готовые к обороне, оглядывая безжизненную равнину и ряд деревьев на
берегу невидимой издалека реки.
- Пора отсюда уходить, - решительно сказал Диведд.
Сууно впервые внимательно взглянул на него.
- Ты - не житель Перекрестка. Диведд сложил руки перед собой,
опираясь на Танцора.
- Теперь уже житель.
Сууно еще раз оглядел его с ног до головы и сказал тихо и загадочно:
- Отметины всегда остаются, не так ли? Диведд отчаянно покраснел и
ничего не ответил. Они вернулись на Перекресток, так и не обнаружив
кентавров. По дороге Бидж тихо спросила Сууно:
- Ты прав, он не с Перекрестка, но какая в этом важность?
- Еще когда я учился в Сан-Францисском университете, там часто
проходили дискуссии: что в поведении человека определяется воспитанием,
а что - естественным отбором? Мои приятели-студенты могли с легкостью
доказать приоритет и того, и другого. - Он снова улыбнулся Бидж. -
Как-нибудь, когда у тебя выдастся свободный вечер, мы с тобой могли бы
тоже подискутировать на эту тему.
- Тебе лучше побеседовать с Кружкой, - ответила Бидж. - Он знает
больше меня. Или, - добавила она бестактно, - с грифоном.
Улыбка сошла с лица Сууно. Он сделал явное усилие, чтобы ответить
вежливо:
- У нашего народа есть много песен и о представителях его вида тоже.
Остаток пути Бидж проделала в глубокой задумчивости.
Прибытие на Перекресток очень напомнило Бидж их с Диведдом предыдущее
путешествие, когда они привели Гредию и грим. Сууно и Бемби, а следом за
ними и Руди (с невнятным "Еще увидимся, крошка") нырнули в траву в
плодородной лощинке, не в силах удержаться. Бидж и Диведд снова остались
одни на границе Перекрестка.
Они смотрели на раскинувшуюся перед ними речную долину, на воющийся,
несмотря на лето, дымок над трубой "Кружек".
Диведд протянул руку за платой. Бидж передала ему монету и спросила:
- Что имел в виду Сууно, когда говорил об отметинах?
- Колдуны всегда такие, - ответил он беззаботно. - Они думают, что
видят то, чего другие не могут.
По большей части они знают, как этого достичь - едят какой-нибудь
гриб или еще что-нибудь. - Диведд легко шагал рядом, приноравливаясь к
шагу Бидж. - Ну, я пошел - меня работа ждет. - Он оценивающе посмотрел
на солнце. - Еще успею выполнить половину дневной нормы по рубке дров. -
Он сунул монету в карман и припустил бегом, насвистывая, словно никаких
странных событий и не было. Бидж в одиночестве дошла до своего коттеджа.
Она решила больше вопросов не задавать, хотя и гадала, что же такое в
Диведде увидел Сууно - что-то, чего она не заметила.
***
Она стояла на склоне холма, глядя, как молодые грифоны читают каждый
свою книгу, переворачивая страницы с обычной сумасшедшей скоростью. Бидж
поспешно спустилась, увидев, что на этот раз к ним присоединился и
грифон-отец. Роланд поднял на нее глаза, заметил что-то необычное в
выражении лица Бидж и тактично отошел в сторонку.
Грифон поклонился Бидж:
- Рад, что ты вернулась. Надеюсь, ты не осудишь меня за
вмешательство: я тут в твое отсутствие поучил немножко этих озорников.
Оливер напрягся, но из вежливости не вмешался в разговор. Вскоре он
сунул книгу под крыло и отошел еще подальше; Роланд спрятал свой том в
потрепанный рюкзак Бидж и двинулся следом.
Когда они отошли достаточно далеко, грифон кивнул:
- Считай, что это визит школьного инспектора. - Он показал клювом в
сторону Роланда и Оливера. - У них очень изрядные успехи.
- Значит, я проживу еще денек и смогу продолжить уроки.
- На радость всему миру. - Грифон подошел к Бидж, склонил голову
набок и внимательно на нее посмотрел. - Тебя что-то тревожит?
- Пока меня не было, ничего необычного не произошло? - спросила Бидж.
Грифон поднял пушистую бровь, отдавая должное ее деликатности.
- Если ты имеешь в виду нанесенные животным увечья, то их не
наблюдалось. Повсюду на Перекрестке воцарился мир, тишь и удивительно
скучная благодать. Как я понимаю, Конан Земледелец сопровождал тебя.
- Да, Диведд ходил со мной. - Неожиданно для себя самой Бидж
добавила: - Он не виноват, если иногда бывает слегка наивен.
- Меня, как, впрочем, и тебя, должна волновать не его наивность, -
ничего не выражающим голосом сказал грифон. - Однако, - добавил он, - с
твоей стороны очень благородно защищать его.
- Меня больше волнует подтверждение того, что он не виноват, -
вспыхнула Бидж.
- Точно так же, как меня - установление его вины, - ответил грифон. -
Твое сочувствие Диведду делает тебе честь. С другой стороны, - добавил
он глубокомысленно, - от кого и ожидать сочувствия, как не от богини.
Особенно от богини плодородия. - Бидж замерла на месте. - Ах... Я не был
уверен, знаешь ли ты сама. - Грифон склонил голову набок, пронизывающе
глядя на Бидж. - В конце концов это еле заметно даже для моих органов
чувств. Бидж уставилась на него невидящими глазами.
- У меня были основания считать, что такое невозможно.
- Не так уж много стоят твои основания, - ответил он самодовольно. -
Думаю, что это отразится на твоих планах.
- Это отразится на всем, - нетвердым голосом ответила Бидж. Она
рассеянно кивнула, когда собравшиеся улетать Роланд и Оливер поклонились
грифону и ей.
Оставшись одна, Бидж вскипятила чайник, смущенно и с отвращением
взглянула на свои противозачаточные таблетки, потом заварила себе чашку
ирландского чая. Однако пить его ей не захотелось, она вылила заварку и
приготовила себе другую - травяной бескофеиновый чай. Однако рука ее так
дрожала, что часть жидкости пролилась, пока она подносила чашку к губам.
Бидж вырвала лист из блокнота и принялась составлять список вопросов, на
которые ей хотелось бы получить ответы.
"Длительность беременности?" У коз и овец это всего несколько
месяцев. Бидж отчаянно надеялась, что Стефан или Мелина знают, сколько
длится беременность у фавнов. "Питание?" Ее диета была вполне
разнообразной, но тут ей вспомнились тощие слабые ягнята, плохо
развивающиеся из-за недостатка некоторых микроэлементов. Что ж, в это
время года она может есть больше овощей. Бидж надеялась, что ей не нужно
будет включать в свой рацион траву. Тут она со смущением подумала, что
вопрос об этом придется задать Конфетке Доббсу.
Отсюда вытекала еще одна проблема. Бидж написала на листе: "Эффект
поля?" - и несколько раз подчеркнула написанное. За последнее время она
насмотрелась на мертворожденных или имеющих дефекты развития малышей.
Она приписала: "Спросить Протеру". Потом добавила рядом большими
буквами:
"ПРОВЕСТИ БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ БЕРЕМЕННОСТИ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ. РОДИТЬ НА
ПЕРЕКРЕСТКЕ".
Бидж надолго задумалась, прикидывая, как пройдет ее беременность в
мире, где она не может прекратить свою работу. Она нарисовала на полях
фигуру Стефана, потом рядом еще одну фигурку - тоже фавна, только
маленького, добавив длинные ресницы и ленту в курчавых волосах.
Отвлекшись от своих забот, Бидж улыбнулась и попыталась придать рисунку
сходство со своими детскими фотографиями.
Потом стиснула ручку и написала последний и самый важный вопрос:
" Наследственность? "
С тех пор, как она узнала, что является носительницей гена хореи
Хантингтона, Бидж твердо решила не иметь детей Перекресток вкупе с теми
изменениями в ее организме, которые начались, когда она стала
создательницей Странных Путей, давал ей уверенность, что болезнь у нее
самой никогда не разовьется. Однако, насколько ей было известно, для ее
ребенка все еще существовала пятидесятипроцентная вероятность получить
ген хореи Хантингтона.
Можно было написать о многом: спросить Протеру; поговорить с врачом,
может быть, с Люсиллой Бодрэ; сделать пункцию плодного пузыря и
генетическое тестирование; постараться выяснить, показательно ли
генетическое тестирование для ребенка, который наполовину фавн...
Вместо этого Бидж, оставив бумагу на столе, вышла из дому. Она сидела
на солнце у ручья и прихлебывала чай, глядя на поля и стараясь ни о чем
не думать.
Aeaaa 12
Nледующие два месяца на Перекрестке были изумительными и ужасными:
изумительными потому, что каждый день был ясным и тихим, отличавшимся
какой-то фантастической красотой; ужасными из-за того, что с телом Бидж
происходило что-то чудовищное и неизбежное.
Ее живот стал заметен через неделю; через две она стала
неповоротливой. На нее быстро навалились все проблемы, связанные с
беременностью: частые позывы мочевого пузыря, боли в спине, неловкость в
обычных ее занятиях. Если у нее резко менялось настроение, она теперь
этого не замечала; однако мимо ее внимания не прошло то обстоятельство,
что Кружка и Фиона и даже Диведд в ее присутствии стали особенно
осторожны. Это ее раздражало.
Бидж давно привыкла к тому, что тело ее подводит. За последние
несколько лет она привыкла спотыкаться, ронять вещи, - привыкла ко всем
проявлениям хореи Хантингтона и своему молчаливому страху, что эти
симптомы будут неизбежно прогрессировать. Но она совершенно не была
готова к новой и странной неуклюжести, к переменам в своем теле, которые
совершались с такой поразительной быстротой.
Однако независимо от всего этого каждый день на Перекрестке начинался
для нее одинаково, что нисколько не тревожило Бидж: повторение
переносится легко, когда повторяется нечто замечательное. Где-то над ее
головой раздавалось пение Роланда и Оливера. То это была какая-нибудь
малоизвестная застольная песня, то баскский гимн, посвященный архангелу
Гавриилу и деве Марии, то средневековый походный марш; а однажды она
услышала странную мелодию, которую никак не могла вспомнить, как только
последняя нота затихла, - Бидж подозревала, что она неземного
происхождения.
Как только она выходила из дому, эти двое кидались к ней, устремляясь
вниз с растопыренными когтями, резко тормозили в нескольких футах и
превращали хищную атаку в поклон. Потом они произносили, иногда порознь,
иногда хором:
- Доброе утро, госпожа.
Бидж часто хотелось взъерошить им перья, но она чувствовала, что это
было бы неуместно. Вместо этого она улыбалась и кивала.
- Рада вас видеть.
Это им необыкновенно нравилось.
После этого начинались простые и обычные дела. Бидж в общих чертах
описывала предстоящую работу. Большую часть книг, которые предстояло
прочесть грифонам, сама Бидж не читала (вроде "Дон Кихота" или
"Илиады"), но Лори предусмотрительно прислала справочные издания с
кратким изложением изучаемых произведений. Иногда Бидж чувствовала себя
мошенницей, хотя и не признавалась в этом вслух.
Роланд и Оливер располагались рядом, поглощая книги со всей возможной
быстротой; их зоркие глаза хищников прочитывали страницу одним взглядом.
Потом, кивнув друг другу, они менялись книгами.
Бидж приходилось бороться с искушением заговорить, пока они читали;
чтобы отвлечься, она смотрела на холмы. В это время года они светились
яркой желтизной: цвел кустарник, который, как узнала Бидж, назывался
утесником; покрытые желтыми пятнами холмы и плывущие по небу облака
образовывали великолепное сочетание. Бидж занималась собственными
делами, но часто отвлекалась и любовалась окрестностями.
Движения молодых грифонов напомнили Бидж, как много лет назад она
видела подросших птенцов голубой сойки, клевавших что-то из собачьей
миски за деревенским домом: они были такие же целеустремленные,
энергичные, полные невинной самоуверенности.
После того, как чтение заканчивалось, начинались споры. В этих
дискуссиях Роланд всегда особенно отстаивал значение благородного
происхождения, а Оливер - преданности и отваги. Бидж понадобилось
