По страницам романа бродят мамонты и саблезубые тигры,
белуджитерии и трицератопсы, игуанодоны и стегозавры. Портреты
животных выписаны с учетом последних достижений палеонтологии, почти
документальны.
Вот, например, трицератопс:
<Животное только на первый взгляд напоминало носорога, так как
обладало маленьким рогом на переносице. Пара же больших рогов,
возвышавшихся на лбу и направленных вперед, придавала ему сходство с
некоторыми быками; во всем же остальном оно отличалось и от носорогов, и
от быков. Голова по сравнению с туловищем была непропорционально велика,
достигая чуть ли не двух метров в длину; задняя часть черепа расширялась в
плоский и широкий гребень, который можно было принять за огромные
растопыренные уши, но в действительности это было только украшение или
защита верхней половины шеи, покрытое мелкой чешуей, а по наружному краю -
острыми зубцами. Этот воротник, несомненно, увеличивал вес и без того
огромной головы и мешал поднимать ее вверх.
Передние ноги были значительно короче задних, так что животное
двигалось, высоко подняв свой крестец. Когда голова и ноги этого животного
скрывались в высокой траве, оно напоминало целый холм, достигавший почти
пяти метров в вышину. Массивное туловище его было покрыто панцирем из
круглых пластинок, более крупных на спине и боках, мелких на крестце,
ногах и брюхе. Туловище оканчивалось не длинным, но толстым хвостом,
который служил опорой для задней части тела. От конца морды,
представляющего острый клюв, до начала хвоста животное имело около восьми
метров>*.
_______________
* Как отметил рецензент - палеонтолог Ольга Павловна Обручева, -
Владимир Афанасьевич несколько преувеличил размеры трицератопсов. По
современным данным их рост достигал 3 метров, а длина - 5 метров.
А вот отнюдь не фантастический пейзаж юрского периода:
<Река окончательно превратилась в озеро с множеством островов,
течения почти не было заметно, и все время приходилось работать веслами.
Над водой и лесом реяли цветные стрекозы и огромные рогатые жуки,
достигавшие тридцати сантиметров в длину; пролетали бабочки, каждое крыло
которой могло покрыть руку человека. По временам появлялись странные
мелкие и крупные птицы синевато-сероватого цвета, немного напоминавшие
цаплю, только с более короткими ногами, длинным хвостом и коротким клювом,
в котором можно было различить мелкие зубы.
Одну птицу удалось подстрелить на лету, и Каштанов демонстрировал
своим спутникам это странное пернатое, представлявшее переходную форму
между ящерами и птицами. Оно имело размеры журавля и было покрыто
сине-серыми перьями; его длинный хвост состоял не только из перьев, как у
птиц, но также и из многочисленных позвонков, то есть имел строение хвоста
пресмыкающихся, а перья росли по обеим сторонам этого хвоста. На крыльях
имелось по три длинных пальца с такими же когтями, как и на ногах, так что
эта птица могла лазать по деревьям и по скалам, хватаясь за них и
передними конечностями. Рассмотрение животного привело Каштанова к выводу,
что оно принадлежало к роду архиоптериксов, но отличалось от экземпляров,
найденных в верхнеюрских отложениях Европы, значительно большей величиной.
К концу дня берег сделался совсем низменным и на значительных
протяжениях представлял болото, заросшее хвощами и папоротниками, над
которыми кое-где возвышались группы странных деревьев, приспособленных к
существованию в воде. Эти заросли давали приют различным жалящим
насекомым, которые с яростью нападали на путешественников при каждой
попытке последних причалить к зеленой стене ради коллекционирования, а
затем некоторое время преследовали их по воде. Комары длиной в двадцать
пять миллиметров, мухи величиной со шмеля, оводы и слепни крупнее четырех
сантиметров состязались в этих крылатых атаках на людей, которые вынуждены
были позорно отступать и начали уже тревожиться при мысли о близком
ночлеге среди полчищ этих мучителей>.
Согласитесь - и пейзажи, и доисторические чудовища выписаны с
блеском. А вот герои романа не запоминаются, их образы лишь
схематично намечены.
Правы были критики, упрекавшие автора в том, что он <ярче
воссоздает образы вымерших чудовищ, чем людей>, что он <всю яркость
своего пера... израсходовал на плезиозавров и ихтиозавров, не оставив
ничего на долю человека>.
И все-таки упреки критиков несправедливы. Главная задача
Обручева - заинтересовать читателя увлекательным рассказом о прошлом
Земли, и он с этой задачей справляется прекрасно. Приключения героев
(пусть и схематичных), которые то и дело вступают в схватки с
доисторическими монстрами, неослабно приковывают читателя к страницам
книги.
<Плутония> пользовалась и пользуется поистине необыкновенным
успехом, она была переведена более чем на два десятка языков и
многократно переиздавалась на русском.
В пятидесятых годах в Издательстве географической литературы
появился чей-то красноречивый шарж: бесконечная череда мамонтов
шествует... к сейфам издательства. Мамонты, как уже догадался
читатель, нагружены мешками с монетами! За шесть лет <Плутония>
переиздавалась в Географгизе пять раз и неизменно мгновенно
раскупалась!
В 1939 году Владимир Афанасьевич писал в журнале <Детская
литература>: <Хороший научно-фантастический роман должен
удовлетворять следующим условиям. Он должен быть построен настолько
увлекательно по фабуле и изложению, чтобы читатель не мог от него
оторваться, стремясь поскорее узнать, как развернутся дальше события,
что сделают герои... Роман должен быть правдоподобным. Читатель
должен получить впечатление, что все изложенное в романе если и не
происходило в действительности, то могло бы произойти. Все, что
отзывается чудесным, сверхъестественным, вредит изложению. Читатель
сразу почувствует фальшь, и если не скажет <враки> и не бросит книгу,
то будет читать уже с предубеждением>.
Наверное, можно поспорить с этим мнением Обручева - ведь мы
зачастую с удовольствием читаем фантастику, ничуть не веря в
реальность происходящих событий. Вспомните хотя бы <Понедельник
начинается в субботу> братьев Стругацких.
Но нельзя не отметить, что <Плутония> действительно и
увлекательна и правдоподобна.
Правдоподобна настолько, что до самой своей кончины Владимир
Афанасьевич получал десятки и сотни писем, в которых читатели
спрашивали о судьбе коллекций, собранных в Плутонии, и настойчиво
просились в состав новой экспедиции в подземный мир.
Из чего складывается столь убедительное правдоподобие
фантастического романа?
Кажется, ответ должен быть таким - фантастические герои Обручева
живут и действуют в совершенно реальном мире.
<В полдень 2 января 1914 года профессор Каштанов подкатил на
автомобиле к гостинице <Метрополь> и постучал в дверь номера 133,
указанного ему швейцаром>.
Все точно, конкретно, узнаваемо.
Реальны и конкретны все географические названия. (За исключением
<Земли Фритьофа Нансена> и самой <Плутонии>.) Реальны и конкретны
ссылки на ученых. Обручев то и дело упоминает о реальных находках
ископаемых животных. Собственно говоря, благодаря палеонтологическим
находкам участники экспедиции и <узнают> обитателей Плутонии.
Все это в совокупности и создает удивительную атмосферу
правдоподобия <Плутонии>.
В следующем романе - <Земля Санникова, или Последние онкилоны> -
фантастика, можно сказать, уж и вовсе неотделима от правды. Сам
Обручев твердо верил в существование таинственной земли и опубликовал
на эту тему несколько страстных научно-популярных статей.
Одну из них, написанную в 1935 году, мы хотим предложить в
сокращенном виде вниманию читателя. В ней - реальные факты,
положенные в основу романа, а кроме того, она дает возможность
познакомиться с Обручевым как историкогеографом.
ЗЕМЛЯ САННИКОВА НЕРЕШЕННАЯ ПРОБЛЕМА АРКТИКИ
Открытие экспедицией на ледоколе <Садко> неизвестного довольно
большого острова в восточной части Карского моря в промежутке между Землей
Франца-Иосифа и Северной Землей под 81‡ с. ш. и 78‡ в. д.* заставляет нас
напомнить о другом острове или, может быть, целом архипелаге в Ледовитом
океане, который 125 лет тому назад люди видели издалека, но не могли
добраться до него, так как не имели ни ледоколов, ни самолетов -
современных могучих средств разведки и сообщения в ледяных просторах
Арктики.
_______________
* Остров Ушакова.
Эта виденная только издали, но никем не посещенная земля находится к
северу от Новосибирских островов, примерно в 150 - 200 км, и даже имеет
название <Земля Санникова> по имени промышленника, впервые заметившего ее
на горизонте. Но географы не верят в ее существование, и на современных
картах Арктики мы ее не найдем.
На первой карте Новосибирских островов, составленной в 1811 г.
путешественником Геденштромом, обследовавшим острова вместе с Санниковым,
к северу от них в Ледовитом океане показаны две земли с надписью <Земля,
виденная Санниковым>. Одна нанесена к северу от о. Фаддеева и о. Новая
Сибирь, другая - к северо-западу от о. Котельного. Геденштром при
вторичном посещении о. Новая Сибирь в 1810 г. видел 16 марта с Каменного
мыса высотой до 20 м на северо-востоке синеву, совершенно подобную видимой
иногда над отдаленной землей. Санников, приехавший к нему на следующий
день, подтвердил, что это земля, которую он уже видел раньше. Геденштром
направился к ней по льду на северо-восток и после трудной дороги смог уже
различить в зрительную трубу белый яр, изрытый, как казалось, множеством
ручьев. Но большая полынья преградила ему дальнейший путь.
В начале апреля Санников опять посетил о. Новую Сибирь и с северного
берега видел на севере землю с высокими горами. Направившись к ней, он
проехал не более 25 км и снова был задержан полыньей, простиравшейся во
все стороны. Земля была уже ясно видна, и Санников считал, что до нее
осталось не более 20 км.
Эта земля, которую видели Геденштром и Санников и пытались пробраться
к ней, представляет восточную из двух земель, показанных на карте
Геденштрома. Западную же землю Санников видел в 1810 г. с северной
оконечности о. Котельного. <На северо-запад, в примерном расстоянии 70
верст, видны высокие каменные горы>, - пишет Геденштром в описании своего
путешествия.
В 1821 и 1822 гг. лейтенант Анжу, участвовавший в известной
экспедиции Врангеля и производивший съемку Новосибирских островов, дважды
пытался проехать по льду к землям, показанным на карте Геденштрома, но
также неудачно из-за открытого моря, преградившего ему путь, и пришел к
выводу, что до этих земель можно добраться только на лодках. Но начальство
признало этот проект слишком рискованным, интерес к этим недостижимым
землям упал, о них забыли, и они даже надолго исчезли с географических
карт. Укоренилось мнение, что никаких земель в указанных Санниковым
направлениях нет и что он и Геденштром ошиблись, приняв отдаленные очень
высокие ледяные торосы за каменные горы.
