне не надо. Дед Игнацио говорит, что я
похож на Бегущего вещей, но мне не с чем сравнивать. Два раза я видел
Пустотника, заходившего в поселение, и оба раза меня тут же отсылали на
берег - играть - а издали он был обыкновенный и скучный. Мне хорошо. Я
могу сидеть и глядеть на море, и думать о разном, и песок струится между
пальцами, отчего пальцам чуть-чуть щекотно...
- Привет, Ринальдо! - чья-то тень заслоняет солнце, но я и так знаю,
что это Анабель - она все время ходит за мной. Вечно она... И чего ей
надо?!
- Привет, - не оборачиваясь, бурчу я. Некоторое время Анабель молчит
и смотрит на меня, а, может, и не на меня - потому что наконец она
произносит:
- Красивое сегодня море.
- Море всегда красивое, - соглашаюсь я и неожиданно для самого себя
предлагаю: - Садись. Давай смотреть вместе.
Анабель тихо опускается рядом, и мы смотрим на море. Долго-долго. А
потом я то и дело смотрю уже не на море, а на нее, на загорелые плечи, на
пепельные волосы, развевающиеся на ветру; а потом она поворачивается, и мы
смотрим друг на друга, и я впервые замечаю, что глаза у Анабель глубокие и
печальные, а вовсе не насмешливые и ехидные, и...
- Тили-тили-тесто, жених и невеста! - раздается издевательский вопль
совсем рядом, и на нас обрушивается целая туча мокрого песка, и глаза
Анабель наполняются слезами. Отворачиваясь, чтобы не видеть эти слезы и
набившийся в пряди ее чудесных волос песок, я замечаю Толстого Гарсиа с
соседней улицы и его дружков, которые прыгают вокруг нас и орут свое
"Тили-тили-тесто!.." - и тогда я вскакиваю и вцепляюсь в Гарсиа, и мы
катимся по песку, но вскоре я оказываюсь внизу, и во рту у меня песок, и в
глазах, и в волосах... Внезапно Гарсиа отпускает меня, и я слышу страшный
захлебывающийся крик, который тут же обрывается. Протирая засыпанные
песком глаза, я вижу ползущие по пляжу скользкие щупальца с плоскими
белесыми блюдцами присосок, и уносимую в море мальчишескую фигурку одного
